Я скрываю ладонью

Я скрываю ладонью твой нательный шрам,
Розовый, с узором по краям...

Он совсем близко, в секунде от сердца,
Распустился, будто цветок смерти.
И уже проник и пустил корни,
Он теперь хозяин здесь. А ты посторонний.

Ты как-будто прячешь его. Боишься
Частых ударов тревожного сердца,
Ты боишься меня, и насколько близко
Я к тебе приблизилась в зоне риска.

И скольким сломаться придется клеткам,
Ставням узорчатым, решетчатым сеткам?
Ты таких не пускал, оставлял снаружи,
Слишком живых, дышащих глубже.

И боялся смотреть. Вдыхать. Трогать.
Исподлобья глядел враждебно, строго.
У таких подвижных все тебе чуждо.
И зачем вообще такие живут? Не нужно!

А мне, одной из них,
Твоей тишины захотелось,
Плотности в воздухе,
И скупости в звуке...

И я смотрела на твои руки.
Белые очень, с венозным узором,
И не смогла найти другой случай,
Чтобы навек принять твою сторону.

Стать, другим назло, тихой.
Не такой как ты, но все же "не ихней".
Гладкой. Зализанной. Уже не резкой,
Чтобы ты принял и не побрезговал.

И я тебе подарила свой страх и трепет
Перед тобой, перед солнцем что слепит.
И научила лицом стоять к ветру,
Держать, пальцев не разжимая, крепко.

И бежать наперегонки с сердцем.
И пускай зовут они это бегством
Из городов, в которых дышать нечем,
И зима не уходит вечность.

Но мы выберем место встречи
В эпицентре падения Боинга. Смерчи,
Тайфуны, Цунами - не легче.
С каждым днем здесь тьма крепче.


И нас не найдут в сизом смоге,
В отравляющем смраде дымящего ГОКа.
Чтобы искать место чище. Легче,
Терпимей, с жаждой к жизни.


Между нами уже нет свободного места.
Из различий только - цвет глаз.
И я, как гибрид изменивший сердце,
Меняю нутро и врожденный окрас.

На нас. Двоих, и не больше,
А всем остальным проще
Остаться собою с кем-то,
Чем стать первозданным слепком.