История древних летописей

История древних летописей


     Далеко не всему, что написано в летописях, следует верить безоглядно.


Монах откушал ковшик медовухи,
Что ключница под вечер принесла,
Да и осталась в келье - пусть старухи
Закончат монастырские дела!
Ну, а она довольно молодая,
Да и монах, хоть с сивой бородой.
Как не хотите, тварь она живая,
Да и монах, хоть с виду пожилой.
Встав рано утром, вышла от монаха -
Пора готовить завтрак для "семьи".
А на лице ни трусости, ни страха -
Кого стесняться, здесь же все свои!
Монах подумал: может помолиться?
Устал я за ночь, хоть чуток посплю...
Лень пропущу - не станет Бог сердиться,
Я опосля грехи-то отмолю...
Поспать не дали. Дьяк пришел: "Вставайте!
Вас настоятель требует к себе.
Да вы пьяны! Рассольчик похлебайте...
Не стыдно вам при вашей седине?"
"Ох, праведник какой! Сам с поварихой
Грешишь порой. Туда ж меня коришь...
Считаете, что делаете тихо?
Не скроете, я знаю, что грешишь!"
"Ну, ладно, ладно! Сам-то тайно блудишь...
А как твоя? Взаправду хороша?
О. Господи, прости! Ты не осудишь...
Что делать, если требует душа?.."
Монах собрался, быстро похмелился,
Махнул крестом на ближнюю икону,
Пред очи настоятеля явился,
Покорно опустивши очи долу.
"Что приключилось? Ты какой-то мятый..."
"Зуб разболелся. Я не спал всю ночь.
Едва усну, как зазудит, проклятый.
И, главное, никто не мог помочь.
 Уж я на зуб и тряпку с медовухой,
И сжег все свечи в келье у себя -
Ин всё болел, ну, полная поруха,
Не взвидел я ни света и ни дня..."
"Ну, всё об этом. Был вчера у князя -
Он повелел нам летопись вести.
Событий, дескать, набралось, как грязи...ти!
Мне лично приказал учить сыночка -
Запрет ему теперь баклуши бить.
Предупредил, что дело зело срочно,
Всему, что знаю, надо научить.
Тебе ж наказ: писать о всем, что было
Здесь на Руси и всё, что деет князь.
Начни с того, где наше племя жило,
Откуда Русь издревле началась..."
"Так это же задача на всю жизнь,
Такое лишь подвластно небесам..."
"Поспрашивай, пиши, да не боись -
Додумаешь, чего не знаешь сам".
"Святой отец, источников-то мало,
Откуда же историю мне знать?"
"Ты не робей, а начинай сначала,
Ведь надо же кому-то начинать!"
Монах ушел, закрылся в своей келье,
Про ключницу забыв и про досуг,
И свечи жег в тяжелом разуменье,
Зачитывая писанное вслух...
Мы вчитываемся в писаницы эти,
Убеждены - то истина сама!
Мол, самая правдивая на свете,
А часто это выдумка одна!


           Летопись 1-я.

     Задолго до начала нашего летосчисления знаменитый грек, которого зовут "отцом истории" (Геродот, - авт.), посетил северные берега Черного моря; верным взглядом взглянул он на страну, на племена, в ней живущие, и записал в своей бессмертной книге ("Истории", - авт.), что племена эти ведут образ жизни, какой указала им природа страны. Прошло много веков, несколько раз племена сменялись одни другими, образовалось могущественное государство, но явление, замеченное Геродотом остается по-прежнему в силе: ход событий постоянно подчиняется природным условиям.

                С.М.Соловьев. История России
                с древнейших времен.

Раскрыта книга на пустой странице
(Нет ничего мудрёнее начала),
Задумался монах, не мог решиться -
Незнамо что ему сейчас мешало...
А кто же знает, как здесь раньше жили,
Спросить кого - плечами он пожмёт.
Здесь грек был вроде, как мне говорили,
И звали его вроде Геродот...
А что он видел, разве тут упомнишь?
Да что тут думать - книги его нет!
Придётся помянуть, как ты не хочешь
И не держать за это мне ответ...
Корелы вроде здесь когда-то жили,
Весь и булгары, и другой народ...
Да, но о них почти-что позабыли!
Я напишу, не всякий и поймёт...
И жили кланами, а как же им иначе,
Все их заботы - охота да орать*.
-------------------------------------------
     *Орать - пахать (старорусск.)

