Тюремная лирика

Словарь тюремного жаргона

Локалка – (локальная зона) огороженная решётками пространство для прогулки.
ДПНКа – Дежурный по надзору, колонии.
Шконка – кровать, лежак
Робот – входная дверь в камеру с глазком и окошком для подачи пищи.
Решка – решётка
Запретка – Запрещённая для прохода зона вокруг колонии.
Централ – пересыльная тюрьма
Барак – спальное помещение
Жлоба – злость, ненависть
Баланы – брёвна.
Партак – наколка, татуировка
Шмон – обыск
Пятнашка – арест на пятнадцать суток в ШИЗО
ШИЗО – штрафной изолятор
Столыпин – зарешеченный вагон для перевозки заключённых
Этап – перевозка зека
Автозак – камера на автомобиле.
Бычить – работать
Первоходка – впервые, попавший в заключение


Звонок
Пробежал мой взгляд по зоне,
По баракам, по плацу,
Что ж, в неволе как в неволе,
Ну а я домой иду.

Из локалки выйду тихо,
Решка лязгнет за спиной,
И в дежурку за билетом,
Что заменит мне конвой.

Денег, горсть монет блестящих,
Мне вручит ДПНКа
И пошёл куда подальше,
Ну, мужик, иди пока.

Дальше выхода система,
О которой срок мечтал,
Переходы, решки, двери,
Лязг и скрежет о металл.

Вот и всё, замок последний,
Скрежетнул и замолчал,
Я на воле, на свободе,
Сколько лет я это ждал.

Мне жизнь осточертела…

Мне жизнь осточертела в этой хате,
На волю мне так хочется взглянуть,
Увидеть солнце красное в закате,
Свободы, милой воздухом вздохнуть

Увидеть то, что видят люди с воли,
Почувствовать, что чувствуют они,
Ворваться в мир свободный от неволи,
Забыть, что пленник ты сырой тюрьмы.

Пройтись неспешно по родным аллеям,
Зайти в ближайший полуночный бар,
Там выпить рюмку крепкого Мартини,
Что б мир ещё теплей и краше стал.

На этой ноте кутаюсь в телагу,
Мне холодно от взгляда моего,
Решётки, шконки, робот со мной рядом,
И только мысль летает далеко.               



В зоне выходной

Сегодня в зоне выходной,
Сегодня праздник Первомая,
Все вольные ушли домой,
Зарплату с шумом пропивая.

А нам субботник предстоит,
Весна в колонии настала,
Растаял снег, а вот под ним
Любого мусора не мало.

Для зеков праздник не удел,
И отдыхать нам только вредно,
Вот так решают мусора,
И улыбаются надменно…

ОДИНОКИЙ ВОЛК
На улице темно, мороз и стужа, холодный ветер в проводах звенит.
Клочок земли, опутанный колючкой, вокруг тайга в потёмках этих спит.

Глухое место на краю Урала, лишенье, голод, холод, мусора,
Худые зеки в стареньких телагах, здесь отбывают срок день ото дня.

В бараке темень, зеки спят в телагах, пар изо рта, в узорах  всё окно,
А на окне сидит угрюмый парень, карандашом карябает письмо.

Фонарь с запретки светит на окошко, через узор на тоненьком стекле,
На подоконнике пацан свернулся кошкой, и пишет, пишет злость, храня в себе

Я вновь пишу тебе Мамуля, здравствуй, здесь в лагере, в тайге, среди болот,
Для зека нет огромней того счастья, что б знать, что кто то, где то его ждёт.

Я счастлив тем, что ты жива, здорова, что ждёшь меня не глядя на года,
Не слушая, что скажет участковый, о том, что на свободе все друзья.

О том, что я других прикрыл собою, признался в том, чего не совершал.
Что стал для них я рыбкой золотою, когда один уехал на централ.

Признаться мам, быть может в чём-то прав он, но вспомни детства раннего шаги,
Когда мне говорила ты о главном,- с предательством, изменой мы враги.

Полюбишь если, то люби до гроба, в кого поверишь, до конца и верь,
И слушай голос сердца, голос Бога, ведь ты сынок живёшь среди людей.

Твои слова я помню как молитву, и вера в них свела меня в тюрьму,
Кто знал, что совершаю я ошибку, не тем, поверив на свою беду.

А та кого любить на веки клялся, лежит сейчас в постели с мужиком,
Который на суде тогда смеялся, на адвокатском кресле за столом.

