Красавино детство. Шкатулка с запахами

Важно смотреть и видеть, важно слушать и слышать. А вот у меня в кармане рубашки, которая растет вместе со мной, лежит другое чувство, которое настолько же ценно, как зрение и слух, а для меня часто откровеннее их и важнее. Называется оно - Запах.
Знаете, у меня в секретере есть волшебная шкатулка. Специальная шкатулка для запахов. Я достаю запахи из кармашка и кладу в эту шкатулку. Они лежат тут многие годы, они никуда не исчезают, не желтеют и даже не покрываются пылью. Каждый из них нужен и важен для меня. К каждому запаху прикреплена специальная бирочка, - они все подписаны, да. Вот запах Нового года, когда был дождь, вот запах дома, где жила моя бабушка, вот запах девочки, с которой я играл. Они все тут, какие-то так и останутся лежать здесь без надобности, а некоторые – если возникнет необходимость или эмоция, или событие – тут же появятся – мне не надо их даже искать. Они всегда рядом, потому что у меня с ними – взаимное притяжение и взаимная связанность. Даже те запахи, которые мне не нравятся – они нужны мне. Они помогают мне определить путь, расставить приоритеты и даже – предостеречь от опасности или ошибки. К примеру, в помещении с таким вот «неправильным» запахом я не могу работать, а люди рядом спрашивают – почему, как я объясню им про шкатулочку в секретере. Для них это – обычный запах обычного помещения, в котором они занимаются обычными своими делами. А у меня с ним связано что-то такое, чего я, может быть, и не вспомню, или вспомню потом. Но я точно знаю, что мне надо отсюда уйти. Ухожу. И обычно - правильно. Женщина с «чужим» запахом – не моя женщина, и даже если она моя, то она все равно чужая, и моё «я» ей сопротивляется и избегает ее. Дом, в который я попадаю, должен непременно приглянуться моему капризному обонянию, и только уже во вторую очередь – остальному мне. Как видите, иногда запахи даже главенствуют надо мной. Началось это с детства. А может и раньше.
Запах детского сада практически везде одинаков. Я перепробовал их (садов) четыре штуки, и мне есть с чем сравнить. Начинается запах с самой детсадовской лестницы, по которой мы с моим отцом поднимаемся утром. Ступенька за ступенькой – он все труднее и ярче. Дальше – раздевалка, в которой, конечно, тоже не сахар, но к нему можно привыкнуть и смириться с ним. Потому что, как я рассказывал вам уже раньше, раздевалка это и есть мой собственный детский сад. Это то помещение, где я мог хотя бы на какое-то время оставаться один (и с радостью этой возможностью пользовался). Ну и, наконец, самый шершавый и отталкивающий запах детского сада – это зал. Большая комната, где и игровая, и столовая, и спальня. Наверное, в зале соединялись запахи всех этих предназначений, перемешивались в один терпкий коктейль. Сюда же добавлялись запахи других детей из моей группы – по столовой ложке на квадратный метр, с их характерами и эмоциями по отношению друг к другу. Я, одиночка, отталкивался от всего этого, а все это, в ответ, отталкивало меня. Убежать бы совсем, но я еще маленький, и дверь на улицу для меня закрыта. Не прыгнуть выше головы, и не исчезнуть дальше раздевалки. Кстати, любая, а не только детсадовская, раздевалка пахла передышкой, отсрочкой или спасением. Раздевалка в бассейне, в спортивной секции, в школе – это еще не бассейн, не секция, не школа. А когда одеваешься, то – уже не. А вот основные помещения перечисленных мест – это неизбежно скопление людей, и чем больше людей, тем теснее запах. Что-то вроде приправы, приправа это ведь тоже в первую очередь запах, и только потом уже, в приготовленном виде, - вкус. Ну вот представьте, идете по супермаркету, на полке разложены: «приправа для бассейна», «приправа для спортивной секции», «приправа для школы». Кому-то нравится, покупают. Ну раз нравится, то купите. Себе, а мне не надо. Приправа меняет запах довольно сильно, да? Но все же это не главный запах помещения, а есть главный, ну, скажем… первопричинный. В бассейне это – запах хлорки, в секции – запах соревнования. В школе – запах столовой. Я никогда не любил ни хлорку, ни соревнования, ни школьную столовую. Помню, в столовой я однажды так надышался, что устроил салют, сейчас расскажу. Это от скуки, потому что не все, что там готовили, можно было есть. Нет, многое было вкусно, но не всегда. Макароны в этот раз – не доварили и не досолили, из них и был салют. Я положил на стол вилку, на ручку вилки положил несколько макаронин, а по второй части (ну которой еду накалывают) – каак треснул! Макароны полетели – высокоо! У нас это называлось «на кого бог пошлет». Смотришь, кто-то из одноклассников уже снимает с ушей лапшу, кто-то возмущенно вытаскивает из компота, остальные над ними смеются. Мне тоже смешно, заряжаю снова. Раз! На этот раз салют получился сильнее, завозмущались и засмеялись теперь уже с дальних столиков, а несколько макаронин даже прилипли к потолку и висят там совсем по-новогоднему. Я уже почти зарядил третий салют, когда кто-то сзади резко схватил меня за шиворот и поволок куда-то. Да, я так увлекся, что не почувствовал запаха учительницы у себя за спиной. Да даже если бы и почувствовал… ну странно, чего это она так, я же не к ее столику, а в другую сторону пулял.
Искусственные запахи в школе тоже были. Раз кто-то поделился, что если порошок фиксажа (это такой химикат для тогдашней фотографии) насыпать на таблетку гидроперита, то секунд через десять происходит реакция. Эта змеиная насыпь начинает шипеть, потом появляется зеленоватый дым с едким резким запахом тухлых яиц (взрослые называли это длинным словом «сероводород»). Именно то, что реакция происходит не сразу, и заставило меня задуматься. Учитель физики самый забавный, с ним, думаю, смешнее всего получится. И вот, когда все сидели в классе и ждали учителя, я подговорил друга смотреть в щёлочку, и махнуть мне, когда учитель будет подходить к двери класса. Я положил таблетку гидроперита учителю под стул, по сигналу друга насыпал фиксаж и помчался на свое место. Физик вошел в класс, уселся за стол, и даже, кажется, начал открывать журнал. Не успел открыть: под ним зашипело, запахло тухлятиной, и тяжелый дым науки окутал учителя с головы до ног. Точнее, наоборот – снизу доверху. Он стал похож на Старика Хоттабыча, еще так забавно раскрыл рот и вытаращил глазки. От такого зрелища весь класс лежал на партах и под, короче, с объектом для опыта я угадал: история облетела школу, обросла подробностями и помнилась долго. Зато не угадал я с последствиями: в ту веселую минуту, когда дым уже улетел, а запах еще не выветрился, я стоял за порогом школы, в одной руке портфель, а в другой – дневник с достаточно красно-речивым обращением к родителям.
А вообще запах сероводорода мне нравился, не знаю, чего других от него воротит. Он среди любимых в моей шкатулочке. Еще там же – другие чудесные запахи: это запах мазута на железной дороге, запах сургуча, которым на почте запечатывали посылки, запах старых домов, овсяного печенья, гуашевой краски... Все эти запахи я маркирую и складываю в ту волшебную шкатулочку в глубине старого секретера. Позднее туда же я спрятал многослойный и загадочный запах из второго подъезда моего дома, где одноклассница вдруг зачем-то резко подтолкнула меня к стене и прижалась ко мне. Этот запах рычал и скалился, переливался и кружил голову…
И неотвратимо, настойчиво и навсегда – он все дальше и дальше уводил меня от детства.