Кто в лесу землю копал?

  В конце сентября пошли мы с мужем в лес на охоту. Деревья уже сильно поредели. По ночам подмораживало. Утром иней кружевной бахромой окружал последние зелёные листики. Лес пуст, тихо в нём, слышно как со стеклянным шорохом падают листья. Ягод почти не осталось, только брусника ещё радует глаз. Грибов тоже не видно, попались нам на глаза несколько горькушек – вот и вся добыча. Холодно. Замирает жизнь в лесу. Печален лес и прекрасен. На фоне елей тонкая изящная ветка сияет нежной, лимонной листвой. Солнышко спряталось. Небо заволокло тучами. Вот наш бугор – красивое заросшее соснами высокое место. Любим мы тут отдыхать, возвращаясь из леса. Посмотрели, а на полянке между вековыми берёзами и соснами весь дёрн разворочен. Кто испортил место нашего привала? Следов не видно, похоже, кто-то давно, ещё летом здесь поработал. Поискали вокруг, и нашли лосиный помёт, да и старый отпечаток копыта обнаружили. Что же нашёл на поляне лесной великан? В начале августа искали мы на ней грибы. Растут тут белые, красные, да и лисички под ёлочкой попадаются. Сковырнула я дёрн, показалось мне, что сидит под ним гриб. А там действительно грибок рос, только странный какой-то. Весь в земле перепачканный, кругленький, не шампиньон, не дождевик, непонятный грибок и пахнет сильно. Знали мы, что в наших местах собирали до революции трюфели и подавали их к царскому столу, только видеть их нам никогда не доводилось. Забрали мы гриб домой, но съесть его так и не решились; похож-то он, похож, а вдруг поганка какая-то. Лось уловил запах непонятных грибочков. Маленькие они, что за еда для такой туши, толь видно он гурманом был, не только человеку деликатесов хочется. 
     Идём по лесу дальше, тихо,  вдруг с шумом и треском вылетел рябчик и спрятался, затаился, и снова тишина. Поискали мы его и не нашли. Вьётся тропинка между огромных елей, красавиц берёз, выходит на поляны и опять в лесу скрывается. Вышли мы на одну из них, а там кто-то землю вскопал. Да так хорошо эту работу проделал, что хоть сейчас картошку сажай. Разве может зверь так аккуратно, не оставив ни одного не вскопанного участка, так по-человечески потрудиться. Может, егерь тут решил посадить что-нибудь для прикорма? Стали мы следы искать, и нашли множество отпечатков свиных копытцев и больших, и поменьше. Оказывается, это кабаны здесь кормились. Нашли они что-то такое вкусное, что пока всё не съели, не ушли. Какой деликатес кабаны обнаружили в чёрной, жирной, влажной земле, мы так и не узнали. Даже там, где егерь земляную грушу и пшеницу сажал, где гнилые яблоки и зерно высыпал для прикорма, даже там звери так землю никогда не копали.
       Пошли мы по следам кабанов дальше, и вышли к ручью. Там они тоже поработали, но уже не так тщательно. На ручье мы подняли уток. Подпустили они нас близко, муж подстрелил селезня, красивого с переливающейся шейкой. Это бобёр нам помог, построил на ручье плотину, разлился ручей, вот и стали сюда прилетать утки.
      Трава сухая высокая, малинник, кусты – скорей бы выбраться из этой чапыги. Не пойдём мы дальше по кабаньим следам – ушли они давно, и след простыл.
      Вот и луга начались, тянутся они вдоль ручья. Всюду видна, выброшенная из кротовых нор земля. Весной эти горки земли превратятся в клумбы – расцветут на них ветреницы. Каждая кротовина станет зелёным островком с белыми нежными цветами, и будут среди пожухлой травы эти цветы радовать глаз всех обитателей леса. Если бы кроты здесь не поработали, семенам ветреницы сквозь дёрн было бы не пробиться. Да и труд кабанов не пропадёт даром. Вырастет на перекопанной земле малинник, поднимутся высокие травы, а под ними появятся ёлочки, спрячутся от солнца, наберутся сил и станут такими же красавицами, как их матери.
       Далеко мы ушли от дома. Сыро в лесу, мокрые листья под ногами, в канавах стоит коричневая вода, пахнет грибами. Дождик накрапывает. Серые тучи плывут над лесом, над полями, над деревнями, разбитыми дорогами, над речками и ручьями. И такая тоска, такая щемящая печаль вокруг, и уходить не хочется, потому, есть во всём этом ни с чем несравнимое наслаждение жизнью, быстротечной и прекрасной, каждый час, каждый миг которой неповторим. Живёт человек, как трамвай по рельсам изо дня в день совершает один и тот же круг, устаёт, не смотрит по сторонам, мучается, надеется на что-то, чего-то хочет, добивается…  А так просто вырваться из круговорота своей маленькой, никчёмной жизни и вернуться к себе, замереть от страдания, тоски и красоты, вдохнуть воздух, наполненный запахом прелых листьев, хвои, пороха и свободы – самый прекрасный запах на земле.
      Мы вернулись домой в сумерках. Шёл дождь. Он становился всё сильнее, стучал по крыше. Мокрые ветви яблонь склонились до земли, изогнувшись под тяжестью плодов. Земля раскисла. Старые берёзы совсем облетели. Мы пили красное вино из ещё довоенных стеклянных рюмок, случайно уцелевших и доставшихся нам по наследству. И нам казалось, что город находится где-то далеко-далеко на краю света в другом мире, и все пути-дороги к нему залила вода, заросли они лесом, и нет больше ничего кроме нашего дома и дождя за окном.
   
                23.04.10