cave cancel ostatok rokanten. stix 4

[ostatok]

с этим миром меня связывает лишь шаткий веревочный мост,
горстка монет, дорога от автобуса, до метро и обратно,
ну а еще твои теплые ноги. 
лежа на кровати, я покрываюсь пятнами, как хамелеон,
скрываюсь под цвет одеяла и блеклых обоев.
прячусь и расставляю ловушки, что бы угодила
в хитрые сети моя маленькая сияющая мечта,
которая порхает бабочкой на обломках Дрездена, 
перескакивает из города в город, скрывается сельдью в бочке
и каждый моряк норовит ее скрыть, в поисках Моби Дика, 
найти своего кита.убить или быть убитым. сбежать, лавируя меж деревьев,
прикоснуться к коре и открыть новое слово, соловьем
разносящееся по девственному полю, а может поймать пулю
зубами, отправиться нагишом в цирк бродячих артистов, 
показывать свои аллюзии в шатре, прячась от грибного дождя, 
в мертвом огне ловя знаки и тишину твоей бледной ладони.
в зеркальном отражении себя - ты.

где спрятаны чувства? в касании клавиш пальцами женщины 
Африканского кроя, кормящей две тысячи жизней в пустыне 
выцветающих фильтров и диких гиен, облизывающих засохшие губы. 
мы спрячемся от них под бордовым гобеленом и будем скорбеть
по тем, кто не смог добраться до пайки, к оазису, руднику
и превратился лишь в рудимент между руками потухшего Бога, 
выводящего кистью узоры по старой опухшей земле, где лишь
блеклыми нитями, острыми лицами проехало счастье, потонув
каравеллой. Кровосток на кассетах и в плеерах. молились дети,
обкалываясь ботоксом, пока за ними шли по пятам судьи
в черных мантиях-рясах расписанных Тантрой, акриловой краской.
давайте сбежим от них в объятья осоки, будем рисовать, 
не брать пленных и устроим свое горное племя, с наскальной
живописью и лампадами, звуком цикад и карнавалом в длинных 
цветастых платьях и сари. мужчины все будут с иголочки,
приглашать дам на танцы. 

все огни резко подпрыгнут и начнется балл, будь то Будапешт
или Санкт Петербург, пей и разбивай посуду, никто не заплатит, 
оно и не нужно, когда на всех надето красивое платье и над 
головой порхает сокол, вещая и сыпля на всех алмазную крошку, 
почти что звезды, полет на луну и ракеты к небу где-то на горизонте,
наверное Косово. будем впредь обходиться без Кесаря и смотреть на зарю 
выжигая зрачки и мечтая о новом дивном мире, может на другой планете, 
Марс или Меркурий, или на Меркури по хайвею отправиться, делая остановки
в каждом Твин Пиксе ровно на год.

[rokanten]

дари всем встречным конфеты,
читай рассказы, ищи следы 
кометы, ведь скоро даже звезды
будут под запретом. на вкус
мой соус терпкий, но каждый
что-то терпит, твой лик меня
уносит в трепет, я в лиге джентльменов
пою здесь свой трип репорт,
по городам разносится мой пепел. 

здесь каждый пленник пикселя
и норовит все описать под вексели,
Селин давно повесился 
и век постиг синдром Аспергера,
его ужалил рой аспид,
так поднимите же фужеры
выше к небу за этот рецидив.
нарывами покрылось небо,
я молчалив, подобно
отрубям в железной банке,
помпезно стану камнем,
Сатурну буду новым спутником,
приплодом, что поела карма,
стаканом на лестничной площадке
или у стойки бара,
в штанах у вора порванным карманом.

на пару с вами мне никогда не слезть
с дивана, мой реп в районах топит слава
и взрывы на потеху карнавала,
семь капель корвалола
и никогда не избежать укола,
и никогда не избежать укора,
в зубах застряли листики укропа,
все ждут церковного прихода,
а я лежу в ногах у собственного бога,
в ковчеге Ноевом, в забытой полке
антресоли, и меж двух актов
я полыхаю лишь антрактом,
или в Антарктике закатом
раскладывая мысль на биенье тактов, 
и больше не сбежать нам всем отсюда,
ведь сломан трактор. 
я улетаю каждому в квартиру контрафактом
и здесь всего лишь моно-правда.

[cave cancel]

мой маленький мир создан под одеялом,
в нем прячусь от жары и холода,
окутанный чувством духовного голода,
прорываясь через границы непознанного,
в попытках поймать за загривок вечность
и простоту мимолетных движений.
в кружевах тают оконные рамы,
расплываются стекла,
я вижу лишь образы-тени
людей, когда-то стоящих в парадных
в пиджаках и нелепых нарядах,
они не дают подойти на пушечные выстрел,
обнять, рассмеяться, поцеловать.

остается лишь лежать на половике
и заводить механические игрушки,
смотреть, как они по комнате
наворачивают круги. забыться
в прошлых воспоминаниях один на один
с лампами и диодами,
учуять запах велюра и подгорелых блинов,
поймать пару бликов,
ведь все, что я вижу - конечно
и медленно умирает.
свет в чужих глазах будто старый светильник
окутанный пылью, угасает
и морщится в бытовом газе.
я распыляюсь в этнической фазе,
разглядывая разломы на своем теле,
удивляясь, почему так сбиты колени.

а вдруг меня забыли, как банку солений,
оставленную в погребе, куда уже не вернутся.
ведь прошлого люди уходят,
за ними лишь дряхлые вещи
и полу-дома с набухающими печами
и деревом почерневшим, рассыпавшимся
от влаги. они оставили в череде важных
моментов свой ускользающий взмах
спрятанный под птичьим крылом,
может и я когда-нибудь поселюсь
в твоих волосах? останусь там навсегда,
песчинкой, всего-лишь фрагментом,
или румянцем на горящих алых щеках.
мы всего лишь шорох примостившийся
не на долго на чьих-то порванных парусах.