Путешествие в мир аида

        Часть 1
 ПРОИСХОЖДЕНИЕ МИРА И БОГОВ

Источником всего был вечный Хаос.
В нём жизнь богов античных зарождалась 
Во глубине мифических веков.               
Проникнув в мрачный мир упокоенья,
Я вам открою тайны подземелья.
Начну с происхождения богов:

Их Хаоса Земля возникла – Гея,
А в глубине немыслимой, под нею,
Был Тартар порождён. Когда же в мир
Пришла Любовь пленительная – Эрос,
В ней Мрак и Ночь богам явили прелесть,
Родив Гемеру – День и Свет – Эфир.

Затем Уран –лазоревое Небо,
Землёю был рождён, а может не был-
Судить не мне, легенда же гласит
О странном браке Геи и Урана,
Чьи отпрыски – великие титаны,
Произвели на свет океанид.

Помимо созидателей титанов
Шесть грозных, безобразных великанов
Из чрева Геи вырвались на свет.
Надменный, уродливые, злые,
Они внушали страх, казалось, в мире
Чудовищной их силе равных нет.

Возненавидел чудищ безобразных
Их собственный отец – Уран всевластный,
И в тёмный Тартар матери Земли
Он заключил ужасных исполинов,-
Туда, где в неизведанных глубинах
Не видят света белого они.

Томилась и стенала мать их Гея,
Неся в себе мучительное бремя
Низвергнутых детей, и от того,
Решила против недруга Урана
Своих сынов настроить, но титаны
Боялись ополчиться на него.

Лишь младший – Крон, коварный и отважный,
Послушав мать, осмелился однажды
Сразить Урана хитростью простой,
Подкравшись под покровом тёмной Нюкты
К уснувшему отцу. И с той минуты
Стал править Крон и Небом и Землёй.

Но не простила Крону злодеянье
Богиня Нюкта – Ночь, и в наказанье
Божеств ему ужасных родила:
Уничтоженье – Кер, раздор – Эзиду,
Таната – смерть, возмездье – Немесиду…
И целый сонм других исчадий зла.

Борьба и смерть, раздоры и несчастья,
Обман и ужас, ропот и проклятья…
Посыпались на мир со всех сторон,
Когда пошёл тайком на преступленье
И отнял у отца бразды правленья
Могучий сын Земли – великий Крон.

Боялся Крон, что собственные чада
Расправятся и с ним, как он когда-то
Низверг Урана в юности своей,
И строго приказал супруге Рее
Давать ему, как можно поскорее,
Проглатывать рождавшихся детей.

Невольно отрывала мать от сердца
Своих детей – младенца за младенцем,
И вот, уже лишившись пятерых,
На остров Крит ушла от Крона Гея
В глубокий грот, чтоб там, в глухой пещере,
Упрятать Зевса – младшего из них.

Когда же вырос Зевс во гроте тёмном,
Неистовый, предстал он перед Кроном,
И не теряя времени  на спор,
Не хитростью, а силою громадной
Заставил он отца вернуть обратно
Проглоченных им братьев и сестёр.

Никто теперь не мог лишить их счастья.
И поделили боги мир на части:
Зевс Небо взял себе, а Посейдон
Чертоги моря в зарослях подводных,
Аиду же – досталось царство мёртвых,
Зловещее и мрачное, как он.

Ужасен мир угрюмого Аида.
О, сколько тайн чудовищных сокрыто
За цитаделью врат его стальных!
Немало устрашающих преданий
Дошло до нас из греческих писаний
О царстве мёртвых. Вот одно из них:

                Часть 2
                ПОДЗЕМНОЕ ЦАРСТВО АИДА

Глубоко под землёй, в беспросветной ночи отрешённой, 
Где немыслимый ужас во тьме вековечной царит,
Восседает на троне с супругой своей Персефоной
Бог загробного мира, суровый брат Зевса – Аид.

Много рек протекают в краю том, лишённом желаний.
Не восходит над ними заря, не парят облака…
Лишь бесплотные тени в часы безотрадных скитаний
Оглашают стенанием мёртвые их берега.

Там, у мрачного Стикса, на тёмном его побережье,
Орошаемом стылыми брызгами пенистых волн,
Ждёт из верхнего мира «гостей» перевозчик умерших,-
Седовласый, уродливый лодочник – демон Харон.