Кому я верил, только ты осталась, кого любил, опять же только ты,
Украли, растоптали люди жалость, и изорвали все мои мечты.

Не верю я ни Господу, ни людям, и не люблю из них уж ни кого,
Я стал как волк, блуждающий по джунглям, и верящий в себя лишь самого.

Не надо мне ни стаи, ни волчицы, с кем мог бы разделить свою судьбу,
Не буду я добычею делиться, а бабу на часок и так найду.

Таким вот стал я волко-человеком, для всех волком, лишь для тебя сынком,
Я для тебя прожил на свете этом, но одинокий волк для всех кругом.

Письмо таким вот грустным оказалось, письмо, как одинокий волчий вой,
Прости, родная, что всё так случилось, прости, что разлучили нас с тобой.

За окнами рассвет забрезжил алый, над проволкой колючею красно,
А я пишу письмо любимой маме, последнее, прощальное письмо.
« Прости за всё» - последней было строчкой, и парень на запретку побежал,
Карабкался по проволке колючей, а часовой стрелял, стрелял, стрелял.

Упал на землю истекая кровью, оскалив зубы, словно волчью пасть,
Конверт лишь прижимав к себе с любовью, расстаться с ним совсем не торопясь

Когда утихло эхо автомата, раздался одинокий волчий вой,
Почувствовав коллегу и собрата, он душу парня звал в тайгу с собой

                ПОБЕГ
На вечерней проверке, перед строем зека,
Под конвоем Ментов и в браслетах,
Вышли спины, согнувшие два мужика,
Босиком и в трусах лишь одетых.

Их тела в синяках от прутов и дубин,
Спины вздулись рубцами от палок,
От наручников руки давно затекли,
Губы в кровь, вид их страшен и жалок.

Это братья Кривко получили письмо,
От соседей из дома родного,
Что их мать умерла, что разграбили всё,
И сестрёнку готовят к дет. дому.

Порешили они, надо детке помочь,
Что без них сможет малая кроха.
Насушив сухарей, подлатав сапоги,
Побежали, надеясь на Бога.

Эти парни бежали неделю назад,
Им хотелось домой, на свободу,
От ментовских оков, от козлиных бодяг,
Унижения, вшей,- на свободу.

Сразу после отметки парняги пошли,
По лесам, по болотам и топям,
Что бы дальше от этой Ольховки уйти,
По ни кем неизведанным тропам.

День и ночь шли они, огибая посты,
Заметая следы и приметы,
А тайга небывалой была красоты,
Душу грели лесные рассветы.

Спать не спали почти, по дороге своей,
Ели то, что с собой прихватили,
Граммов двести жирка и мешок сухарей,
Воду там же болотную пили.

Постоянно в пути, день и ночь на ногах,
Час на отдых поближе к рассвету,
Сон сморил пацанов не на час, не на два,
Спали день, так как сил больше нету.

Всю неделю как стая голодных волков,
По болотам гонялись за ними,
Три бригады совсем озверевших Ментов,
Всю неделю на них злость копили.


День был хмур, капал дождь, ветер жалобно выл,
А ребята всё спали и спали,
Им бы встать и идти, но у них нету сил,
А менты только это и ждали.

Как младенцы,- бродяги на мокрой траве,
Снятся матери, братья, подруги,
Передёрнут затвор, автомат на груди,
У мента, что велит поднять руки.

Как их  били, везли,- это я умолчу,
Я не знаю, ходили лишь слухи,
В церкви я им обоим поставлю свечу,
Что бы как то уменьшить их муки.

