Покатилась голова...

                «Покатилась голова, в крови горя» …
Зал в эрекции. Тишь необыкновенная. Фурор! Мы – чемпионы смотра институтских бригад. Тяжмаш умыл всех. Спасибо Евтушенко и нашему Женьке, они поставили жирный восклицательный – первый, написав «Братскую ГЭС» с казнью Стеньки, второй же…  профилем Сирано и бархатным баритоном Руффо, покончив с атаманом, добивает зрителя симоновским «Чужого горя не бывает». А до этого: «Туман, туман…» из «Хроники… бомбардировщика», гамзатовские «Журавли». Первый курс дал жару. Жюри в шоке.  Но...
До сессии уже /ещё!/ пара недель. Новый год под носом. Ансамбль нарасхват – общежития, красные уголки… Слава! И нет никакого дела до начерталки. Мы же непри-каса-е-мы-е!!
                Кое-как выплыли. Стипендия мимо. Да разве в ней счастье, когда круг`ом и кр`угом голова? Новая солистка, «Поговори со мною мама»… Снова призы. Снова Князь держит публику на поводке. И… как манна – стипуха, разом за весь второй семестр, в мае перечисленная до востребования на почту, втихаря, по особому распоряжению замдекана, спортсмена-бегуна, участника римской олимпиады. Наш мужик! Также, поди, учился. Уважуха полная.
                А потом  был «академ»...
Это я не сумел убедить препода, что знаю /и знал!/ предмет не хуже, чем… если бы посещал занятия. Упёрся рогом! Что ему искусство? Служенью муз противен сопромат... Вот и дошутился до дюжины пересдач. Отправил на комиссию. А ей, на удивление злыдню, сдал влёт и на пике самомнения отчалил в «декрет».
                Да и мог ли кто предвидеть, что патлатый музотёр сумеет перепрыгнуть доцента-ветерана и сам защитит важные диссертации, а вальяжный чтец, распрощавшись с подъёмными устройствами, плюнет на распределение и безо всякого блата сходу поступит в именитую «Щуку»?
              «Прохрипела голова: не зазря...»
Никто не знает будущего, кроме... А как он сыграл провидца – экстрасенса?! Говорят, что не бесспорно. И пусть. Но голос! А клюв, походка? Узнаваемы сразу. И ректор из него, уверен, вышел нужного толка, и тоже профессурит...
              «Что, народ, стоишь, не празднуя?...»
А первый червлёный двухтомник одиозного поэта, мечта многих библиофилов той поры, тогда же и приобретённый за немалые деньги, стоит и поныне на почётной полке памяти, и сам разваливается на разинской голгофе, мирно соседствуя со сборником Хема кишинёвского «разлива», в котором «Фиеста» знакома до строчки и который Женьке с тех пор так и не вернул, да и возвращать не спешу. Дела... Зато уравнение Эйлера – хоть сейчас.