Оттолкнувшись веслом, перевозит он грешные души
В безутешное, жуткое царство печали и слёз,
Где за каждый проступок, содеянный в жизни минувшей,
Им зачтут приговор на суде – Радамант и Минос.

Во владеньях Аида, усыпанном градом проклятий,
Воцарилась богиня Геката со свитой своей.
Все подземные монстры и демоны служат Гекате,
Сам Аид, временами, с ней делится властью своей!

Насылает на землю она злые чары, имея
Кровожадное сердце, три тела и три головы.
Нет в обители мёртвых страшнее её и сильнее,
Даже боги Олимпа небесного с нею на вы!

По ночам оставляет она подземелье Аида,
На поверхность земли вызволяя чудовищ своих,
Что бы гробить людей со своей ужасающей свитой,
Колдовство и тяжёлые сны насылая на них.

Иногда, по дорогам кладбищенским, рядом с Гекатой
Бродит в чёрном плаще чернокрылый бог смерти Танат.
В каждый дом посылает Аид за тенями Таната,
Чтоб на целую вечность забрать бездыханных в свой ад.

Бесполезно тогда простирать им с мольбою ладони,
Умоляя Аида вернуть их в надземную высь.
Трёхголовый, свирепый пёс Кербер у врат преисподней,
Никого не пропустит назад – в поднебесную жизнь.

Существует одно из грустнейших преданий на свете,
Где рассказано миру о том, как прекрасный Орфей,
После тяжкой утраты не смог примириться со смертью
И отправился прямо в аид за любимой своей.

                Часть 3
ОРФЕЙ И ЭВРИДИКА

За много лет до Ноева потопа
Во Фракии, в один из ясных дней,
У музы красноречья Каллиопы
Родился сын по имени Орфей.

Никто из смертных с ним не мог сравниться
Ни в музыке, ни в пении. Порой,
Со всех окрест к нему слетались птицы
На звук его кифары золотой.

В расцвете сил из суетного мира
Решил уйти Орфей в далёкий путь
На поиски любви, где только лира
Делила с ним веселие и грусть.

В палящий зной и в зябкое ненастье
Шагал певец по взгорью и лесам…
Надеясь отыскать земное счастье,
А каково оно – не ведал сам.

Ещё бы долго с лирою своею
Скитался путник, если б у воды
Не повстречалась юному Орфею
Речная нимфа редкой красоты.

Весь вечер он девицей любовался,
Перебирая струны на лугу,
Да только подойти к ней не решался,
Боясь вспугнуть её на берегу.

А поздней ночью, в трепете великом,
Ступая по предутренней росе,
Прекраснейшая нимфа Эвридика
Пришла к нему сама, во всей красе.

Что было после - небу лишь ведомо,
А на земле известно лишь одно:
Счастливый музыкант к родному дому
Шёл со своею будущей женой.

Среди зверей и птиц, в лесной чужбине,
Не верилось ему, что, наконец,
Он счастье отыскал своё и ныне
Идёт с любимой прямо под венец!

Гремела свадьба их на всю округу,
А вскоре после свадьбы, у ручья,
Ужалила Орфееву супругу
Смертельно ядовитая змея.

И день, и ночь, певец, убитый горем,
У тела бездыханного сидит.
Не допускал и мысли он, что вскоре
Отправится душа её в аид.

Наутро, взяв с собою лишь кифару,
Отправился отчаянный Орфей
Искать пещеру мрачного Тэнара
Ведущую в подземный мир теней.

На крайний запад шёл сын Каллиопы
Оплакивая мёртвую жену,
Пока не привели скитальца тропы
Ко входу в подземельную страну.

В конце концов, по каменному склону
Отважный музыкант спустился вниз
И со слезами бросился к Харону,
Моля о переправе через Стикс.

Но непреклонен лодочник угрюмый,
Категоричен был его ответ:
«О переправе даже и не думай,
В страну теней живым дороги нет!»

И лишь когда,  играя на кифаре,
Запел он песнь печальную свою,
Прислушался к нему паромщик старый
И усадил несчастного в ладью.

Добрался музыкант в ладье Харона
До царства неприкаянных теней
И стал молить Аида с Персефоной
Вернуть ему супругу поскорей.

Напрасно их молил Орфей несчастный
Вернуть ему жену из под земли;
В страну живых, в весенний мир прекрасный,
Не отпускали пленницу они.

Ударил он тогда по струнам лиры
И начал петь отшельник молодой.
Никто и никогда в подземном мире
Ещё не слышал музыки такой.

