На Луне идут дожди

Пятого дня второй стадии полета, произведя все нужные и ненужные, но вполне полезные расчеты, пилотируемая секция А-104 с Гордоном Митчелом на борту, отсоединившись от станции, направилась с орбиты вдаль, к поверхности Луны. Уже не раз проводившиеся пробы грунта, установку аппаратуры со всевозможными датчиками, даже очередное фото у знаменитого флагштока имени Армстронга необходимо было повторить, переставить, переснять. Такая у «пионеров» работа. Рутина, да и только. Никакого разнообразия. А эти астрономы с главной обсерватории – те еще козлы. У них даже недельный паек разнообразнее, чем у Гордона и его команды. Русские небось завозят!

С такими мыслями перед сном обычно долго приходится воевать. Но сейчас не время дремать: капсула уже прошла критическую отметку высоты – минут через двадцать будет посадка. Не так уж и сложно не спать в три ночи по Вашингтону, биологические часы-то все равно уже давненько не чувствовали границ общечеловеческих временных стандартов.

Незначительное наклонение по приборам. Гордон взял немного левее и подпустил через правое сопло. Крен ушел. Астронавт расслабился и снова подпустил, уже через заднее.

- «Кэмерон», как слышно? – прошипела решетка динамика радиосвязи.

- Отчетливо, - по привычке отрешенно ответил Гордон.

- Прием. Повторяю: как слышно?

- Да откуда мне знать, Джим?! Походу нихера тебе не слышно! – проворчал пилот, глядя на приборы.

- О! Связь появилась. Субординация! Гордон, паскуда, можешь назад не прилетать! Увижу на горизонте – выйду наружу и сделаю тобой хоум-ран! – голос срывался, но Джим всегда так разговаривал, когда им обуревали чувства.

- Сколько до Луны?

- Восемьдесят.

- Отлично, через пару минут примем по бульке.

- Никакого коньяка, пока не отпишусь Хьюстону об окончании стадии! – глава экспедиции нервно и недвусмысленно напомнил пилоту о том, что он точно сможет хлебнуть бодрящего, пока тот будет занят отчетом.

- Заметано, - отчеканил Гордон. – Продолжаю снижение.

***

Уже три часа не работала связь. Корабль несколько раз перелетал с места на место от точки прилунения, ловил волны, пока топлива не осталось ровно на подъем к орбите. Гордон не паниковал. Просто беспокоился. Это вязкое волнение пришло само, как простуда или рак. Стадия не критическая, но приятного мало. Надо поесть, заглушить стресс углеводами.

После по земным меркам несколько раннего завтрака пилот проверил сигнал снова. Пустота. Даже потрескивание куда-то пропало. Неужели они… да нет, не может быть! Паранойя еще никого до добра не доводила. «Ну нет их пару часов. Скорее всего делают круг по орбите, вот волны и глушатся. Что же мне теперь, застрелиться?», - мысль больно резанула где-то в виске, и тут же отпустила, - «Черт! Здесь же даже пушки нет!»
- Надо работать, – произнес астронавт не столько в пустоту, сколько самому себе, чтобы увериться в хорошем и просто услышать что-нибудь кроме биения своего уставшего сердца.

Трудовой день начался, как и сама разгрузка – с хвоста. Огромные ящики, хоть и имели здесь приемлемый для тридцатидвухлетнего мужчины вес, но все же были жутко неудобны в смысле своих габаритов. Пару раз они просто выпадали из рук Гордона и, будто нехотя, шмякались на грунт. Настроение портилось от плохо идущей работы, вместе с ним портились и нервы. Труд не помогал.

- Гордон, не пей! Гордон, не матерись! Гордон, веди себя прилично! – казалось, пилот совсем сходил с ума, разговаривая сам с собой, - Мама, мне, блять, уже не шестнадцать! Когда я наконец-то смогу жить, как Я хочу?

Провода были подключены, аккумуляторы запущены. Неподалеку от модуля лежал большой камень (не поверите, камень!). Приятный на ощупь, все еще холодный после сотворения мира. Опустившись задницей прямиком на это чуть более удобное кресло, чем купленное им за год до этого дня в IKEA, Гордон смотрел на Землю. Красиво, правда Солнце немного мешает.

Кислорода в баллоне хватит на один короткий задушевный разговор.

