Не приедет он

Тут парня одного встретил. Хороший такой, умный, красивый, правильный пацан. Улыбчивый, и одет по-человечески. Фланелевая рубашонка и штаны хэбэшные, простые такие, без выкрутасов.  Наш он, русский, из Сибири, а живет в штатах. Судьба забросила. Усыновили. В первой то американской семье, которая его из детского дома выкупила, ему херово было. Чуть диким волчонком не стал благодаря их американскому воспитанию, а может и стал частично, потому что говорит, мол, естественное состояние для homo sapiens – война, а мир для людей и стран это передышки между войнами, но и тогда они дерутся постоянно, как в боях без правил. Мол, вся история человечества это – сплошные войны.
Может, он и прав. Это нас совков к лозунгам приучали; «Миру мир», «Мир во всем мире», «Свободу Анжеле Девис».
Очень он тосковал в этой семье по своему детскому дому, в который его бабушка отдала, что кормить пацаненка-внука-сироту нечем было, а родители уже на том свете его вспоминали, да жалели.
В этой первой американской семье он так и не прижился, а во второй, которая его взяла, когда первая ушла в отказ от ребенка, он оттаял даже, и выправился. Хорошие, видать, люди попались. Говорит, что повезло, и он им очень благодарен, но все равно, говорит, на родину тянет, к баушке, да на могилки родителей посмотреть. А бабушки уже и нет в живых, всего одна фотография от неё осталась у него, и одна фотография родителей вместе с ним, втроем значит.

Живет сейчас он один, уже самостоятельный стал. Домик себе прикупил, правда, у самого полотна железнодорожного, по которому всё время проносятся американские экспрессы и грузовые поезда, в обе стороны, но жить, говорит, можно, пока еще один.
Поживу, говорит, еще здесь. Работа, покамест, есть, а там видно будет. Но умирать, говорит, всё равно на родину приеду, чтоб похоронили рядом с родителями и бабушкой.

Свой родной язык он ничуть не забыл. Калякает, будто никуда и не уезжал в другую языковую среду, и это особенно мне по душе было в нем, в нашем разговоре.

А все так говорят, что «приеду умирать на родину», кто из русских, кого судьбина на чужбину забросила. Все хотят умереть в России, кто в ней народился, и водички её испил, и успел влюбиться в неё родимую.
И правда, если задуматься, какие у нас кладбища уютные есть, особенно в деревнях и маленьких городках. Загляденье. Деревья, зелень кругом, часовенка, тишина, и могилки все разные с оградками, и оградки все разные.
Я одну оградку запомнил. Так и стоит перед глазами. Сделана из спинок панцирных детских кроваток. Видать, хозяин могилки из какого-то пионерлагеря или детской больницы эти спинки железные забрал, и сварил их электросваркой. А ничего так получилось. Фигуристо. Верхние дужки у этих спинок хромированные, а ножки голубенькой краской подновлены. Смекалистый, видать, мужик, или женщина хозяйственная оградку эту сделали.

А на американских военных кладбищах тоска какая-то. Все кресты или стеллы одинаковые у всех усопших, или убиенных в зарубежных конфликтах, все ровными рядами расположены, с номерками стандартными. Ни у одной могилки, ни оградки тебе, ни скамеечки, не говоря уже о цветниках и клумбочках с маргаритками или календулой, и мохом специальным, который цветет, если поливать его.
Может, конечно, у них там климат не позволяет нормальное кладбище организовать, или земли им жалко для своих покойников, или, чтобы цветы не сажать и не ухаживать за ними. Похоронил и забыл. Там и так траву без тебя постригут. Скучно как-то. Никакого разнообразия. Сплошное равенство.

Правда, гробы у них – высший класс. Со всеми удобствами и из ценных пород дерева. Вот, думаю, куда ценные породы деревьев уходят в массовом порядке. Но ничего не поделаешь. Традиции.
Нет, там есть и приличные кладбища, похожие на наши, или на итальянские, или даже на Львовское кладбище, которое как музей скульптуры под открытым небом. А потому, что их коза ностро любит своих ребят по своим пышным правилам хоронить в склепах семейных.
Но мне всё же наши деревенские кладбища больше всех нравятся, потому что живые они. Со скорлупой от крашеных яиц после Пасхи, раскрошенной мелко-мелко для птиц, как для кур, с рюмочками и стопочками с водочкой для усопших и кусочком черняшки сверху, булочками и конфетками, живыми и мертвыми цветами для них же, и с их фотографиями, где они молодые красивые и живые.
И в каждом погребении чувствуется индивидуальный подход к преставившемуся. На одной могилке крест деревянный или бетонный, на другой колонка металлическая со звездочкой, а дальше глядишь плита из гранита или мрамора с выгравированным портретом и эпитафией в стихах родному человеку. Но такие надгробья с мрамором всё больше у местного начальства делаются.
И недорого, относительно конечно, а то, я слышал, в городе Париже кладбище есть, прямо, говорят, в центре. Так там место сумасшедших денег стоит. Да еще потом всё время арендную плату с родственников большую берут, а расценки, как за апартаменты с местом для парковки в пятизвездочном отеле, тоже в центре.
Там кого-то из наших пришвартовали к вечному причалу, как говорится, и родственники, пока живы были, платили, на всём экономя, а как деньги кончились, им и говорят, мол, забирайте своего покойника, мы его бесплатно здесь обслуживать не собираемся. Хорошо спонсор какой-то нашелся, заплатил, а то бы вытащили его из этих апартаментов и увезли бы неизвестно куда.

А парню этому я так и сказал, мол, правильно рассуждаешь, что умирать на Родине хочешь. Земли у нас в России много. На всех хватит. Тока ты лучше пораньше приезжай, чтоб тебе бы успеть и пожить еще на Родине.   

Только это всё – разговоры разговариваем. Не приедет он. Засосет, засуетит его жизнь. Да и не такая она уж и длинная, как в молодости кажется.



прозаические миниатюры, 06.09.2012 01:54