Литературный сюжет

ЛИТЕРАТУРНЫЙ СЮЖЕТ,
Или часть первая, самая короткая, но важная, ибо содержит в себе полный научно выверенный текст ''Сказание о татарах и кошке'', которое и положено автором в основу.
Сказание о татарах и кошке.

Ехали татары, кошку потеряли,
Кошка сдохла, хвост облез,
Кто промолвит, тот и съест.

Вариации,
Или часть вторая, главная и самая существенная, ибо именно из нее-то мы и узнаем, как, по представлению автора, поэты хорошие и разные написали бы все это по-своему, по-хорошему и по-разному.

Валерий Кулешов

В поэте боль со смертью бой ведет.
В нем мира нет, покуда смертны все мы.
Татары ехали, куда судьба ведет,
Куда толкает жизненная тема.
Молва, как камень, тот что не умрет,
Он в вечности безнервной и безмерной
Не знает смерти. Значит – не живет.
На свете лишь безжизненность бессмертна.
Но смертны счастье, горе и тоска.
Четвероногое вдруг сдохло и упало.
И тут же чья-то нежная рука
Облезлый хвост на воротник снимала.
Поэт, лишь тот, кто в этом тупике
Спасает жизнь, бросая вызов смерти.
Молчит болван, стоящий вдалеке,
Он сыт, уже наелся он, поверьте.

Марина Дадалова

Сдохла ласковая кошка,
Отлюбила, - все обман.
Погоди еще немножко,
Грызуна тебе я дам.

Как не петь мне эту песню
О любви, о татарве.
Дальше будет интересней –
О гниении и хвосте.

В синем небе одинокий
Вьется птичий караван.
Мир отравленный, жестокий.
Я тебе ее не дам!

Сдохла ласковая кошка,
Верно, это знак тебе.
Оторвала понарошку
Хвост на память я себе.

Андрей Семеньков

Я на педаль давлю, газуя,
Пытаясь обогнать татар.
Они на тракторе гарцуют,
Из выхлопной трубы – угар.

Я в них бросаю камни слева
Со всех оставшихся маслов,
И попадаю, то и дело,
То в тюбетейки, то в котов.

Нет, никогда я не утешусь.
Чего б метнуть потяжелей?
По кругу, словно по манежу,
Мы ездиим среди людей.

Я не о чем не пожалею,
Но не возможно мне понять:
Мяуклы сдохли, я старею,
Чего же мне еще терять?

Петр Романенко

С братишкой я не ладил в каждом деле,
И чтобы меньше было ссор и слез,
Решили повстречаться на дуэли,
Чтоб выяснить – кто прав был,
И всерьез.

Он победил и мне пришлось уехать,
Поймав попутку, табор кочевых.
И горе, доносившееся эхом
Еще сильней звучало среди них.

Всю ночь я мучился и трясся на задворках,
И это было выше моих сил.
Был шум и гам, и кошка пела звонко,
Поэтому ее и придушил.

Я четко помню, как рукой потрогал
Ее загривок. Он пушистым был.
Я помню лук, растущий на пригорках,
Куда ее  я тихо уронил.

И в час, когда молчать невыносимо,
И ветром шерсть сдувается с руки,
Я вспоминаю брата ''финик'' синий
И в ярости сжимаю кулаки.

Анатолий Смирнов

Рассказать можно много
Нам про жизнь здесь в Афгане,
Про пустыни и горы
И песок Вазахвы.
И как мы месяцами
Молчали, молчали,
Только пыльные бури
Пели песни свои.
По горам по ущельям
Скакали татары,
Мы стреляли по ним,
Попадая не раз.
То ли люди-душманы,
То ли кошки орали,
То ли мы опупели,
Кто попался в спецназ.
Никогда не забуду
Ту смертельную скуку.
И кругом только горы,
Да песок Вазахвы,
Только лай минометов
И магнитные бури
И жестокое солнце
И кошачьи хвосты.

Светлана Дедух

О, Лики Светлые, о Други,
Не уходите далеко.
Коль не протяните вы руки,
То ноги протяну легко.

В пылу пыли
И грязи тленной
Уж задыхается Земля.
И я упала на колени,
Но дальше падать мне нельзя.

Я исчезаю в испареньях,
О, Други, что-то в этом есть!
Татары портят настроенье,
Но я молчу, чтоб хвост не съесть.

Себя я уничтожу смело,
Я, как шахидка, я взорвусь!
На завтрак ничего не ела…
Псалмом Давида обойдусь!

Вера Воропаева

Не ищите в женщине утехи
Вашим пламенным надуманным страстям.
Цирк приехал, а затем уехал,
Он каким путем идти – решает сам.

Наши братья меньшие – татары
Удалились прочь, их путь влечет.
Мне теперь мерещатся кошмары…
С ними едет клоун Куклачев.

Кто же будет нам дарить утехи?
Кто меня, высокую, поймет?
За любовь стою не для потехи,
Может быть, случайно повезет.

Заберусь на дом многоэтажный,
Закричу отважным петушком.
Цирк приедет снова к нам однажды,
И любовь мою почешет за ушком.

Откровенье высшее проснется,
Что артистов хорошо любить.
И слеза горючая польется –
Кошка сдохла, а я буду жить.

Александр Грабовский

Зачем притворяться всю жизнь терапевтом?
Не лучше податься мне в судмедэксперты?
Сидеть и работать под сенью закона,
Где спецмолоко выдают по талонам,
Которое кошка, что сдохла, лакала.
Она напилась. Мне досталось, но мало,
И я ее вскрыл. Мне кошки не жалко.
Поставлю диагноз и кошку на свалку.
Оставлю себе на память лишь хвостик.
Она приведеньем придет ко мне в гости
И скажет со всею кошачьею злостью:
''Татарин, татарин, ты мыл мои кости''.
Но надо кому-то заняться и этим,
Я прав, хоть ты тресни, не будь я экспертом.