Ну и в роду, что были побогаче,
Само собою, взяли верх и власть.
И нехристи были - молились природе,
Всяк облако, молния - тоже им бог.
Вон чурку поставят на огороде
И ей поклонялись да так, кто как мог!
Вот дикари, прости, Господи, право!
Да разве не дикость - жить без Христа?
Только вот вера их не убежала -
Мы ж пугало ставим в виде креста!..
Вон в Греции - там наши не таились
И называли тот народ этруски...
Так наши племена туда пробились,
Надаром их и звали: это - русский!
Константинополь. Наш был городишко -
Там Константин с Полиной пожили.
Вот почему и князь Олег с сынишкой
Свои щиты на их врата прибили.
Вот слышим бесконечно: бритты, бритты...
Дак это тоже наш народ родной!
Чай, там теплей, поэтому и бриты -
Пошто ходить с привычной бородой?
Все уши прожужжали: галлы, галлы...
Что, дескать, там живёт народ другой.
Вот удивятся, выпучив моргалы, -
От нашей Гали там приплод такой!
Глотнул монах немного медовухи
И окрестил знамением себя.
"Пойду на рынок и узнаю слухи -
Недаром слухом полнится земля!"

Взял настоятель эту писаницу
И, завернув старательно в ферязь,
Заходит с нею в княжнюю светлицу:
"Готово, почитай, надёжа-князь..."
"Оставь, иди. Я утром почитаю,
Сейчас ждут гости, дел невпроворот.
Скажи монаху - я, мол, награждаю,
Ну, если только он не очень врёт".
Вот рано, после утренней молитвы,
Князь прочитал и потерял покой,
Задумался и тихо молвил: "Ишь ты!
Есть Русь и нет Европы никакой!,



                Летопись 2-я.

     Александр и новгородцы построили полки на Чудском озере на Узмене у Вороньего камня. И наехали на полк Немцы и Чудь, и пробились свиньёю сквозь полк. И была сеча там велика Немцев и Чуди. Бог пособил князю Александру. Врага гнали и били семь вёрст до Суболичьего берега. И пало чуди безчисла, а Немцев 400. В Новгород приведено пятьдесят пленных.

                Новгородская Первая летопись.


     В 1231 году в Новгороде случился страшный пожар... Этот пожар уничтожил не только строения и имущество, но и запасы продовольствия. Узнав о бедственном положении Новгорода, немецкие купцы доставили в город хлеб, "думая больше о человеколюбии, нежели о корысти, остановили голод; скоро исчезли ужасные следы его, и народ изъявил живейшую благодарность за такую услугу".

                А.Нестеренко. Александр Невский.
                Кто победил в Ледовом побоище?

Заметил князь: "Здесь мало героизма,
Лишь перечень народов, городов...
Не прозвучало гордое - Отчизна.
Нет гордости за наших молодцов".
И настоятель выгнулся в поклоне
И принял в руки летопись сию,
Бегом к монаху: "Отдыхаешь, соня?
Дополнить надо летопись твою..."
"Ты мне скажи, чего здесь не хватает,
Чтобы я мог хоть мысль свою направить...
"Мне кажется, что князь и сам не знает...
Он захотел Отечество прославить!"
"И всех князей, включая и его?"
"Ну, ты же умный, сам всё понимаешь.
А вот вознаграждение твоё...
Я слышал, медовуху попиваешь?"
"Какой поклёп! Я только для леченья -
Вот зуб болел и мучает прострел.
Спина болит - ужасное мученье...
А пить для пьянки я бы не посмел".
"Ну, хорошо. Давай - иди, работай".
Монах  лег на лежанку, думал в дрёме:
"Каких князей мне лучше описать?"
Помучился в задумчивой истоме
И, помолившись, завалился спать.
А утром мысль мелькнула, как зарница:
Сто лет назад здесь правил Александр,
Сын Ярослава. Знает заграница,
Что он Батыю сапоги лизал.
Поэтому Европа осторожно
Смотрела на Восток, его боясь.
Здесь без конца метались тучи грозно -
Он был для них почти монгольский князь!
Да, пресмыкался, ползал на коленях
У хана на ковре, своих давил -
Казнил нередко в собственных селеньях,
Ни разу никого не победил...
Как он валялся у татар по полу
И радовался выданной пайце!..
Но в кубок яд насыпали исполу
И князь дал дуба в граде Городце...
И новгородцам не было покоя -
Он обращался, словно со скотом.
Что ж, это было времечко лихое -
Не вспомнят Ярославича добром.
Монах подумал: персонаж достойный,
Свидетелей его деяний нет.
Придумаю рассказ благопристойный,
А быль иль не быль - пусть уж судит свет.
Там, на Востоке, с ним всё было ясно -
О "подвигах" не стоит говорить.
На Западе? Пожалуй, не опасно -
Он что угодно мог там натворить.
Побил своих? Да разве это подвиг?
А если шведов? С ними вечный мир.
У них просили, чтобы ихний стольник
Пришел на Русь и здесь руководил.
И Рюрик правил праведно и смело,
И распри прекратились, и вражда.
В стране тогда главенствовало дело
И лучшего не надобно вождя...

