Комната номер восемь

     После просмотра программы «Время» пациенты Дома престарелых «Надежда» потихоньку разбрелись по своим комнатам. Стали готовиться ко сну. В боксе № 8 начали разбирать «налёжанные места» бывший банкир, бывший журналист и бывший врач. Кряхтя и бормоча что-то под нос, нехотя улеглись. Дежурная, пройдя по коридору, выключила освещение. Через некоторое время из комнат начали доноситься разнообразные звуки – от храпов и стонов до причитаний и старческих попукиваний.
     Однако обитателям из «восьмого номера» не спалось. Первым гнетущую тишину нарушил банкир. Он неожиданно расплакался и, сморкаясь в пододеяльник, залепетал:
   – Господи! Как же страшно умирать! Тем более – здесь, в казённом доме… Всю жизнь старался, не покладая рук. Копейку к копеечке собирал. Приличный капитал сколотил. Недвижимость по всему миру приобрёл. Уж не говоря про всякие там тачки, шмотки, мебеля, загрантуры и прочие развлечения. И что?! Жена сбежала к любовнику, присвоив себе половину нажитого. Другую половину дети и внуки растращили. Смылись за кордон. А меня, как собаку бросили тут. Умирать. И носа больше не показывают. Вот так подохнешь – и не узнает никто, не похоронит по-человечески. Закопают, как последнего бомжа, где-нибудь в канаве. Без всяких почестей и памятников. Эх-х! За что же такая несправедливость? Чем я так провинился?.. Как же страшно умирать, братцы! После всего, что пережито. И нажито…
     Банкир вновь стал вытирать горючие слёзы и сопли. Послушав его, журналист, вздохнув, ответил:
   – Прости меня, Петрович! Может, я чего-то не понимаю? Но вот лично мне уходить совсем не напряжно. Не боюсь, честное слово!.. Когда грусть-тоска на меня накатывает, я сразу начинаю вспоминать героев всех моих очерков, статей и заметок. Они словно оживают передо мной. Улыбаются, кивают, благодарят. Кому-то я помог жилплощадь расширить, кого-то спас от клеветы, для кого-то разрешил юридические проблемы, кого-то просто поздравил с юбилеем. Ну и так далее… И знаете, как вспомню всех своих персонажей, так и помирать становится совсем не страшно. Вон сколько у меня друзей! Несмотря на то, что никто не навещает и не приносит гостинцы. Бог с ними! Главное – я успел сделать для людей что-то хорошее. Поэтому… На свою судьбу не в обиде…
     Несколько секунд в комнате царила звенящая тишина. Затем от койки врача донеслись приглушённые рыдания. Соседи удивлённо переполошились:
   – Эй, Степаныч! А ты-то чего нюни распустил? Ведь среди нас ты самый крепкий и здоровый. Всех переживёшь!
   – Ага, щас! – пробормотал сквозь слёзы бывший врач. – Это ещё бабушка надвое сказала… А плАчу я оттого, что в своё время тоже мог помочь многим пациентам. Ведь знал же об этом!
   – О чём? – не понял журналист.
   – О том, Василич, что люди творческих профессий живут дольше остальных. Это уже давно доказано. Вот ты, например, всю жизнь сочинял репортажи. Делал другим добро. Зато сейчас, на старости лет, не хнычешь и ни о чём не жалеешь. Молодец! И я мог бы на приёмах советовать своим больным заниматься творчеством. Пусть хоть бабочек собирать, акварели рисовать, лобзиком чё-нить выпиливать или дневники писать. И то дело! Не-ет, не успел в своё время нужные рекомендации дать. А теперь уже поздно. Нет у меня больше ни клиники, ни клиентов. Вот это и скоблит. Душа мается…
     Мужички дружно повздыхали, поворочались, почесались. После чего журналист ответил врачу:
   – Не тужи, Степаныч! Твоя беда поправима. Я завтра же попытаюсь связаться с редакцией одного влиятельного журнала и… Попробую договориться о публикации большого цикла очерков о пользе творческого труда. А ты выступишь главным консультантом этого цикла. У тебя ж научная степень. Кандидат наук! Думаю, найдётся, чем поделиться с читателями… Ну как, договорились?
   – Н-да-а… – глубокомысленно изрёк медик. – Вот это я понимаю! Творческие люди всегда найдут применение своим способностям. Им и помирать некогда… Хорошо, Василич, уговорил. Если всё получится, давай вместе сотрудничать с журналом. Нам обоим работёнки хватит. И на нытьё времени не останется.
   – А… это… Может, и я на что сгожусь? – подал голос бывший банкир. – Я ведь тоже, братцы, не лаптем щи хлебал.
   – Ну… Может, и сгодишься! – рассмеялись соседи. – Завтра подумаем, Петрович…
     Через пятнадцать минут из комнаты № 8 прокатился по коридору заливистый храп,  перекрывший все остальные звуки в Доме престарелых с оптимистическим названием «Надежда».