В назидание всем будет громкий процесс,
Обещают добавить по много,
А свобода так манит, что б вырваться в лес,
Участь зека, ох как ты жестока.
 …….
Не думал я, что в камере централа,
Я встречу человека, как тебя,
Не обозленного на жизнь ментовским матом,
Интеллигентного и честного всегда.
Не место здесь таким интеллигентам.
Здесь только боль и злость России всей,
Но я и здесь могу  писать поэмы.
А ты на воле  поднимать детей.
Я повидал всю мерзость этой жизни
А  ты не видел  и не надо, брат,
Ты на свободе долг отдай отчизне
Своих детей ты подними , солдат.
 ………………
Ты сейчас,  наверно, спишь, сынок,
Ночь на улице, и  снег кружится.
Но в моей душе, ты все со мной,
А во снах приходишь, чтоб проститься.
На решетку  падает снежок.
За решеткой вышки и заборы,
А  в моих мечтах капель весной,
Я  под  эту трель иду  с Антоном.
Ты Антон растешь, а я в тюрьме
Пропустил два года  твоей жизни.
Через год лишь я приду к тебе,
А  пока я вижу  всё , как в призме.
Серость здесь, а в призме красота:
Семицветье  радостно сияет.
Здесь тюрьма, а там любовь моя-
Я себя за это проклинаю.
Я  приду  остриженный, больной,
Ведь тюрьма   здоровье  отнимает.
Как ты поведешь себя со мной?
Этого, сынок, пока не знаю.
Может, испугаешься, уйдешь,
Спрячешься от зека в телогрейке,
Ну, а может, крикнешь  : «Папа, мой,
Я храню письмо твоё в конверте!»
Сын, тебе идет четвёртый год,
Выйду, будет пять тебе, родимый.
Ты поймешь, когда- то, милый мой,
Что отец отдаст тебе все силы.
Может быть не сразу, погодя,
Мы с тобой добьемся пониманья.
Знай, Антон, что я люблю тебя,
Ну, сынок, до скорого свиданья.
 ……………….
Попав на зону,  думать начинаешь,
О том , как  жил, о том как хочешь жить.
Ты  потихоньку планы составляешь
На будущее, жизнь чтоб изменить.

Ты начинаешь  спортом заниматься
И о здоровье думать, о своем.
Перебираешь  в памяти девчонок
С  кем  мог бы ты  всю жизнь  прожить вдвоём.

Лишен  ты очень много на  зоне,
Но это  людям в пользу лишь  идет.
Есть  время мыслить,
Время  подытожить,
Как ты прожил,  что дальше тебя ждет.

А спорт, режим, выводят  коррективы,
Был бледен, худ, стал сильный, загорел.
Таким  на волю выйти поскорее,
Чтоб сделать дома больше добрых дел.
КАЗУС

Вчера я попал в неприятность одну,
Коль знать, где  упасть подстелил бы.
Мужик занести просил банку одну,
Ах,  если б я   знал, что в ней было.

При  входе на вахту дежурный спросил :
« Что в банке? А ну, покажи ка , »
Понюхал, о боже, там водка была,
«Григорьев, где взял, расскажи ка»

А  дальше пришел я в барак, весь в поту,
Подставили, словно ребенка,
Мужик тот заходит, клянет всю судьбу,
«Я сам мол, не знал, что там водка.

А завтра домой мне, прости, извини,
Мне жаль мол, что так получилось.
Ты, только, Андрюха, меня не спали ,
Не  сдай, удружи, сделай милость.»

Сдавать бы не стал, я воспитан не  так,
Но лишь солнца луч появился,
Он  утром домой, на свободу  поплыл
И мыслью  своей поделился:
 
« Живешь ты в бараке напротив  меня,
Стихи свои пишешь ночами,
В газетах тебя публикуют сейчас,
Ты  редко бываешь без чая.

А  я весь поселок , как « дикий олень»
То  лес, то баланы, то речка
Бычки собираю почти каждый день
И чай не дают, только сечку.

Жлоба задавила,  « Поэт», на тебя,
Домой  уйти чистым собрался,
Вот я и вручил тебе банку вчера,
Чтоб ты навсегда измарался .»

Что мог я на это сказать мужику?
Как зависть людей унижает.
Пусть Бог тебя судит, я грех не возьму,
Мне старых до боли хватает.

В лице он утух, всё злорадство прошло,
Не ждал он такого ответа.
А я пострадал, сам не зная за что,
Страдать, это участь поэтов.


                Колония
Я нахожусь в колонии ужасной.
Где край земли, грязище и мороз,
Где мусора в своих грехах погрязли
И сами сосланы за драки и дебош.

Скотину кормят лучше поселенцев,
Паёк наш не сравнить с большой землей,
Какие- то права там есть у зеков,
А здесь во сне лишь голос слышен твой.

Здесь нет дорог,- болота и трясина.
Лишь по реке весной плывут плоты.
А на зиму по зимнику машины.
А в остальное время мы одни.

Одни под руководством пьяной шайки
Начальник зоны- Господь этих мест,
А мы рабы у этой ****обратьи,
И днём и ночью пилим, валим лес.

Считаю время, дни, часы минуты
До окончанья срока своего.
Здесь ад, боль,  унижения и муки-
Слеза скатилась на мое письмо.


МАМА
Мама, любимая ты береги себя
Я возвращусь к тебе моя родная,
И яблонь цвет нам глаз будет ласкать
И ты меня обнимешь, я же знаю.