Сюжет неплох для летописи нашей,
Когда друзья становятся врагами.
Сойдутся шведы в схватке бесшабашной
И русские с мечами, топорами...
А чтоб в рассказе все пикантней было,
Побольше черной краски для врагов:
Их строй я назову "Свиное рыло",
Безбожным сбродом иноземных псов.
И декорации: пусть будут биться
На озере, еще укрытым льдом.
Чтоб драматизма большего добиться,
Врага у камня Чертова побьём!
А супостаты, глупые ребята -
В доспехах на конях - на тонкий лёд!
(А впрочем, супостату так и надо,
Коль он на Русь священную идёт!)
Своих - поменьше, а врагов побольше,
Пусть наши тащат их с коней баграми,
И пусть сражение идёт подольше,
И в прорубь нехристей вперёд ногами...
И вот финал: мы ломим, гнутся шведы...
Рассказ готов, монах собой доволен,
А настоятель (критик-привереда)
Ворчит сердито: ты-де своеволен!
Махать мечом с рассвета до заката?
А ну-ка помаши пустой рукою,
Я посмотрю. Ну что, тяжеловато?
А ты с мечом! Ох, влипнем мы с тобою...
Но время, время... Князь ворчит, торопит.
Вот прочитал и молвил по-имперски:
"Ну что ж, такая летопись устроит,
Но назовите Александра Невским!"

Единственная летопись, Где сеча,
Монахом сочиненная для князя,
Вдруг документом стала вековечным,
Зерном жемчужным, вынутым из грязи.
С серьёзным видом в диспутах. журналах
Бой обсуждают, не имея страха,
Твердят в академических анналах,
Как истину... от пьяного монаха.
Коль князь одобрил "летопись" такую,
Церковники, не сверив эпизода,
Вдруг осветили, не подумав, всуе
Марионетку, чуждого народу.
Весть прихожанам: "На него молитесь!"
А на хрена крестьянину такое?
Он весь в крови, сей "достославный витязь"...
И просит люд: "Оставьте нас в покое!"


                Кстати, об Александре Невском.

