Володя

Я люблю ранним утром приходить в храм, когда ещё  не нарушена таинственная тишина  церковного зала, когда под куполом много чистого  воздуха и всё пространство наполнено робким потрескиванием одиноких свечей. Люблю одна постоять у икон, пошептать о  сокровенном, попросить у Господа прощение за все неблаговидные дела и помыслы. Это главные и самые искренние,  в моей повседневной жизни, минуты.
 
Потом набежит народ, храм заполнится прихожанами и я стану одной из тех – озабоченных и суетливых женщин, постоянных посетительниц Божьего дома. Свечки, записки, разговоры, обсуждения –  всё то, что так далеко  от молитвы – вечные атрибуты начала обыкновенных церковных служб, но батюшка терпит и никогда не пеняет нам за шум.
 
Ведь скоро начнётся литургия и воцарится тишина. Люди будут благоговейно слушать молитвы и песнопения, кто-то будет плакать от восхищения, кто-то зевать от усталости, но это будет потом, спустя несколько минут. А пока – раннее утро и народ ещё только заполняет храм.

Вообще-то я очень люблю всех приходящих сюда, будь то прихожане или попросту захожане.  Всяк по своему интересен. Взять к примеру вон того, сутулого старичка, который вечно вертится возле алтаря. Зовут старичка Володей, ведь в церкви не принято величать по отчеству. Так вот Володя, щуплый, не всегда аккуратно побритый мужичёк – от него за версту разит дешёвыми сигаретами. Но суть не в этом.

Володю силою не оттащишь от его излюбленного места – у алтаря. Там стоит большой подсвечник и возле него Володино владение. Он как вечный и строгий страж охраняет свою излюбленную территорию и никого к подсвечнику не подпускает – свечи ставит сам. Возможно, у него в уме есть определённый порядок расположения этих свечей, но сие мне не ведомо.  Нас, стоящих на клиросе певчих, вначале раздражало такое Володино рвение, но время берёт своё.
 
За это десятилетие мы так привыкли к вечному кружению старичка возле подсвечника, что однажды не обнаружив Володю в храме, ощутили потерю чего-то родного, необходимого для службы.
 
У подсвечника стояла старушка, она тихонько двигалась, не создавая суеты, но мне не хватало Володи.  Сказали, что он  серьёзно заболел, и возможно вообще не выкарабкается из болезни. Я загрустила, мысленно молилась о здравии раба Владимира и думала, что не зря говорят, что церковь, это живой организм.
 
В ней всё на своём месте –  алтарь с батюшкой, иконы на стенах, горящие свечи, лампадки и люди. Верующие и не очень, добрые и не совсем, пожилые и неопытные – все мы Божьи дети. Все под Его ласковым неусыпным оком. И каждого из нас Он любит больше, чем других!

А Володя, к счастью, выздоровел и снова на своём излюбленном посту.  Слава Богу за всё!