Прижмешь к груди дрожащею рукой,
Мой лысый череп ласково погладишь,
Почувствую своей я головой
Твои слезинки, ты родная плачешь.

И детство пронесется предо мной,
Где ты моя родная- молодая.
Я - сорванец с лохматой головой
К тебе бегу, в обашики играя.

Одна меня ты ждёшь из лагерей,
Одна ты мне посылки посылаешь,
Хоть пенсия твоя не велика,
Что сыну плохо, ты об этом знаешь.

Мать ждёт своё любимоё дитя
Из лагеря по окончанью срока,
А сын грустит о ней как никогда,
Как постарела мать, как одинока.

Вороньё
Над нашей зоной вороньё кружится
Над кем они летают не понять
Кого клевать собрались эти птицы
Кто на погост собрался - умирать.

Они кружат, выглядывая жертву,
Кто будет ей, не знает здесь ни кто,
Но в голове у каждого кружится,
Как не попасть под  чёрное  крыло.

Но вот из строя выбежал парнишка,
По направлению к запретке  побежал,
Вот с вышки слышен залп из автомата,
Парнишка под колючкою упал.

Вороньё над погостом, над зоною
Кружит целые дни напролёт.
Стая ждёт, когда следующий кто ни будь
Свою душу отправит в полёт.
 
Кто будет следующий, ни кто пока не знает,
По ком кружиться будет вороньё.
Как выжить в этой чёртовой трясине,
Ответ такой не знает здесь ни кто.

     Паук

Паук ползет вверх по плечу
Большой крестоносец красивый
Его сетью опутано всё,
Его след не даёт быть счастливым.

Этот  символ - свобода- тюрьма,
Говорит, что дороге быть длинной,
Что любимая часто одна
Будет дома сидеть, что ест силы.

А бродяга с таким партаком
Будет вечно по жизни скитаться,
На свободе деньгами сорить,
А в тюрьме по этапам кататься.

Этот  парень  не любит ментов,
Потому что они просто гниды,
И готовы за благо своё
Довести пацана до могилы.

А бродяга лелеет мечту
Быть богатым, счастливым, любимым,
Чтоб менты обходили его
И тюрьма, чтоб не отняла силы.

Ну  а в жизни свобода - тюрьма
Неразлучно идут друг за дружкой.
Как паук поползёт сверху вниз
Так и жизнь перекроют заглушкой.

Чем заниматься можно на тюрьме
Чем заниматься можно на тюрьме,
Спать, есть, а больше всего думать.
С бродягами общаться налегке
И жизненную мудрость сердцем слушать.
Она тебе расскажет обо всём,
Что должен делать ты и что не должен.
Ты поступай, как на свободе жил
А компромисс и на тюрьме возможен.
Здесь надо жить по правилам не писанным,
По правилам не сложным, человеческим,
Коль сделать что то надо, попроси совет,
А если взять что надо - разрешение.
Если давать не можешь, то и не проси,
Работать будешь - уделят внимание.
Под всяких самозванцев не коси
И сдерживай порой свои желания.


                «Белый Лебедь»
Опять мой путь привёл на «Лебедь»,
На эту чёртову тюрьму.
Вода холодная при встрече
Из душа льёт на плешь мою.

Опять с киянкой погоняла
Орёт на бедных мужиков,
У них видать, здесь чая мало,
Весь забирает из мешков.

Я по карманам чай рассыпал
В надежде, что возьму  с собой,
Потом за раз в отключку выпал
За чай я в лоб словил ногой.

Ну, всё, опять всего шугаться,
По коридорам мчать в носах,
Под лязг средь ночи просыпаться
Стонать от устали в руках.

Терпеть побои ежечасно,
Молчать, когда готов завыть,
И что в душе болит ужасно
Себе лишь сможешь говорить.

Молить Всевышнего о чуде,
Чтоб завтра, нет сейчас, сейчас
Конвой, пусть самый непутёвый,
Меня от этой  «птицы» спас.

Первый снег

Первый снег-предвестник зимней стужи,
В белый цвет оделось всё вокруг.
Все луга, деревья, камни лужи
В белый саван обмоталось вдруг.

Из барака выйду тёмной ночью,
Звёзд на небе мне не сосчитать.
Ах, кому я в этом мире нужен,
Я б бежал, да некуда бежать

Зона – Божье наказанье
Где бы я ни находился,
Как бы я не пострадал,
Всё равно я верю в чудо,
Что Всевышний нас создал.

Верю я, что есть на свете,
Тот, что видит все грехи.
Зона – Божье наказанье,
На себе его неси.

