Львиная доля

Датчане усыпили льва, брюшко ему вспоров при детях. А был он в том лишь виноват, что лишним оказался в клети. Всего-то год царю зверей, а тот, представьте, в мертвом царстве без всяких клеток и дверей, где воли – хоть вовеки властвуй.
Не жил, а мыкался царек вдали от сказочной саванны. Верблюд в такого плюнуть мог, макака – запустить бананом. А то и неприличный жест послать с ухмылкой за решетку: мол, вот тебе привет от вшей в знак уваженья и почета. Ну чем он мог им отомстить – оскалом царским, да и только из этой датской заперти. Такая уж досталась доля…

Какая чудная страна, где даже свадьбы есть у мосек, а вот по улицам слона не водят в ней, хоть дети просят. От стрессов мосек берегут, а кошки по салонам ходят, соображая, где б тату им нанести, что нынче в моде. Слон, может, тоже бы хотел блеснуть серьгою в ухе в цирке, медведь, жираф и тот же лев – хоть чем-то жизнь окреативить. Да где там – клеточный режим в век ХХI при народе. Жилплощадь есть, и не бреши, а то лишат еще и родов. Какой енотикам шенген! ИГИЛ в клетях людей сжигает. Дана, но тоже ведь не всем свобода европопугаям. Так те доносами строчат опять на русского медведя: мол, был ручным, но одичал и евролакомствами бредит. Того гляди прорвет заслон, перетрясет европарламент, Елизавета львиный трон ему со страха предоставит. «Что ж, царствуй, Миша, раз уж львов позорят в датском королевстве и потрошат, как индюков. И эта жуть еще при детях. Когда б мой Чарльз, помилуй Бог, увидел в детстве то же чрево, кромсал бы бабочек, чем мог», – в сердцах промолвит королева. И уж тогда б несдобровать ему хотя бы от «зеленых». Те б стали принца линчевать, причем с пристрастием ученых. «О, ужас! – молвите и вы. – Какое предзнаменованье… Пусть не плодятся в клетках львы, раз им грозят четвертованья». Коль в зоопарках бэби-бум, а в семьях – пшик от однополых, пусть хоть зверюшек сберегут от жутко незавидной доли.

Но создан дикий прецедент: жираф был первым освежеван и тоже на глазах детей. Им ясно: не везет большому. Теперь приговорили льва. С тупым упрямством нож вонзили. Вот и смекнула детвора, что тот на свете самый сильный. Слону еще не повезет, так что ж его пилить болгаркой перед детьми, поскольку мертв и тем его уже не жалко? Кровопусканье напоказ, чтобы секли в кишках слоновых? Но их же ведь в который раз всё тем же львам с пристрастьем скормят.