Прибалтийский климат. Часть десятая

Начало здесь - http://www.stihi.ru/2015/06/30/4131
http://www.stihi.ru/2014/10/13/2462

ПРОДОЛЖЕНИЕ АВТОБИОГРАФИЧЕСКОЙ ПОВЕСТИ - ИСПОВЕДИ
"ЖИЗНЕННЫЙ РАСКЛАД". ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ - ПРИБАЛТИЙСКИЙ КЛИМАТ.

Смена климата благотворно повлияла не только на старшенького сынишку, но и на младших детей. Они практически перестали болеть. Улучшились и отношения с мужем. Место, куда они приехали, действительно было волшебным. Чистота на улицах была почти стерильной. Супруг неоднократно шутил: « Шо за страна – плюнуть негде»!

Первый год был полностью посвящен знакомству с достопримечательностями необыкновенно красивой Литвы. Но учитывая, что город, в котором они жили,  стоял на границе с Латвией, то пришлось охватить и эту часть прибалтийской стороны. Рига была очень похожа на Данию, такие же цветные дома, от ярко оранжевого до красно коричневого. Выложенные плиткой тротуары, такие же остроконечные шпили домов и узенькие улочки. Вильнюс скорее походил на Швецию со своими замками и архитектурными ансамблями.

Первые месяцы были полностью посвящены экскурсиям по литовским и латышским городам: Клайпеда, Каунас, Юрмала, Рига. Вильнюс. Они  поражали своей красотой, строгостью и каким-то необъяснимым колоритом, захватывающим дух. Все было необычно и очень интересно, начиная от мини – кафе и заканчивая уличными музыкантами.

Насладившись прибалтийскими видами, обратили свой взор на магазины. В те годы, когда на Родине синие куры (сваленные кучами прямо на цементный пол), мгновенно  расхватывались, а по улицам шли толпы со счастливой покупкой, держа вожделенную курицу за голову, болтающуюся на длинной шее; Увиденное в продуктовых магазинах Прибалтики повергало в шок… Десятки сортов сыра, рыбы, колбас, конфет, тортов, копченостей, овощных салатов, мороженного и всего того, о чем в Советском Союзе даже не подозревали, мягко говоря, вызывало недоумение…

И началась дегустация продуктов, которых в родимой сторонке и в глаза не видывали. Тут уж, не до выяснения отношений, не до чтения полезных книг, не до самосовершенствования. Все время и все силы были брошены на изучение вкусовых качеств новых продуктов, которым не было числа. До сих пор Мария помнит вкус рыбы, странное название которой – океан. Кусок килограмма на два, был частью головы, сплошное мясо бело  - розового нежного цвета, невероятной вкуснотищи. По сей день она не знает, почему она называлась именно так, но никогда и нигде она больше не вкушала такого чуда.

А трикотаж, а  рижский бальзам, а цеппелины (национальное литовское блюдо) на ужин?! Ароматные напитки,  экзотические фрукты,  бесчисленные кафе с неизвестными блюдами, которые было проблематично купить, потому, что не знали,  как их есть?! А спросить мешал языковой барьер. Знакомство с языком и укладом местных жителей продлилось не менее года. Младшие дети освоили язык мгновенно и уже через пару, тройку месяцев говорили на нем, как на своём родном. Что и  явилось, в дальнейшем,  проблемой для  родителей. Потому, как дети могли  общаться при них, на любую тему, не опасаясь, что их поймут. По этому поводу особенно нервничал папа и требовал дома говорить только по-русски.

Но больше всего поражало то, что солнце здесь светило до одиннадцати ночи. В, то время, как дома в девять уже было темным – темно. Много было необычного, непознанного и весьма любопытного. Пятиэтажка, в которой они жили,  находилась на окраине города. Минут десять, пятнадцать пешего хода и они оказывались на Венте, речке с хрустальной водой. Вдоль неё были дачные сады, усыпанные яблоками, грушами, диковинными ягодами, роскошными кустарниками и  ярчайшими цветами. Кстати, в их доме, они  были единственной русской семьею, остальные семьи литовские или смешанные: литовско - русские, где мама была русской,  а папа литовец, или наоборот.

По прошествии двух, трех лет, когда  стали уже привыкать (к хорошему привыкаешь быстро) к необыкновенно красочной жизни в Мажейкяй, они  стали «трезвее» смотреть на фантастически сказочную жизнь в Литве. Красивой, богатой, культурной, но… чужой.

Кстати о культуре... Насколько она отличалась от нашей родимой показал случай, произошедший с Марией месяца через полтора после прибытия на литовскую землю. Срочно понадобилось лекарство для малышки и она попросила пойти вместе с ней в аптеку свою новую литовскую подругу Ванду. Та, с удовольствием согласилась побыть в роли гида - переводчика. Когда они вошли в здание, то Ванда спросила - Кас паскутинис?(кто последний?). Ей ответила пожилая литовка, за которой они и встали. Следующим вошел молодой парень и ничего не спрашивая подошел к окошку и взял лекарства. Маша подумала. что он уже раньше занимал, потому очередь не среагировала.. Потом вошел мужчина прозвучал тот же вопрос и он встал за ними. Через некоторое время вошла девушка и сразу же прошла к окну. Её тут же обслужил провизор. Мария не выдержав спросила у своей спутницы - А почему они вне очереди? Ответ сразил её наповал - Видимо им некогда. А остальные?! А у остальных, как и у нас - время терпит. Естественно рассказав об этом дома мужу, она неоднократно наблюдала, что ему всегда было - некогда!!! Русская смекалка или отсутствие элементарной культуры?! Наверное и то, и другое...