Искупи ты горе, горем,
Получи ты зло за зло.
Я на воле удивлялся,
Почему мне так везло.

Всё прошло, сижу в застенках,
В этом некого винить.
Так меня Всевышний учит,
Как не надо дальше жить.

Преподал Господь мне школу,
С потом, кровью и слезой,
Всё равно тебе я верю,
Ты,- отец небесный мой.

Пермский централ

Пермский централ
Жизнь мою околдовал
И теперь сижу я за решеткой.
Пермский централ,
Ты бродяг в тюрьму загнал
И они теперь лежат на шконках.

Ты собой пугаешь всю округу,
Стенами с колючкою на них,
Окнами с решётками пугаешь,
Даже ветер над тобой затих.

Ты не плачь, любимая, я выйду
С этих пропотевших карцеров,
Что бы всё равно прийти обратно,
Жаль, что путь мой жизненный таков.

Всё равно тебя любить я буду
На свободе или на тюрьме,
Знай, что есть пацан  который будет
Ждать тебя всегда  любовь, везде.

А тюрьма тюрьмой пусть остаётся,
Дом казённый ни куда не деть,
Лишь бы не сводило, с кем придётся
Пацанов,  которых здесь не счесть.


                Мой Ангел
Мой ангел с мечом и копьём
С крылом за спиною и в латах,
Твой образ случайно нашел
В тетрадке стихов, чуть помятой.

Ты друг, мою душу хранишь
От мыслей нечистых и скверных,
Когда я пишу, ты стоишь
Стихов ждёшь моих откровенных.

Ты часто ко мне приходил,
Вливал в меня силы и смелость,
От горя, беды оградил
Почувствовал я твою верность.

И вновь ты стоишь позади
И смотришь мне в спину с укором
Мой ангел хранитель, прости,
Что стих посвящён твоим взорам.

Пристёгнут рожок автомата
Пристёгнут рожок автомата,
Солдат передёрнул затвор,
И  всё, больше нет возврата,
Окончился наш разговор.

Рассвет бледно - красным оттенком
На небе висит голубом,
Уйду я из жизни не первым
Да и не  последним притом.

Стеклянны глаза у солдата
Чей палец лежит на курке,
он смотрит в прицел автомата
И целится в голову мне.

Мгновенье и пуля промчится,
Сквозь мой взбудораженный мозг,
На этом закончится пытка,
Окончится глупый невроз.

Взлечу я над бренной землёю,
Взгляну напоследок на дом,
И буду я там, где быть должен
В раю иль аду, но своём.

    Домой
Пробежал мой взгляд по зоне,
По баракам, по плацу,
Что ж, в неволе ,как в неволе,
Ну а я домой иду.

Из локалки выйду тихо,
Решка лязгнет за спиной,
И в дежурку, за билетом,
Что заменит мне  конвой.

Денег горсть, монет блестящих
  Мне вручит ДПНКа
И пошлёт, куда подальше,
Ну,  мужик, иди пока.

Дальше выхода система,
О  которой  срок мечтал,
Коридоры,  решки,  двери,
Лязг и скрежет о металл.

Вот и всё замок последний
Скрежетнул и замолчал,
Я на воле, на свободе -
Сколько лет я это ждал!

На севере Урала, в лагерях
Холодный вечер, осень, бабье лето
На севере Урала, в лагерях.
На небо глядя, просыпался трепет,
Что видел я вселенский наш размах.

А небо над тайгой чернее сажи,
Лишь звёзды освящают млечный путь,
Куда он манит странников осенних?
В какие дерби надо им свернуть?

А завтра, будет  снег  кружится, белый,
В краю таком, ты, что угодно жди.
В один день будет пасмурно и ветер,
В другой, -  засветит солнце и дожди.

А снег идёт  здесь в сентябре и мае,
И ночи белые два месяца в году,
Мошка ночами белыми съедает,
А ветер, снег, всю зиму на беду.

Сэм.
Чёрный пёс – частый гость в нашей зоне.
Кличка Сэм, а точней Самуил,
По баракам бежит, как по воле,
Я не видел ужасней страшил.

Он боксёр и по масти, по духу,
Весь поджарый, комок крепких мышц,
Из таких вот собак  страшных, страшных
Вырастает немало убийц.

Сэм бродяга по масти, по жизни,
Есть захочет - всегда украдёт.
Бьёшь его, он не визгнет, не пискнет,
Он скорей от погони уйдёт.