Заслушались его прекрасным пеньем
Аид и Персефона. В тот же час
Упал он перед ними на колени,
Моля их дать ему хотя бы шанс.

«Ну что ж,- сказал в ответ Аид великий,-
Да будет так. Ступай к себе домой,
А тень твоей любимой Эвридики
Пойдёт неслышно следом за тобой.

Но только знай, что если обернёшься,
Из царства моего не выйти ей.
И только после смерти ты вернёшься
В объятия возлюбленной своей».

Простившись с Персефоной и Аидом,
Обратно к Стиксу вышел музыкант.
И снова перевёз Харон сердитый
Пришельца нежеланного назад.

До выхода уже падать рукою,
Но вдруг забеспокоился Орфей:
«Идёт ли Эвридика вслед за мною?»
И оглянулся, с мыслями о ней.

Неподалёку тень своей супруги
Увидел он и с радостью в душе,
В порыве протянул к любимой руки,
Надеясь не расстаться с ней уже.

Но тут же, над её бесплотным ликом
Сгустился мрак, в котором без следа
Исчез прекрасный образ Эвридики
Перед глазами мужа, навсегда.

Стоит Орфей как вкопанный в несчастье,
Боясь поверить собственным глазам,
Что дважды не сберёг своё он счастье
И что виновник этому – он сам.

В тот час прискорбный долго без движенья
Он простоял так, глядя в темноту,
Всего лишь в полушаге от спасенья,
Где обернулся путник на беду.

Придя в себя, опять во тьме кромешной
Пошёл Орфей к Аиду на поклон,
Но больше через реку, в мир умерших,
Не захотел вести его Харон.

Не смог уже растрогать он Харона
Ни музыкой, ни пением своим…
И возвратился юноша по склону
К себе домой – ни мёртвым, ни живым.

Четыре года жил он без супруги
Не замечая девушек других.
И стали разносить девицы слухи,
Что замкнутый певец не любит их.

Однажды, возвращаясь из гулянки,
Тимпанами звеня навеселе,
Заметили жестокие вакханки
Поющего Орфея на холме.

Со вскриком: «Вот он, женоненавистник!»
Одна из них метнула тирс в него,
Затем другая бросила булыжник…
И налетели все на одного.

Не смог у них он выпросить пощады
И в нестерпимых муках павший ниц,
Погиб Орфей от каменного града
Под дикий смех ликующих девиц.

Навечно в мир Аида отлетела
Душа его, а женщины – враги,
Порвали изувеченное тело
Кровавыми руками на куски;

И выбросив в поток реки ближайшей
Его кифару вместе с головой,
Пошли навеселе вакханки дальше
Довольные и гордые собой.

Там,- в мире слёз и ужасов великих,
Растерзанный вакханками Орфей
Прижал к груди родную Эвридику,
Вернувшись, в этот раз, навеки к ней.

Теперь дороги их не разойдутся.
Не суждено расстаться больше им.
И он без страха сможет обернуться
На тень жены идущей вслед за ним. 

         Часть 4
ОДИН ИЗ ПОДВИГОВ ГЕРАКЛА
           1
       ПРЕДЫСТОРИЯ

Когда-то жил и царствовал в Микенах
Благочестивый царь – Электрион.
Родную дочь – красавицу Алкмену,
Надумал как-то замуж выдать он.

Была она для всех на загляденье.
Сам Громовержец Зевс – верховный бог,
Испытывал влечение к царевне,
В мечтах переступить её порог.

Не ведала Алкмена в жизни счастья
С тех пор, когда воинственный народ
Убил у царской дочери всех братьев,
Похитив у отца её весь скот.

И вот, собрал однажды царь микенский,
Пред дочерью своею, во дворце,
Проверенных героев молодецких
И объявил со скорбью на лице:

«Воители! Для всех уже не тайна,
Что племя телебоев – дикарей,
Мои стада похитило недавно,
Убив моих любимых сыновей;

А посему, считаю, что по праву
Получит в жёны дочь мою лишь тот,
Кто, учинив кровавую расправу,
Стада мои на пастбища вернёт».

Случилось так, что некому герою
Знакомый царь Элиды – Поликсен,
Помог обычной хитростью, без боя,
Вернуть обратно скот царю Микен.

Не принесло случайное везенье
Особой славы воину тому,
Но, всё-таки, жениться на царевне
В ту пору посчастливилось ему.

