Горгона

Музы, воспойте!
Те губы брезгливо поджали.
Им лишь Прекрасное велено видеть и слушать.
Музы не знают, и знать не желают печали,
горе – глаза закрывают, ладошками – уши.

Я не о них. Эта сказка про дикую ревность.
Ревность богов разъедает, как ржа и проказа.
Хоть им не ведома нежная тихая Верность,
даже Медузе не вынести подлости сглаза.

1
Чудовище! Страшилище! Медуза!
Тобой детей пугают, как Гекатой,
когда на городов древнейшие союзы
античные спускаются закаты.

Клеймит тебя, как туча ос молва:
«Один лишь взгляд и - рухнут Сиракузы!»
И в этом, кажется, молва права,
о, бедная красавица Медуза!

Молва давно забыла, кем была ты,
стихий земных прекрасное дитя.
Стихии не бывают виноваты,
когда сметают всё, бездумно и шутя.

Добра и зла не ведают стихии.
Они, играя, созидают мир,
как стих, что возникает вдруг стихийно
из слов рапсодов под бренчанье лир.

Так дочери океаниды Кето
носились, ластясь к гро;зам и волнам.
Поведал всё нам Гесиод про это,
но Кун об этом скромно промолчал.

История бывает очень гибкой
в угоду богоравным и богам,
так в миф закралась страшная ошибка,
её исправить не по силам нам.

О матери Пегаса позабыли Музы.
Осколки вдребезги разбитых мифов
для них и для Истории – обуза:
Чудовище, Страшилище, Медуза!

Ах, Кето, плачь! Погибла дочь твоя!
А вслед за ней сменили облик Граи:
в уродство добровольно облекли себя
те, что сверкали серебром, играя.

«Старухи» берегут несчастную Горгону –
чудовище с сознаньем юной девы,
от слёз ослепли, глядя на корону:
шипящих гадов, ядовитых, зевы.
2
Раз, засмотревшись на прекрасную Медузу
(небесная механика чуть не сошла с ума!),
сам Гелиос, как шар, забитый в лузу,
остановился… Воцарилась тьма!

Тряхнуло землю и взметнуло воды,
весь пошатнулся медный неба свод,
в пучине Атлантиды и народы,
и боги не спасают от невзгод!

И одолела тут Афину ревность.
Ну что же ты, Сова, Змея, Олива?
Девичеству храня святую верность,
заштатного титана полюбила?

Сквозь прорези личины глаз не видно.
Эгида на груди, тяжёлый щит…
Передовой Боец, тебе обидно,
гордыня воина по швам трещит?

И похоть в Синегривом распалив,
Афина натравила Посейдона!
А тот в безумии своём, себя забыв,
переступил все разума законы.

Истерзана Медуза. Вмята в грязь.
Стихии горя нет ни в чём предела!
Златых волос в траве увязла вязь.
Но отчего Афина вдруг зардела?

Ужели смущена? Нет, не бывать
раскаянью в сердцах столь совершенных!
Испивши мести сласть, готова воевать
Бойцом Передовым всенепременно!

Повержена соперница твоя,
скрывается во тьму от глаз досужих!
Но плачет Пестровидная Змея
во след Горгоне и кровавым лужам.

Чудовище! Страшилище! Медуза!
Своим ты горем до краёв – страшна!
Твои глаза, как каменные друзы,
и камень излучает их волна.

  ***
Так жалит ревность в сотни тысяч жал,
прекрасный облик исказить не смея
Афины-Девы. Но зависти остёр кинжал,
и яд стекает с жезла-кадуцея.

Взращён Персей. Медузы голова
прибита накрепко к щиту Афины.
История, неужто ты права,
а я напрасно шла дорогой длинной,

ища тот эвфемизм, что мы должны богам?
Но червь сомненья в яблоке таится:
вся гордость Ники брошена к ногам,
так стоит ли победою гордиться?

24-26.10.2015