Моя демоническая чёрная душа... полноте!

Моя демоническая чёрная душа… полноте, существует ли она на самом деле?
Или просто рассветает многоглазая Луна -
Аргус, шиповник - в хрупкости нездешнего тела?
Или просто - слишком много я  и меня
проходят по тоннелям нервных каналов -
И их плащи синекрылые манят и мнят
Себя тем мной - которого ещё не бывало -
Но будет - наверное - быть может - кто-то ещё
Обернётся моим двойником в лабиринтной перипетии
И сменит под маской, дарованной синекрылым плащом,
Отпечатки пальцев - и мимолётность имени -
Имя расцветает цветочной зарей у лба
И опускается на губы лепестковым дуновением -
Имя впечатано в карму - и это судьба -
Которая проводит по перекрученности времени,
По спиралевидности лестниц, штопором вонзившихся в грудь
Замковых скрежещущих веками мостов и перекрытий -
И я пролагаю новый рассыпчатый путь,
По песку серебра, на который ложатся нити
Судеб, которые паучьи жемчужные тела
В пропасти иных времён для меня сплетали -
И выплёскивают из лилейных уст пустые зеркала
Осколки закованной в зрачковое кольцо стали -
И ночь уходит куда-то в глубину - в грудь -
Где в каземате рёбер сердце принцем
Ломает белизну исчерченных шипами рук
И скитается по камере, шагами исчисляя границу -
И посылает голубоглазых чаек в пропасть окна,
За которым космос бархатной мантией падает -
И стекает по лицам ногтей его полная луна,
И зовут его голоса из города ада и -
Волосы вонзаются в раму зеркала лозами, и смех
Опадает рубиновым колье в ладонные фиалы -
И начинается во сне - который снится мне во сне -
Эта жизнь - или другая - с оборванного где-то начала -
Точно плёнка в кинопроекторе - шипение и свет,
Прорезающий в глазах понимание белой вспышки -
И падает на душу холодный лепечущий снег,
И где-то вдалеке орган призывает еле слышно -
В черноту иной церкви - или в замковую пустоту-окно,
Где птичьи крылья сплетают в небе рун россыпи -
И продолжается жизнь, впечатанная в сон -
На границе кровавой весны и леденящей осени -
И хлопают на пальцах ветра ставен веера,
И по холоду тела проходит ветер иномирья -
И я вспоминаю как когда-то - ещё вчера -
Бродил по карточному замку в образе вампира -
И шёлковый шелест локонного пепла на плечах -
Я был блондином, озарённым свечными вздохами -
Серебрился ярче луны - и была горяча
Чья-то кровь на губах, и кружилась луна одинокая
Каруселью в глазах - и на паркетном льду -
И веяло временем из-за лепестков занавесок -
И я жил в особняке, где никого не ждали и не ждут -
Проходя по пропасти в ночи, чужой и неизвестный -
И билось то ли сердце, то ли орган из той
Церкви, в которой подобных мне чёрной кровью крестили -
И возносила эта церковь над городом-ртом
Жадным - свои наточенные зубы-шпили -
И у алтаря ждали лики тех, кто был не погребён,
Кто рассыпал чёрную землю и прах откинул -
И в крепостях скелетов пылал колокольный звон,
Замораживая в пропасти на месте души алый иней -
Нанесённый огненным ветром с иных берегов -
Среди вампиров ходили мифы об иных планетах -
Где нет ни карающих и награждающих богов -
И быть может, нет даже мимолётных смертных -
Только чёрные горы - и чёрные замки на них -
Простёртые крыльями над лесами безграничными -
Это были всего лишь подслащенные кровью сны
Тех, кто ночь за ночью стирал обличие
С масочного бреда - и ложился в гроб - умирать -
Но воскресал так неизменно точно -
И бились часы, и это было вчера -
Кажется - а вернее - было прошлой ночью -
Бесконечной - и был на балу какой-то человек,
Простиравший ко мне беспомощных рук запястья -
И шелест локонов короной на моей голове
Озарял движения скальпеля - и на части
Я резал его жизнь - а он был похож на меня -
На того, кем я был - но больше быть не хотел и
Я пальцами, шипами оснащёнными, терзал и мял
Белую бумагу его обескровленного тела -
Не знаю зачем - зеркало хохотало мне вслед,
Презрительно щурилось небо звёздными зрачками -
А я проходил через новый будуарный бред,
Чтобы начать всё следующей ночью сначала -