     Историки упорно умалчивают тот факт, что этот князь по своей жестокости по отношению к собственному народу превзошел своего батюшку Ярослава. Точно также, что он поступил с новгородцами так же подло, как инородец князь Игорь с древлянами.
     Наибольшие споры среди историков вызывает рассказ о так называемом Ледовом побоище, где якобы молодой Александр с малой дружиной побил сборное войско "псов-рыцарей" еще не существовавшего тогда Ливонского ордена. В последние годы в исторической науке участились споры в отношении как правления возведенного в ранг святых князя, так и его знаменитого сражения, которое в сказочной форме представил еще один "летописец" С.Эйзенштейн в своём "историческом" кинофильме.
     Оппоненты канонической историографии приводят довольно серьёзные аргументы, способные напрочь отвергнуть устоявшееся мнение об Александре Невском и его "святости". Но в данном случае я остановлюсь только на так называемом "Ледовом побоище".
     В XX  веке во Франции была издана книга по истории военного искусства, в которой отражена история войн от эпохи Шумера до наших дней. В этом фолианте описаны даже малозначительные сражения, как например, разгром индейцами генерала Кастера при Литл Биг Хорн. Но про ледовое побоище и Невскую битву Александра Ярославича вообще не упоминается! Выходит, что зарубежные учёные, специализирующиеся на русской истории, знают, что князь Александр Ярославич действительно существовал, но для них очевидно, что приписываемые ему победы - сплошная выдумка борзых летописцев.
     Что касается "Невской битвы", в результате которой князь получил свое прозвище, то вот что пишет по этому поводу А.Нестеренко (Александр Невский. "Кто победил в Ледовом побоище?"): "разбитые" Александром в пух и прах шведы через несколько лет после "Невской битвы" присоединяют финское племя емь, которое ранее платило дань Новгороду. В результате этого шведы обосновались вдоль всего северного побережья Финского залива. Победоносным походом на емь руководил ярл Биргер. Поход Александра на емь в 1256 году, вопреки утверждениям некоторых титулованных историков, окончился ничем. Новая Псковская Летопись об этом походе сообщает лаконично: " придя на землю емьскую, одних убив, а других взяв в плен: и вернулись новгородцы с князем Александром все здоровы" (то есть, никакого сопротивления крестьяне емь не оказали, но были либо убиты, либо пленены). Наступление шведов на восток продолжалось, и к концу века они утвердились в Финляндии, дойдя до границ расселения новгородских союзников карелов. Выходит, что согласно летописям, врага разбили, в результате чего этот самый враг занял новую территорию! Так что "Невская битва" никакой пользы ни Новгороду, ни будущему Российскому государству не принесла. Так в чем же тогда историческая заслуга Александра и какой смысл следует вкладывать в его прозвище "Невский"?
     Реальность "Ледового побоища" вызывает не меньшие споры. В частности, кандидат наук и специалист по Ближнему Востоку В.Макаренко убежден: "Князь Александр Невский на самом деле разгромил крестоносцев вовсе не нальду Чудского озера, а в Палестине, на берегу озера Тивериадского. Этот легендарный воин упоминается и в восточных летописях, но под другим именем - Салахетдин".
     Я упомянул версию В.Макаренко лишь в том плане, чтобы обратить внимание на то, что даже профессиональные историки не верят в каноническую версию и ищут более или менее разумное объяснение мифу о Ледовом побоище.
     Битва русских с ливонцами (то есть со сборным войском рыцарей) впервые была упомянута в 1240-х годах в "Житие", Новгородской Первой (Синодальной) летописи, в Лаврентьевской летописи, а также в Ливонских хрониках.
     В самом раннем источнике, где упоминается Ледовое побоище (Лаврентьевской летописи) читаем: "Великий князь Ярослав послал сына своего Андрея в Новгород в помощь Александру против Немцев. Победив их за Псковом на озере и взяв много пленных, АНДРЕЙ (выделено мной, - авт.) с честью вернулся к своему отцу".
     Итак, главным героем Ледового побоища (если таковое вообще состоялось) был не Александр, а его брат Андрей.
     Более подробно битва описана в Новгородской Первой (Синодальной) летописи, написанной в 1330-х годах (через многие десятилетия!). И только в более позднем источнике - "Житии" - внесена выдумка о том, как "псы-рыцари" тонули в воде (кстати, экспедиция Академии Наук СССР, направленная на место сражения, не обнаружила никаких следов железа от доспехов на дне озера, железа, которого должно быть достаточно много).
     Многие историки отмечают интересную особенность описания битвы. По мнению В.М.Мансикка, ("Житие Александра Невского", СПБ, 1913), автор "Жития" в рассказе о "Ледовом побоище" воспользовался описанием сражения между Ярославом Мудрым и Святополком Окаянным из чтения в честь Бориса и Глеба.
     Г.Федоров отмечает, что "Житие" Александра - это "военная героическая повесть, вдохновленная римско-византийской исторической литературой (Палея, Иосифа Флавия)", а описание "Ледового побоища" - калька победы Тита над евреями у Генисаретского озера из третьей книги "Истории иудейской войны" Иосифа Флавия.
     И.Греков и Ф.Шахмагонов считают, что "Облик битвы во всех своих позициях очень схож со знаменитой битвой при Каннах" ("Мир истории").
Этот перечень можно продолжить и далее, но уже и это указывает на то, что древние летописцы - создатели патриотических легенд - неплохо знали древнюю историю Европы и вполне могли воспользоваться некоторыми аналогиями при создании "летописи" (Точнее - сказания) о подвигах Александра Невского.
     И еще. Лет за десять до предполагаемой даты написания "Жития" (1280-е годы) произошло крупное сражение между ливонскими рыцарями и литовцами. Оно тоже состоялось на льду, но только не озера, а Рижского залива. И описание его удивительно похоже на описание "Ледового побоища".