Обжигаясь на молоке, или Чтец

Обжигаясь на молоке,
волю мучая с полпинка,
ты спускаешься по реке
из неясного далека.

Не горит ни звезды вокруг, -
сам себе ты ни враг, ни друг,
но за палубой видишь вдруг
очертания странных рук.

Эти руки грозят, манят,
обещая приз вдалеке.
Но ты просто пустой маяк,
ты спускаешься по реке.

Оттого-то в толпе лет
вопросительный ждёт звук.
Но ты просто билет, - нет,
ты не видишь чужих рук.

Оттого-то молчит даль,
обещая тоску, боль.
И уже не сказать "дай",
выбирая из всех воль.

Под ногами лицо волн.
За спиною стена бед.
И на отмель плывёт чёлн,
превратив твоё "да" в "нет".

Там, на отмели, плыть устав,
превратив твою жизнь в устав,
в чёрно-белом пере грача
кто-то смотрит из-за плеча.

Это правда, что не здесь.
Позабытый дурной сон.
И на клюве звенит месть
узнавания сто-рон:

открывая врата в ад,
размывая всех, кто жив.
И забывший себя рад,
узнавая, что был лжив.

А в гербарии тишь, гниль
да сухие листы в ряд.
И заброшенный груз мил,
как затушенный ма-як.

В ожидании нет дел,
в узнавании нет душ.
Кто-то, выбравший стать тел
на бензиновом дне луж:

перекошенные черты
- это я, а не я - ты:
лунный короб из бересты,
позабывший про свой стыд.

В отражении ждёт явь,
жизни древо во весь рост.
Голос, спутавший инь, янь,
позабывший про свой пост:

ни имён тебе, ни лица,
ни гонца тебе, ни отца, -

книга, начатая с конца
про героя и про злодея,

про жильца или про лжеца,
- пожалей хоть меня,
                чтеца,

это я - не твоя идея;

вас и не было.
     *холодеют*

И бегут из его ран,
поднимаясь со дна,
                ноты.

   *ярко высвеченный экран
    и стоящий за ним*:
         - Кто ты?

- В темноте я искал свет,
отражаясь в больных думах:
тело, съеденное на обед,
сердце, высушенное на ужин.

- Я тебя не зову, нет.

- Это ты мне сейчас нужен.