Ты всегда был таким

Ты всегда был таким, не из тысячных,
Даже не из десятков, а единственным
В своём неповторимом авантаже,
Известный в сердечной краже,
Обезкураживающий своей блажей.
И я когда в тебя окунаюсь,
То ты представишь лучший картеш,
Тобою красясь и становясь,
Ты отдашь скорее не сандал, а кампеш.

Помогать да спасать утопающих не твоё,
Ты скорее подбросишь ещё за борт краёв
И будешь смотреть за кровожадной борьбой,
Безразлично куря, ставя от скуки на тех,
Кто спасён будет иль уйдет в бытие.

Идти за бессмертием не в спех,
В тебе долгожители вызывают смех.
У тебя развлечение - надевать Cartier
И знать, что Savile Row ничто
В сравнении с собственным ателье.

Вот почему ты так кривил свои брови,
Увидев на мне только уличное шмотье,
Так снисходительно относился к крови
На рукавах от удачливо-драчных абодье.

Ведь кровь твоих драк изысканнее,
И удачно смотрятся на воротниках,
Словно то - помадный поцелуй,
Духами Ricci обрызганный.
И бои проходят, словно в торжествах,
Только благоволи потом и ликуй.

Тебе не достаёт, знаешь, грамм коньяка
Или кубинского рома в гибких руках.
На врагах не оставишь ни раны, ни синяка,
А только ровно пулю скроешь в их животах.

Твои выстрелы - грациозный миг стаккато,
Разрезающий кислород в горящих ватах,
Электричеством пробивающих и меня,
Шагами тремя, хлестая больно и махом :
Чрево головы, сердца, паха.

И когда будит меня алкогольный рикошет
В твоей бархатной кровати
в три двадцать одна ночи,
Тобою то ли охлажден, то ли пригрет,
Я всегда думаю о параде комет
В далёком космосе.
(В сумерках так слаб и одиночен
 Запах выветрившихся сигарет,
 В свете луны твой волос сед,
 И миг забвения так ломко ветх.)

Я думаю о безграничном совпадении;
Сила гравитации, сгибая лучей свет,
Искривляет пространство времени и лет.
И когда одна галактика закрыта другой,
То одна другую наряжает в свой браслет,
Превращаясь лишь в иллюзию
Да размытый силуэт.
(В тьме кровати кожа теряет цвет,
  Превращаясь в живой скелет.)
Я думаю о космосе, наблюдая за тобой,
И знаю лишь об одном -
Тот сухой силуэт и пустой свет,
Лишь украшающий браслет, -
Есть я.
А над крышей нашего дома
Происходил парад планет.

Наступает рассвет.
За свои полсотни ты совершил столько грехов,
Что вправе теперь не видеть черно-белых снов,
Что вправе целовать без приличий или слов,
Ведь я твой агнец, жертвенный и ловкий,
Ведущийся на все твои утренние уловки
Вновь и вновь.

Я в своей разгульной жизни повидал многих;
Во скольких квартирах снимались мои толстовки,
Во стольких барах бывали крылатые кроссовки,
Мои юные некольцованные проникали во многих,
А радужка лазурная вкушала литры побоев и боли.

Но ты, похоже, всегда был таким,
Благородно единственным.
В своём идеальном авантаже,
Лучший в сердечных кражах.
И единственный твой промах,
Что в твою красочную пустоту
Я так же теперь всажен
И теперь цвету.