И снова кого-то убить - может быть, себя -
Оставляя лишь то, что силой накалено и наточено -
И снова начинался проникающий в нервное кружево бал,
И снова горло сжимали алые галстуки ночи -
И был иной век - и чёрный лимузин бил
Фарами в стены домов, заслонившихся окнами -
И я снова выстригал жизни у чужой судьбы
И обрезал перед зеркалом собственные локоны -
Сжигая в камине старомодном - они опять
Отрастали - и ничто не могло быть иначе -
Говорят смертные часто, что судьба слепа -
Но моя была на удивление зрячей -
И то ли хранила, то ли бросала в огонь -
Саламандру, которой я обернулся негаданно -
И в какой-то миг я понял, что я кто-то другой -
Демон, родившийся где-то на границе ада -
И то ли изгнанный, то ли потерявшийся, но -
Оставивший собственный облик в зеркальном склепе -
Где-то на границе яви и кошмарных снов,
Где века осыпаются на ногти серебряной лепрой,
И из локонов лепнины просыпается пудреная быль
На ресницы, которыми от мира не укрыть взгляд, но -
Это была прихоть моя - или судьбы -
Кем бы я ни был, я был исчадием ада -
Вырванным оттуда - корни цеплялись за
Паучьи лапы, сплетавшие дьявольские судьбы,
И бездна открывала в глазницах мои глаза,
И проволокой в тело вплеталась неизменность сути
Собственной - неискоренимой - алое метро
Раскрывало бархатные пасти - и я садился
И ехал куда-то - и где-то маячил трон,
Обещанный мне, как потерянному адом принцу -
Всего лишь сон - и не понятно ни черта -
И только имя холодит язык и согревает -
И проведена ногтями чёрная черта -
Между человеческим стадом и демонами-львами -
И понимаю, что овечью шкуру не надеть
Тому, у кого клыки в любом воплощении
И я выхожу играть беломасочную смерть -
То ли в жизни чьей-то, то ли на балаганной сцене -
На ярмарке, где зеваки едят плод
С древа познания - и не чувствуют вкуса -
А я прихожу и играю в человека - тот
Кому враждебно учение Иисуса,
Кто пришёл из другого жерла - из иных страстей,
Чёрной аркой изогнутых над стремниной серебряной -
И ад собирает своих заблудших детей,
Рассеянных по коридорам извилистого времени -
По мирам, разбитым на осколки - и собранным опять,
Но смыслы утеряны - впрочем, к дьяволу смыслы -
И гомонит на площади людская толпа,
И хлопают крыльями вороньими незримые кулисы -
И из горла города зеркал выходит чернота
В моём фраке и моими глазами смотрит наружу -
И губы выпевают фиолетово - может быть, я та -
Тот - кто вам нужна - кто вам нужен?
Кто-то вселился в меня - или это я сам,
Очищенный от чуждости, раскрывший глазные звездопады -
И отвернутся, заслоняясь криком, небеса,
От пришедшего кощунственно на землю демона из ада -
Я уже столько ходил по этой земле -
Столько камзольных змеиных кож в зеркалах оставил -
Мне бесконечно много человеческих лет,
Но я ребёнок, играющий в кукол кровавых -
И ломающий их о стены - такой каприз -
И такая карма, прошитая в нервные волокна -
И смотрит, смотрит безграничная бездна из
Глаз моих широко распахнутых окон -
И сердце раскрывает тюремную камеру, и
Я выхожу оттуда - смеющийся безумно,
И вонзаются, как в яблоко познания, в этот мир,
Мои наточенные острыми кинжалами тигриные зубы -
И снова и снова люди проходят в зеркала,
Оставляя серые перчатки из праха песочного -
А я выхожу из-за междумирного угла -
И из-за угла чьего-то дома этой ночью -
И лицо моё клинком рассекает оконный переплёт,
И глаза прожигают дыры на фамильных портретах -
В этом доме, быть может, этой ночью, кто-то умрёт
В удушающих лучах моего антрацитового света -
Или нет - я не знаю - карты ещё не сданы -
И вероятности летучими мышами воспаряют
К белой пасти перепачканной, скомканной луны,
Бьющейся о двери запретного чёрного рая -
И я снова и снова делаю шаг -
И мир изгибается арочно мне навстречу -
Моя душа - зачем мне моя душа -
В демоническом теле душе делать абсолютно нечего -
И смеётся чёрным огнём воплощённый дух -
Чёрный бархат, фарфор, лёд - образы и символы -
И когти мои вычерчивают в небе звезду -
Воплощение моего вечного истинного имени.