- Ты с Земли, да? – Гордон вздрогнул, услышав чужой голос, словно пропущенный через множество старых динамиков. Вздрогнул и обернулся.

Но позади никого не было видно, как и на все 360 градусов вокруг.

- Да, ты с Земли, - снова раздался голос, извращенный радиопомехами. – Вы всегда так реагируете на мое появление.

- Где ты?! – связки астронавта невольно схлопнулись, выдав хрипящий фальцет.

- Рядом, сними светофильтр со шлема, - прозвучало в ответ.

Мужчина сдвинул темное забрало защитного шлема, пригляделся и заметил слабое свечение в паре метров напротив себя. Оно слегка искажало левый край его родной планеты. Размылась часть Китая, Индонезии и Дальний восток России. Лишь эта деталь делала говорящего хоть сколько-нибудь заметным.

- Кто ты? – спросил Гордон после продолжительной паузы и замер.

- Не знаю.

- У тебя есть имя?

- Возможно, если ты дашь его мне.

И снова повисла мутная тишина. Тысячи мыслей, носившихся ранее у Гордона по черепной коробке, теперь сжались в одну. Тяжелую. Плотную.

- Крейг. Тебе нравится Крейг? – испустил астронавт.

- Я плохо в них разбираюсь. Пусть будет Крейг, - прошелестело свечение. – Ты скоро улетишь, да?

- Не совсем, - Гордона вновь захлестнула эта ненормальная апатия ко всему окружающему. Даже болтовня с чем-то больше всего напоминающим дымные разводы над барбекюшницей уже не вызывала интереса. «Скорее это можно было бы списать на кислородное голодание», - подумалось мужчине.

 - Я частенько вижу ваши корабли, но самих людей только второй раз за все время, насколько могу вспомнить, - заговорил Крейг. – Пару-тройку десятилетий назад прилетал один. Говорил точно, как ты. Долго же пришлось у него в мозгах копаться. Ну а как иначе поговорить?

- Так ты и у меня сейчас в мозгах?! – Гордон дернул руки к голове, схватился за шлем и резким движением рванул вверх.

Пустота… страх, разлитый по грунту, был похож на лужу мочи. Разве так умирают в космосе? Все вокруг твердило, что нет, но мужчина уже две секунды, две бесконечно долгих секунды, как попрощался с жизнью.

Вдох. Сладкий вкус на кончике языка. Выдох. Давление в норме, странно. Еще вдох. Как же так?

- Не надо так больше! - Голос "волнистой тучки" теперь звенел флейтой в сознании, даже не флейтой - умиротворенным пением утренней птицы. -  Так паршиво со мной еще никто себя не вел. Даже тот здоровяк, что был здесь до тебя.

- Почему... почему я жив? - слова слабо вязались друг с другом. Давление подскочило, но видимо, лишь от страха.

- Пока ты внутри меня, не умрешь! - успокаивающе прозвучал ответ. - Во мне много всякого разного: водород, кислорода процентов 18, ну и оксид азота. Можно сказать, в какой-то степени, я "сладенький".

Господи, да он еще и шутник! Гордону жутко захотелось поколотить засранца, он даже сжал в бессильном порыве кулаки, но ударить "пустоту" так и не решился. Или просто уже невероятно устал.

- Ты не обижайся, я все понимаю. Вернее вижу. Она красивая. - тихонько, по-дружески шепнул Крейг. - Вот бы и мне к вам, да гравитация держит, черт.

- Сколько тебе лет? - неожиданно сменив интонацию разговора на дружескую, выдавил Гордон.

Повисло долгое молчание. Окружившая тело мужчины завеса то и дело пускала рябь, будто говоря, что Крейг наконец-то всерьез задумался. А может просто решал, чего бы соврать.

- Ты извини, что я так долго, - вдруг произнес собеседник. - Просто пытаюсь подсчитать, сколько же это будет по вашему, земному стилю... да вроде нет таких чисел. Хех! Ну значит будем думать, что я был всегда.

- ВСЕГДА?! Довольно невероятно, не кажется? Ты что, Бог? -  уже без доли серьезности в голосе, расслабленно воскликнул пилот.