На свадебном пиру неугомонном,
Где не стихал бокальный перезвон,
Поспорив из-за стад, Электриона
Убил в пылу жених Амфрибион.

Нельзя в дальнейшем было оставаться
Цареубийце в городе своём.
Была согласна с ним в бега податься
Алкмена, при условии одном:

«Уйду я за тобой дорогой дальней
Из города родного, так и быть,
Но перед этим дай мне обещанье
Врагам моим за братьев отомстить».

Поклялся ей герой и в город Фивы
Увёл свою любимую жену,
Где, призывая к мести справедливой,
Он устремился с войском на войну.

Отправив благоверного на битву,
В убежище фиванского царя
Ждала Алкмена, с верой и молитвой,
Рванувшегося в бой богатыря.

Тем временем, в период их разлуки,
Тучегонитель-Зевс явился к ней,
Который принял вид её супруга
Пока Амфрибион был на войне.

Не усмотрела бога в нём царевна…
И после встречи той, от двух отцов
Носила в животе своём Алкмена
Двух сыновей, – прекрасных близнецов.

В тот судьбоносный день небезызвестный,
Когда должна была она рожать,
Собрал у трона Зевс богов небесных
И поспешил им с радостью сказать:

«Возвеселитесь, боги-олимпийцы!
Сегодня – в переломный, сложный век,
Для величайших подвигов родится
Внебрачный сын мой – богочеловек!

Весь род, от поколения Персея,
Обязан будет слушаться его!
И в этот час, в преддверии веселья,
Я объявляю пир и торжество!».

Возликовали все! Вино без меры
У Зевса на гулянии лилось...
И лишь его жене – богине Гере,
На том пиру ни елось, ни пилось.

Не нужно ей, ни зрелища, ни хлеба…
Хотела одного она,– понять,
Как он посмел, её,– богиню неба,
На смертную девицу променять!

В обиде не хотелось ей, ни сколько,
Чтоб сыну Громовержца так везло.
Ещё на не рождённого ребёнка
Богиня затаила в сердце зло.

«Дай клятву мне - сказала мужу Гера
Охваченная хитростью большой,-
Что тот, кто в этот день родится первым,
Получит власть над всей его роднёй».

Опутала рассудок Зевса Ата –
Богиня лицемерия и лжи…
И под напором Геры дал он клятву,
Судьбу младенца на кон положив.

В тот час, к жене персейского потомка
Богиня снизошла и волшебством
Ускорила рождения ребёнка,
Чтоб он в роду Персей стал царём.

Без промедленья мужу сообщила
Ликующая Гера, что быстрей
Родился недоношенным и хилым
Наследник персеида – Эврисфей.

Не мог великий Зевс нарушить клятву
И в гневе необузданном своём,
За волосы схватив богиню Ату,
Низверг с Олимпа светлого её.

Договорился он с женой своею,
Что лишь двенадцать подвигов свершит
Его любимый сын для Эврисфея,
Которому она благоволит.

Тем вечером, на рабство обречённый,
У Громовержца Зевса, наконец,
Родился сын, Гераклом наречённый,
А вместе с ним, Ификл – брат близнец.

Однажды, продолжая строить козни,
В неугомонной ярости своей,
Послала в люльку Гера ночью поздней
К уснувшему младенцу пару змей.

С восходом солнца, в детской колыбели,
У сонного Геракла-малыша,
В руках полузадушенные змеи
Тихонько извивались, чуть дыша.

Вот так, герой, едва успев родиться,
Великой силой начал обладать.
Призвал Амфрибион тогда провидца,
Чтоб о судьбе младенца разузнать.

Предсказано ему, что после смерти
Душа его в аид не попадёт.
И что, к богам причисленный, бессмертье
Он на Олимпе светлом обретёт.

Но чтоб осуществилось предсказанье,
Пришлось Гераклу в доблести своей
Пройти через двенадцать испытаний,
Которые придумал Эврисфей.

В одном из них, по воле Эвриисфея,
Герой античной Греции – Геракл,
Отправился к Аиду в подземелье
За Кербером. А дело было так: 

                2
      ГЕРАКЛ И КЕРБЕР

Как только не испытывал героя
Лукавый Эврисфей, назло ему
Всегда живым являлся он из боя,
Не уступая в силе никому.