Как- то раз, наш один надзиратель,
Сэма в клетку для зеков закрыл,
А бродяжья душа спать мешала,
Он полночи на мусора выл.

Как проверка, то Сэм в строй заходит,
Не идёт,  где стоят мусора.
Он живёт по своей, чёрной масти
И его уважает братва.






Изолятор
Вот опять попал я в изолятор
Снова мёрзнуть, снова голодать,
Снова на полу спать на холодном
И шаги свои считать, считать.

Ну, давай, старшой, шмонай, как надо
Всё равно я  курева не взял,
Но не надо только меня  лапать,
Так ,чтоб на тебя конец мой встал.

Что  голяк,  не вышло поживиться,
Суток дополнительных не дашь?
Ну, а я, уж  как ни будь пятнашку,
Выдержу ментовский ваш шантаж.

Ухожу, как в келью для молитвы,
В камеру под номером один,
Там со вшами и клопами битвы
Поведу, чтоб выбраться живым.


Чтоб до смерти твари те не съели
Буду их ногтями я давить,
В этой неприятной канители
Целую пятнашку надо жить.

В камере мороз,- клопов не будет,
Значит, одолеют только вши.
Ты тюрьма, сгубила столько судеб,
Ну, а вши хозяева тюрьмы.

Днюха.
У  парняги завтра День рожденья,
Двадцать лет, весёлый юбилей,
Ни косяк забить, как было в детство,
Ни иглу, как в юности всадить.
Он сидит на зоне, бедный малый,
Ест баланду, спит на шконаре,
А в часы раздумья хочет к маме,
И поесть от пуза в кабаке.
Что поделать, такова не воля,
Здесь свободы цену узнаём,
Ну,  давай, пацан, не рвись от горя
Наливай, мы лучше чифирнём.

 …
Тебе сегодня двадцать лет,
Такой прекрасный юбилей,
И наплевать, что ты в тюрьме,
Возьми и чифиру налей.

Дружище, Лёха, не грусти,
Что ты не дома, а в тайге
Кому т о нужно лес валить,
А не разбойничать в Москве.

Зато сейчас ты свеж, здоров,
Вдали от гадкой наркоты.
Свободы как знаменья ждёшь,
Всё будет, Лёха, впереди.

А здесь лишь узкий круг друзей,
Тебе помогут и поймут,
Держись за них, не лги и верь,
И счастья дни к тебе придут.



            
Белокаменная тюрьма

 Белокаменная тюрьма,
Сколько юных жизней загубила,
Виновата ты одна,
Что у парня волосы седые.

Пришел парнишка - первоходка на тюрьму,
Пришел этапом, на столыпине приехал,
Его подстригли наголо и под струю
Воды холодной, парень чуть не съехал.

Его закрыли в камеру с двумя,
С двумя быками полосатого режима,
Что б рассказал, и взял всё на себя,
Что было в деле и чего не было.

А полосатики в дознаньи знают толк,
Сразу подъехали, да на гнилой кобыле,
Парнишку доконали, что он слёг.
А ночью  мойку взял,  и нет той гнили.

 Проснувшись  утром, к зеркалу придя,
Увидел прядь седых волос на теме.
Так кончился тот не простой допрос,
С пометкой - галочкой у парня в личном деле.

Весна

Утро раннее, март на дворе
Снег и ветер гуляют по зоне
А недавно звенела капель,
Солнце вторило ей золотое.

Так весна,  соревнуясь с зимой.
Перед нами устроили гонки.
То капель, то метель за окном
Ну а мы ждём победы в сторонке.

Всё равно за весною реванш,
Хватит вьюгам гулять по просторам,
Начинай пробужденья вояж,
По болотам  приди  по  угорам.

Оживи солнцем сосны тайги,
Раскидай лёд на мелких речушках,
Наступай, ты идёшь впереди,
Чтоб цветы зацвели на опушках.

Изорви, растопчи белый снег,
А на вербах надуй белы почки,
И на север отправь снегирей,
И на кознях зимы сделай точку.

Пусть цветами раскрасится лес,
Гомон птиц по утрам пусть  несётся,
Ручеёк на лугу чтоб воскрес
И журчал нам,  сверкая на солнце.

Первомай.
Сегодня в зоне выходной,
Сегодня праздник первомая,
Все вольные ушли в запой
Зарплату с шумом пропивая.

А нам субботник предстоит,
Весна в колонии настала,
Растаял снег, а вот под ним
Любого мусора немало.

Для зеков праздник не удел,
И отдыхать нам только вредно,
Вот так решают мусора
И улыбаются наверно.