И это была маленькая толика того, что очень резко отличало родимую сторонку от этой экзотической, но холодной страны. Тоска по родимому краю скоро стало чувствоваться всё острее и острее. Стали замечать, что и небо выше, и звезды ярче, и солнце крупнее, но не родное. Особенно это болезненно ощущалось в новогодние праздники, когда соседи (Пятрас и Ванда), с толпой детей и друзей вваливались  на католическое рождество – 25 декабря и, танцуя, распевали песни на литовском языке. Хотелось плакать, тоска хватала голыми руками за сердце и если бы выросли крылья, так и  помчались бы,  в родимую сторонку.

И совсем не важно, что в советских магазинах, на тот момент, практически ничего не было, что улицы были грязными, и  за каждым углом звучал мат. До хруста в душе хотелось туда, где воздух родной, небо светлее и бесценная по звучанию и красоте родная русская речь. Дефицит русского слова сказывался на настроении и самочувствии. Никогда, до этого, Мария  не догадывалась, что ностальгия – это болезнь. И она ничем не лечится, кроме родного уголка, где ты родился, жил, любил, творил Ностальгия рождала стихи, - наивные, но щемящие и  очень искренние:

Чужая речь, чужая радость
в прозрачном солнечном краю,
Чужие песни, боль услады...
Как жаль, что с ними не пою.
Как жаль, что не могу гордиться
тем именем, что нарекли меня.
Где многому пора учиться,
чтоб заглянуть в саму себя.
Чужая речь, чужая радость
в прозрачном голубом раю,
Чужое счастье не награда,
мне жаль, что с ними не пою…

Время мчалось со скоростью ракеты, не успев опомниться, обнаружили, что дети подросли. Старший сын, после восьми классов, поступил в Вильнюсское суворовское училище. Домой приезжал раз в две недели на выходные, привозил детям грейпфруты, бананы, апельсины, остававшиеся от полдников и ужинов. Он был на полном государственном довольствии и не всегда съедал то, что давалось, как дополнительный паек. Тогда он обменивал продукты на фрукты, чтобы побаловать брата и сестренку. Для них приезд старшего брата всегда был праздником.

Несмотря на нехватку советского воздуха,  взрослые,  начинали привыкать к чужой сторонке, приобретая друзей из литовской среды. А дети вообще не чувствовали разницы, потому как младшенькой на день приезда было всего три годика,  среднему сыну – четыре с половиной. И только старший скучал по оставленным друзьям, на Родине. Ему в ту пору исполнилось двенадцать лет.

На вопросы матери, когда они вернутся домой, Мария отвечала – никогда! Но, как говорится, никогда не говори – «никогда». И с развалом Советского союза, отношение к русским стало резко меняться. Детям все чаще кричали литовские друзья – «русский бедрусский езжай Россия». Конечно, это было влияние взрослых литовцев, настроенных  враждебно. Пока Литва была частью Советского пространства, многие терпели. А как только свобода замаячила на горизонте, начало проявляться истинное лицо части литовского народа. Но горше и обиднее было половинчатым семьям, где папа – русский, а мама – литовка или наоборот. Им пришлось труднее всех, потому, что стали рушиться семьи по национальному признаку.

Почувствовав все нарастающую неприязнь со стороны местного населения, Мария задумалась о целесообразности дальнейшего пребывания в  Мажейкяй. Она отчетливо понимала, что при новом повороте событий, русские в Литве могут стать второсортными. Что и случилось, хоть и гораздо позже, но именно так, как предполагали они с мужем. Опасаясь за будущее детей,  на семейном совете было решено возвращаться домой! Но цены, в этот период времени опережали возможности возвращающихся на Родину.  Об обмене, как при советах, не могло быть и речи. Все уже встало на коммерческие рельсы. Вернувшись в родной город, они с ужасом обнаружили несоответствие вырученной суммы за литовскую квартиру с суммой, требуемой на Родине, за равнозначную площадь.

Всё, что они смогли себе позволить, это полуразвалюха – хата, на окраине села, недалеко от районного  центра, граничащего с их родным городом. Из удобств,  был только свет.  Газа, воды, канализации не было и в помине. Зато было сорок соток земли! На одной из которых – туалет, с оторванной дверцей. И вот тут началась новая интереснейшая жизнь, вне цивилизации. Сказать, что это был – шок, после европейской жизни, значит не сказать ничего. Это была – катастрофа!!! Но это уже другая история. 

ПРОДОЛЖЕНИЕ - http://www.stihi.ru/2015/10/29/5588