Задумавшись над новым приказаньем,
Чтоб погубить Геракла в этот раз,
Отправил он его на растерзанье
К собаке адской, дав такой указ:

«Ступай в обитель мёртвых, где повсюду
Ужасные творятся чудеса
И приведи мне Кербера оттуда –
Трёхглавого, чудовищного пса».

Вдвоём с путеводителем Гермесом
Ушёл герой к Аиду в мир теней,
У чьих ворот, к большой скале отвесной,
Два друга приросли на много дней.

Вот так Тесея – сына Посейдона
И Перифоя – спутника его,
Сковал Аид, за то, что Персефону
Пришли они похитить у него.

Не мог пройти Геракл безучастно
Когда перед собой, в подземной мгле,
Увидел он друзей своих несчастных,
Приросших в наказание к сакле.

Немедля протянул Тесею руку
Могучий полубог и в тот же час
Освободил он преданного друга,
Который выручал его ни раз.

Когда же захотел и Перифою
Геракл руку помощи подать,
То дрогнула земля, дав знак герою,
Что боги не велят его спасать. 

Послушав их, могучий и серьёзный,
Вошёл он в царство горестных теней,
Одетый в шкуру льва, в доспехах грозных,
Всегда готовый к яростной войне.

Пришлось увидеть ужасов немало
Гераклу в подземельной темноте.
Там встретил он несчастного Тантала,
Стоящего по голову в воде.

Над самой головой его свисают
Различные плоды со всех сторон;
Великий голод грешника терзает,
Но дотянуться к ним не может он.

Когда же, наклоняясь над водою,
Страдалец жажду хочет утолить,
Вся влага исчезает под землёю,
Чтоб он никак не мог её испить.

Вот так, томимый голодом и жаждой,
Страдает он в аиде, от того,
Что угостить богов посмел однажды
Едой из плоти сына своего.

Идёт Геракл дальше, слыша стоны,
И видит, как Сизиф, с большим трудом
Огромный камень катит вверх по склону
И вместе с камнем катится потом.

Наказан он работой непосильной
За то, что смерть саму сумел сковать,
Предвидя день и час своей кончины;
И перестали люди умирать.

Никто в то время жертвоприношений
Не делал для Аида и сейчас,
За это и другие прегрешенья
Он катит камень свой, в который раз.

Сын бога Зевса – доблестный и сильный,
Одной рукой помочь Сизифу мог
Вскатить валун на горную вершину,
Но не желал того верховный бог.

В конце концов, добрался он к Аиду,
Который, сидя в троне золотом,
Спросил его угрюмо и сердито:
«Что надобно тебе в краю моём?».

Сказал в ответ Геракл не робея:
«Покой нарушить твой я не желал.
Я у тебя по воле Эврисфея,
Сам Зевс ему служить мне приказал.

Хозяин мой, жестокий и надменный,
Велел в обитель мёртвых мне пойти
За Кербером, которого в Микены
К вратам его я должен привести».

«Ну что ж, – сказал владыка преисподней,–
Осуществляй назначенный указ.
Забрать собаку адскую сегодня
Тебе, как сыну Зевса, дам я шанс.

Из царства моего навстречу солнцу
Ты возвратишься с Кербером моим,
Но только без оружия придётся
Победу одержать тебе над ним».

У скал прибрежных долго в подземелье
Искал герой диковинного пса,
Пока из недр мрачного ущелья
Свирепый зверь к нему не вышел сам.

В тот миг, когда трёхглавый страж ужасный
С рычаньем жутким прыгнул на него,
Схватил за шею пса герой отважный
И стал душить в неистовстве его.

Вцепился адский зверь в него клыками,
Но продолжая Кербера давить,
Сумел Геракл голыми руками
Чудовищного стража усмирить.

Тем вечером, на привязи железной,
Могучий и бесстрашный полубог,
Сторожевое чудище из бездны
К порогу Эврисфея приволок.

Увидев пред собою полубога
С ужасным монстром около дверей,
В сею секунду, стоя у порога,
Оцепенел от страха Эврисфей.

Почти что на коленях, чуть не плача,
Молил Геракла он вести назад
Трёхглавую собаку, к бездне мрачной,
Чтоб возвратить её обратно в ад.

Вернув исчадье ада в подземелье,
Отчаянный герой на этот раз
Закончил службу в рабстве Эврисфея,
Свершив его двенадцатый указ.

Вот так двенадцать подвигов известных
Прославили его на много лет,
Благодаря которым, повсеместно,
Оставил он в истории свой след.