Столыпин
Вагон купе, вагон плацкарт и детский.
Вагонов много, но такой один.
В нём осуждённых возят по этапам,
Столыпиным - народ его крестил.

В нём серое везде и всё в решетках,
Конвой с дубинками там всем руководит,
И арестанты там сидят на шмотках,
По тамбуру там ходит командир.

Вагон мечты, вагон желаний ,много
С вагоном связано манящих нежных слов,
Вагон  «столыпин» тянет за живое,
Склонил он много горестных голов.

«Столыпин» нас увозит на мученья,
На горести,  на чёрную тоску,
В нём возрастает жажда мщенья
И гасит в арестантах он мечту.

Кто едет в нём, тот думает о воле,
В окошках за решётками мечта.
Там города, там люди без конвоя
И ненавистна нам своя судьба.

Проехав в нём,  ты думаешь о многом,
Как вышло так, что здесь теперь сидишь,
Как люди во грехе живут без Бога,
Об этом рассуждаешь и молчишь.

Вечер  первомая.
Разошлись весельем зеки,
Развела меха гармонь,
И костёр, чуть не погасший,
Заплясал вдруг, как живой.

Песни старые запели
Об изменах, о любви,
Про весенний звон капели
И об узниках тюрьмы.

На костре кастрюлька пляшет,
Чифирок в ней закипел,
Налетай, братва,  на кружки,
Пейте, кто те, кто не успел.

Ветер холод надувает,
Пробирая до кости.
Чифир кровушку гоняет,
Заставляет нас цвести.

Прибаутки, анекдоты
Побежали по толпе
И цыган под звук гармошки
Бьёт чечётку на столе.
Дружно хлопают бродяги,
Стол от степа дребезжит
И гармонь вдогонку такта
Не играет, а визжит.

Вот цыган угомонился
Выжал всё, что мог сплясать,
Со стола посторонился,
Чтоб другим дорогу дать.

Под гитару затянули
Про таганку,  про кресты,
Про уделы арестантов
И про узников мечты.

Так вот день прошел в застенках,
Редкий праздник по весне,
Завтра снова бычить, бычить
И отказывать себе.


Камера номер один

Камера номер один,
Шесть шконарей по три места,
Окна в решетках стальных,
Люди различных замесов.

Кто балагур, весельчак
Не унывает по жизни,
Кто улыбается в такт
Только в глазах печаль дышит.

Есть те,  кто полон забот,
Есть те, кто полон желаний
Все ждут судьбы поворот
В сторону лучших  мечтаний.

Как повернётся судьба?
Сколько осталось до воли?
В этих  промёрзших стенах,
Холод кусает до боли.

Будем мы тихо сидеть,
В этой забытой каморе,
Лишь бы у близких, родных
Не пострадало здоровье.

Зона
Зона – слово страшное, но суть
Всё, как жизни, только погрубее,
Не бойся- главное и  человеком будь.
Тогда и срок твой побежит быстрее.

Везде есть люди разные, поверь,
Злых больше в зоне, ничего не сделать,
Ты главное в руках себя держи,
Будь с виду проще, а в душе сильнее.

Не лезь в друзья с размаху, не спеши,
Ты присмотрись, здесь быстро всё увидишь,
Кто почестней, а кто погряз во лжи.
Поймёшь ты всё, когда майдан получишь.

Лавина жизненных проблем

Лавина жизненных проблем
Меня накрыла своей массой,
Я от неё стал глух и нем,
Не знаю как и откопаться.
Мысли накрывшие меня
Другим покажутся смешными,
Как сделать так, чтоб ждала жена,
И чтоб друзья не позабыли.
Как воплотить свою мечту,
Как матери бы повиниться,
И как дождаться ту весну,
Домой которой возвратиться.
Проблем не много,  но других
Мне мыслей в голову не лезет,
Скорей всего,  это тюрьма
Мозги колючкою калечит.

У тебя был выбор
У тебя был выбор, дорогая,
Ждать меня или навек забыть,
Выбрала ты ждать, себя лишая
Близости, чтоб наяву любить.

Для тебя лишь в памяти живу я,
В письмах мы общаемся с тобой,
Я благодарю судьбу за случай,
Познакомивши , тебя  со мной.

Здесь в лишеньи я, а мысли кружат,
Там, где ты встречаешь вечера,
Сразу наполняют мою душу
Все мечты, где будешь ты моя.