- Нет, наверное. Ну уж точно не тот бородатый мужик в кимоно, которого ты себе придумал. Например, я не умею исполнять желаний. Только наблюдаю. Сколько себя помню, я все время наблюдал, - начал Крейг так грустно, что вид Земли снаружи исказился до неузнаваемости.

- Хочешь сказать, что видел все???

- Нет конечно. В последние миллиарды лет только то, что мог разглядеть с шара... ну то есть с Луны. Как ты понял, вопросы о смысле жизни мне задавать не имеет смысла.

- И не собирался, больно надо! - слегка обиженно ответил астронавт.

- Знаешь... пока ты не ушел... можно тебя кое о чем попросить?

- Валяй. Мне все равно уже некуда идти.

- Тот астронавт рассказывал про... дождь. Ну, когда сверху капает жидкость, да так, что может ломать гранит, превращать лужи в озера и так далее. У нас вот такого не увидишь, воды-то нет... сделай, пожалуйста, дождь.

Последняя фраза, выпущенная Крейгом, почему-то вызвала неприятные ощущения в области паха. Ком подступил к горлу, да такой огромный, что хотелось взрезать шею. Почему так? Астронавт не мог дать ответ. А может и смог бы, будь сознание чуть менее размазанным. Но пока, всем, что грезилось Гордону, были сочные капли дождевой влаги, плывшие по стеклу его старенького Кадиллака, цеплявшиеся за каждую трещинку, каждую неровность лобового стекла, не желая улетать обратно во тьму пустынной ночи. Не желая терять последнего попутчика. Почему на спидометре 220? Почему он гонит хрипящий табун на 6 тысячах оборотов? Почему кулаки белеют, вжимаясь в рулевое колесо?

Мысль ударила молотком в поддых: "Лиззи плохо! Лиззи нужны лекарства!" Так какого черта стрелка еще не на 240?! Дождь терзал фары, сплошной стеной покрывал реальность, ложился полчищем слизняков под колеса, оставляя лишь тонюсенькую полоску надежды на безопасный исход поездки...

Плача и задыхаясь Гордон повалился на камень. Руки сводило судорогой - так сильно он их сжимал. Слезы текли по щекам, окропляя грунт. Смотри, Луна, ты впервые видишь такое! Подскажи, как объяснить бесформенному Богу цену таких вот "дождей". Даже если он видел абсолютно все, почему тогда молчит? Любуется картиной или уже потерял интерес? Наверное последнее. Дикие боги не любят сентиментов... да в общем-то и не важно. Главное, что Лиззи уже не вернуть. И Гордона тоже.

- Спасибо, человек, - прошептал туман. - Жаль, я не знаю чем тебе помочь. Назови хоть что-нибудь, если ты конечно не против.

- Помоги мне встать, - сдавленным голосом ответил астронавт. Сил более почти не оставалось.

- Вот тебе еще немного кислорода.

Мышцы немного полегчали, и мужчина кое-как, но смог приподняться: сначала на локте, а после уже и на вытянутых руках.

Гордон поднял шлем и опустил светофильтр. Его родная планета отвальсировала уже больше половины оборота. Его дом где-то там, на другой стороне, принимал новых постояльцев. Тетя Карин раскладывала свои фирменные кексы на блюде со спелой вишней. Лиззи, как всегда, стояла на полке у окна, откуда она еще при жизни могла видеть все, что происходит на улице. Например, как ее милый шарпей Чабби совращает молодую дворовую сучку. Как же тот мир теперь далеко.

- Ты хороший человек, Гордон Митчел. И такой конец тебе не подходит, - грустно (да, это точно была грусть) просвистела тучка.

- Я не буду спрашивать, откуда ты знаешь мое имя, хорошо? - астронавт слегка приподнял уголки губ, но тут же осекся: момент неподходящий.

- Твои водительские права. Справа от приборной панели. Клал бы их в кошелек что ли.

- Хах! Ты странный. Даже по меркам лунатиков.

- Посчитаю это за комплимент. Спасибо, ... друг.

- Всегда пожалуйста, облачный бог, - уже не скрывая улыбки тепло ответил Гордон.

- Пора спать, - пропела тучка в последний раз, - И, кстати... меня зовут Крейг!


***

Мужчина лет тридцати четырех спал, прислонившись к лунному камню. Слеза тихонько стекала по выбритой скуле. Стекла и упала на Землю.