Чёрный замок я построил когда-то на заре времени

Чёрный замок я построил когда-то на заре времени -
Когда ещё был собой - стопроцентным демоном -
Когда еще крылья мои на разорвали на ленточный серпантин,
Когда ещё ангел не мог ко мне подойти
И впиться в глаза бирюзой своих губ, окаймлённых
Насмешкой ядовитой, хвойной, болотно-зелёной -
Не мог пинцетами своих пальцев, перепачканных
В серых свитках Мёртвого моря, меня переиначивать -
Разлагать на гаммы мои симфонии внутренние -
Поджигать мою ночную белизну безжалостностью утра -
Изображать из себя то падре, то психиатра -
И записывать мои кощунства в медицинскую карту -
И требовать покаяться - я встречал его хохотом -
И гнев его был зеленее разжиженного моха
И плесенью стекали его слова мне на перчатки -
И ногти мои ему в губы рунами кричали
Оскорбления, которые ангелы вынести не в силах -
И он оставлял меня в моих расплавленных могилах -
Где были куклы моих воплощений похоронены
Чтобы потом взлететь - и парить по небу
На чёрных воздушных шарах - в корзинах серебряных -
И смотрели в подзорные трубы глаза моих демонов -
Собранных из разных веков - и рассеянных снова,
Связанных губ бархатной лентой багровой -
И глаз шипами, которые вонзались и дразнили -
И гуляли мои альтер-эго по дорогам лилий -
И лилиями лица их, лунно мерцая, распускались,
И открывались двери в дворцовые залы,
Где в самой сердцевине на табурете расшатанном -
Сидел, похожий на мартышку или акробата -
На шута и на маленького принца - на меня похожий -
Некто андрогинный и дикарский с выбеленный кожей
И вычерненным взглядом, в который проваливались звёзды -
Он утратил - или вовсе не имел - пол и возраст -
Он был то ли дьяволом, то ли кем-то похуже -
И пенился в алой заре его губ парус кружев -
Белых - язвительно-чистых - о, лживая бестия -
И перевёрнут на черни рубашки горел его крест, и
Джинсы из века недавнего обтягивали ноги,
И он был то ли собой - то ли всё же мною -
Кем-то, кто этот бал начал когда-то -
И прошел, прокувыркался по векам обезьяной-акробатом -
То королевской поступью вычерчивал паласы,
То выплывал из изумрудности фарфоровых палаццо -
И на полках в лавках, где стояли старинные игрушки,
Он крутил шарманку, глядя немигающе наружу
Жалами осиными глаз, секущих крапивой -
И его пальцы, как коктейльные соломинки, пили
Души детей, тянувшихся на цыпочки, чтобы
Коснуться его ладони - холоднее гроба -
В котором позже этих детей хоронили,
Посыпая белёсые лица белыми лилиями -
Вкладывая в рук бутоны - тряпичные подобия -
И молитвенники, слезами истоптанные, чтобы они
Поднялись на небо в пеньюарах ангельского света -
Но души их были у меня - в окровавленных манжетах
Я - или он - перебирал их и в кукол вкладывал -
И куклы выходили с фабрики города ада,
Перебирая ножками-ножами и губами
И повторяя «мама», словно попугаи -
И в магазине, на улице, запертой между
Реальностью и лимбом - за наивную надежду
И горсть просоленных меланхолически монет медных
Я торговал куклами - дети следом
За мной ходили - и уносили подарки
Превращаясь незаметно в изделия из дерева и лака -
В Пиноккио с длинными взглядами и горькими носами -
И менялись исподволь, не понимая сами -
А потом угасли их тела - свечные огарки -
Детям не стоит принимать у демона подарки -
Дети и взрослые - последние ещё глупее -
Уходили куклами по кладбищенской аллее,
А я их поджидал в окружении скелетов кипарисов
В образе шута или трагической актрисы -
И танцевал для них на крышах каких-то
Склепов, прокалывая руки их ржавыми ритмами -
Проволокой скрученной - и отрывая линии жизни -
И ложились на лица их маски синие,
Сшитые лунными иглами и в сере замоченные -
И уже ни один глупый ангел не мог помочь им
И вынести из кипарисного круга - ветви
Сплетались когтисто, и уходили дети
В чёрную воронку кукольными пальцами вырытую -
И выходили оттуда иногда вампирами,
Иногда - кем-то ещё - ассортимент обширный
В кукольных лавках, которые в этом мире
Притаились под кожей городов и под веками зданий -
И демоны с шипящими улыбками игрушки дарят -
И забирают - и снова круги ложатся
На ладони веков - такой их промысел адский -
На фабрике в аду клепают белые руки,
Которыми режут этот мир старательные куклы,
И хрусталики глаз, что светофорами вертятся,