Чифирок ты чифирок

Чифирок ты чифирок,
Ты любого зека греешь,
Жизнь поганая в тюрьме
С тобой только и добреешь.

Как пивнёшь тебя с утра,
Сразу жизнь полна заботы
В четырёх этих стенах
Я себе найду работы.

Без тебя в тюрьме тоска,
Сразу день идёт длиннее,
Ночью только ждёшь утра,
Ну, а днём, когда стемнеет.

Ты веселье к нам несёшь,
Кровь бежит быстрей по венам,
Как по кругу ты пройдёшь
Смех – ответ на все проблемы.

Без тебя в тюрьме трудней
Думать, верить, ждать чего то,
От тебя душа добрей,
Меньше тянет на свободу.

Здравствуй родная
Здравствуй родная, Привет из темницы,
Мысли спокойно мне жить не дают
Ты пред глазами стоишь, как десница,
В сердце твоём поищу я приют.

Раньше проблемы делили на пару,
Что решишь ты, ну а что решу я,
Я не хотел приучать тебя к ласке,
Это, наверно, ошибка моя.

Любовь к человеку приходит не часто,
Но если придёт не разделаться с ней,
Так ты для меня стала самой прекрасной.
 Любимой, родной до конца моих дней.

А ты вспоминай меня, часто, не часто,
Это решить тебе нужно самой
Главно, что я полюбил тебя страстно
Тот же ответ принесёт мне покой.

Последнее  письмо
Ты написала мне последнее письмо,
О том, что ждать уже не хочешь,
О том , что ты взрослеешь уж давно
И грёзы тебе счастья не пророчат.

Ты хочешь жить реальностью своей,
Любить того, кто измениться может,
Не хочешь видеть в небе журавлей,
В руках синица для тебя дороже.

А я тебя любил и встречи ждал,
Надеялся, что ты меня дождёшься.
Но я ошибся, ты не идеал,
Но всё равно ко мне потом вернёшься.

Но будет это поздно, извини,
Твою измену я простить не в силах,
Не сможешь ты себя приподнести,
Такой, как раньше - ласковой любимой.

Живи, как хочешь – бог тебе судья,
Взрослеешь ты – пороки тебя губят,
Хоть в памяти любовь моя жива,
А наяву,  таких, как ты не любят.

Ты ветрена, как осенью листок,
Летаешь, куда ветер сильней дует,
И как же раньше я решиться смог,
Любить,  не думая о том, что дальше будет.

Раз вышло так, не буду я грустить
О том, что вместе быть не сможем,
Люби, кого захочешь, но винить
Меня не смей, сама взялась за вожжи.

За собой вины не признаю

За собой вины не признаю
Меня ни за что сюда закрыли
На колени я не упаду,
Чтоб меня отсюда отпустили.

Я прозрел здесь, я увидел жизнь,
Ту, которой раньше я боялся
Сущность, как везде, но нету лжи,
Не нужно личиной укрываться.

Злее здесь народ, но справедлив,
Не допустит воровства у друга,
Хочешь есть - до ужина терпи,
Не проси, не забивайся в угол.

Здесь терпенью учишься во всём,
Здесь лишений больше, чем на воле,
Чтобы не загнуться калачом,
Вспоминаешь, как всегда о доме.

Ну, а вспомнить не чего порой,
Не хочу о наркоте я думать,
От неё и в жизни моей сбой,
Всё ж она смогла меня замучить.

Обещать не буду, не могу,
Я за жизнь дал много обещаний,
Вот хочу я пережить тюрьму
И вернуться к жизни без страданий.

Весна на зоне
Весна на зоне - время затихает,
Снег тает и капель, смеясь, звенит,
Мечты у зека мысли заменяют,
Мечты о воле и конечно, о любви.

Кто вспомнит о любимой, кто о маме,
О прожитых весной на воле днях,
Все  видеть не хотят, что рядом с нами,
Все за колючку устремляют взгляд.

Ох,  грёзы, грёзы здесь бесконечны,
Всё о любви красивой, внеземной
И зеки про любовь слагают песни,
В душе,  стараясь, сохранить покой.

Конец зиме, начало возрождения
Всего живого, после холодов
И забывает зек про все лишенья
Ведь он живой, хоть мир вокруг таков


В ЛЫСЬВУ!
В вагоне общем еду в Лысьву,
Окончен срок, я вольным стал,
Не спецвагон, не под конвоем,
и я не еду на централ,
Как хорошо душа ликует,
Для сердца места не найду,
Приятно ветер вольный дует,
Свобода!- я тебя люблю!