Но как-то ребята в пивбаре сказали –
В гробу, мол, работу такую видали!
Ну что ж, я согласен, я не возражаю,
Но я ни на что ее не променяю.

По городу мчусь в милицейской машине
И все вспоминаю о кошке кончине.
Молчу я угрюмо уставясь в окошко,
Я – судмедэксперт, ты – бедная кошка.

Елена Супранова

За эти пять долгих минут
Мне передумалось немало.
Крик, шум… Как все они орут…
А я стояла и молчала.
Ладони мокрые от слез
К лицу я крепко прижимала.
Татаров скрылся муз-обоз,
А кошка на земле лежала.
Мне жалок этот кошкин вид,
Она лежит с немым вопросом.
Душа пылает и горит,
Сосет под ложечкой насосом.
Я не береза и не хвой,
Не баобаб я и не тополь.
Я не приемлю громкий вой,
Я издаю спокойный вопль.
Когда придет к нам новый день,
Когда закончится разлука,
Я наведу тень на плетень,
Не проронив ни капли звука.
Страх одиночества томит,
Но я скрываю зыбкость тела.
Хвост аппетитностью манит,
Но я одна его не съела.

Леонид Ефимков

За увалом увал. Повороты крутые.
По ухабам горбатым наш газик бежит.
Я с татарами еду в Славянку впервые
И душа почему-то тревожно болит.

Убегает дорога к неведомым далям,
По оврагам и сопкам змеюкой ползет.
Позади черный след от себя оставляем,
Нас на скорости ''200'' все дальше несет.

По обочинам лес нам ветвями махает,
Пролетают столбы телефонной сети.
Кошка сдохла уже и я подыхаю,
А соседи чаек пьют на длинном пути.

Они крепкие люди. Я схватился за башку.
Они косят глазами и песни орут.
Они скушать решили ту бедную кошку,
Ну а мне надо жить, ведь тоже сожрут.

Миновав перевал мы спустились в долину,
Обступили нас горы высокой грядой.
Я молчу, стиснув зубы, мычу как скотина,
Крепко вжавшись в сиденье, я трясу бородой.

Скоро будем в Славянке, прейдет облегченье,
Я открою свою не переднюю дверь.
Побегу быстрым шагом в свой пункт назначенья.
Никогда не поеду на попутке теперь!

Белла Ахмадулина

Народ татар знаком мне и понятен,
космат, начитан, мелочен и груб.
На карте много белых, странных пятен,
которые поймет, кто сам не глуп.

Но это надо ль? О, в дороге пыли,
скрипя колесами, зубами и иным, -
Вы знаете? – животное убили,
я хвост держу как доказательство вины.

О, мясо съели. Кто проговорился –
тот будет вечно в дифтерии млеть.
Микроб плодится. О! Пойти помыться
и скромный завтрак в спешке разогреть?!

Александр Киреев

Спущен флаг на пароходе,
День ноябрьский потух,
Табор в небо вновь уходит,
Я от этого утух.

Замерла вода в затоне,
На причале тишина.
Только кошка громко стонет,
Чуть жива еще она.

Где-то теплятся лампады,
Где-то слышен перегар.
Провожаю старый табор
Добрых ласковых татар.

Свет последний еле-еле
Озаряет купола.
Кошка сдохла, кошку съели.
Все. Уехала братва…

Борис Лапузин

В известном беспокойстве о живом,
никем и никогда непобедимы,
мы на земле отцов своих жуем,
на горестной, единственной, родимой.

Приученные к битве и труду,
для всех друзей распахивая двери,
мы верим в справедливость, в доброту
и в собственное будущее верим.

Что иноземцы от меня хотят,
укатывая тропами кружными?
Чтоб замолчал я и не ел котят
с томатным соусом и луком, отварными.

Но я инстинктом Родины томим,
Отечество мой подвиг вспомнит,
когда до самых шелковых седин
я сохраню и память и половник!

Владимир Тыцких

-Принять на грудь!..
за параллелью дальней
чужие корабли идут в апорт.
Ты после первой
не закусывай,
 центральный:
-Акустики, прослушать горизонт!

Татары едут.
Шлепаются весла.
Мы под водой идем на перерез,
мы знаем все,
о том, что кошка сдохла
и все о том, что хвост ее облез.

Сидим – глядим,
не стачиваем лясы.
Гудит над нами
темная волна.
И в тишине,
чтобы не съесть нам мяса,
всемирная
хранится
тишина.

Наталья Форикова

Заколдованный круг наших сомкнутых рук,
В этот круг не прорвется ни враг, ни лже-друг.
Татары проникнуть в него не смогли,
Спасли мы с тобою планету любви.
Дай руки мне, руки почувствуй скорей,
Что палец мой средний потверже камней.
Его я открыто врагам покажу.
Мой звездный посланец, я скоро рожу,
Но не человека, рожу существо,
Что прямо с Галактики в тело вошло.
Я буду молчать о папаши его.
Уже над Землею его торжество,
И светит он душам, и эти лучи
В молчании могут многих спасти.
Исправят здоровье, исправят и сон,
И кошка не сдохнет, не сварят бульон.
Все будут довольны, спокойно вздохнут,
Посмотрят на небо, налево сплюют,
И будут в любви и согласии жить,
Все будут стихами и мной дорожить.
Но слышу я голос с высоких небес:
Наталья, попробуй-ка деликатес!
И я начинаю без устали петь,
И я начинаю гореть и балдеть.
Под ореолом любви всей Земли
Многие кошку со мной уплели!