Регулируя поток смертных, едущих к смерти
В разбитых машинах, с серыми плевками на капоте -
Грязь и убожество - боже, как вы живёте
В этом мире (боже - для демона всего лишь междометие -
Не придавайте значения) - кукольные смерти
Вползают бактериями в мир - и разъедают ткани
Реальности - и под пластмассовыми твёрдыми руками
Крошится мира неуловимая устойчивость -
Скелеты в могилах от земли очищают остовы
И выходят на свет, надевая лица, слепленные
Из образов тех, кто куклами заперт в склепах
И в гробах томится - вампиры руки подают им
И рассыпаются алыми вишнями шутки
На парчу взрыхленной земли - шляпы пируэтами
Следуют по воздуху - смех мой огненным светом
Освещает сценическое действо театра этого -
Можно было бы его назвать театром смерти -
Или вечной жизни - для тех, кто её достоин -
Вьются по воздуху алые ленты крови,
Из мундштуков лениво выползают взгляды -
Вот он каков, процесс воскрешения из ада -
Фабрики гудят и мастера вышивают
На лицах актёров губы - классически кровавые -
И парики ложатся на лбы меченые -
И выходят новоявленные пасынки хохочущей вечности
На равнинную гладь, затёртую веками прошлыми -
И бьют копытами чёрные призрачные лошади -
И время растворяется, и горизонт жгутами
По лицам, как фиолетовые слёзы, стекает,
И обрамляет чёрное солнце кантом
Камзолы тех, кто из могилы обратно
Вернулся на сцену мира - и мир содрогается -
И  мундштуки по-кошачьи жмурятся гарью,
Струящейся и рисующей лиц очертания -
И где-то колокол бьётся в падучей литании
На церкви, которая скоро будет осквернённой -
И время тает снегом, теряя смысл и основу -
И выходят возрождённые на улицы древней Греции -
И солнце падает в море горящим сердцем -
А кто-то раскрывает шкатулки версальских кабинетов -
И свивает вокруг белых горл маковые ленты,
И в садах, которые сиренево жаждут смерти,
Глаза и вены одинаково багрово светят -
А кто-то Лондон расчертит тростью когтистой -
И посадит на могиле предков скорбные тисы -
И утопит лунную монету в озёрном логове -
И обведёт фонари на улицах Лондона
Узором из алых клыков и взглядов шафрановых -
И дети будут задыхаться в тисках кошмаров -
На ночных каруселях, с которых нельзя спрыгнуть -
И куклы их затевают собственные игры,
Отстукивая марши стекляшками глаз по одеялу
И вышивая по нему бисером алым -
А дети остаются пустыми оболочками в подушках,
Отдав демонам и куклам ангельские души -
Розовощёкие - амурчики и ангелочки -
Выложены в ряд на кладбище вечной ночи -
Пересчитаны и поименованы - важна отчётность -
И кто-то из них становится куклой - а кто-то
Уходит в пропасть - за теми, кто знает лучше
На что годятся те или иные души -
И по миру ползут тенистые щупальца незримо -
Иные не скрываются - даже не наносят грима -
Но люди близоруко и наивно за грим принимают
Их слишком белую кожу и слишком кровавые
Полумесяцы губ - а куклы и вовсе безобидны -
И рога огня кокетливо смотрят из каминов,
И по обоям ползут взгляды пришельцев -
И кто-то языком и ногтями изымает сердце
Из чехла груди - бросает на дно кармана -
И заштопана нитками ресниц раззявленная рана -
И кто-то в потолок устремляет взгляд выцветший -
И падают, падают на простынь багровые вишни -
А свечи и электрические лампы гаснут -
И в темноте проступают зеркальные гримасы -
И зеркала на пастбища ковров выплёвывают
Тех, кто пришёл полакомиться душами и кровью -
И ярче полной луны их лица светятся -
И, быть может, что-нибудь и поняли бы дети, но
Куклы надёжно давят на них и вяжут
Взглядами и лентами - и уже ничего не важно -
Дома опустели и опостылели - морок
Ложится пылью на ложбины голых коридоров
И глаза окон затягивает муть ледяная -
И всё выбито и выпито до самого дна, и
Только кукла сидит на подушке в детской улыбчиво
И сползает с неё в лунном свете фальшивое обличие -
И глаза раскрываются всё шире и шире - чтобы
Потом захлопнуть ресницы - как крышку гроба -
Или пианино - сыгравшего почётный реквием
По тем, кого переродили в себе подобных умертвия -
Или просто осушили и оставили в одеяльной плесени -
Пока глупый ангел не позовёт их воскреснуть -
А мы уже воскресли и весьма этому рады -
Нас изготовили на лучших фабриках ада -
И мы маршируем по миру в кукольных тельцах - 
И никуда вам от нас не деться, не деться.