Мышьяковый холод зеркал летучими мышами

Мышьяковый холод зеркал летучими мышами
Льнёт к перьям век, оседая и обмётывая
Точно пудра или метель – стекло мешает
Распознать различие между живыми и мёртвыми –
И стекло крошит пустоту на линии ладони,
И стирает их, заменяя иными рисунками –
И выходит карнавал из слепоты бездонной
Зеркала – и простирает стилетные руки
В чёрноту окна зрачкового, в глубь запретную,
И кринолины пахнут ладанной эссенцией –
И капают взгляды лаком изумрудного абсента
На оставленное где-то в зеркалах смеющееся сердце –
И какой-то маркиз в истошно-кобальтовом бархате
Пронесётся в вальсе – и пилкой для ногтей вонзится
В мысли и губы – он не хочет обратно
Возвращаться за мышьяковую соль границы –
И он войдет из зеркал в чьё-то тело, изрезав
Суть и плоть сапфирами взглядов ножничных –
И будет совершенно бессмысленно и бесполезно
Взывать к небесам и дольнему миру о помощи –
И кто-то – маркиз или нет – капризный и лукавый
Завьётся штопором волос, выходя из лабиринта –
А следом за ним, овеваясь шалями из лавы
Преисподней – выйдет злокозненная свита,
Пройдя через зрачки и зеркала развеяв окончательно –
Остаётся только прах земной на лабиринтах хиромантии –
И пробегают ледяные кукольные пальчики
По капиллярам, и смотрят серо и внимательно
Глаза детей в жабо и матросских шапочках,
Облизнувших сахарную вату зеркал с рамы –
И эти конфетно-безобидные смерти-лапочки
Выйдут из-под рухнувших сводов зеркального храма –
И пойдут туда же, куда весь цветник инферналий,
Проросший шипами лиц в зеркала и душу,
Которая уже иссякла и выкрашена в алый –
И взгляды пришедших гарротами режут и душат
Удавками бархатными, смоченными сладкими слезами –
И одежды их пенятся в переходах и склепах
Опустевших – и они толкутся в разрушенном храме,
Выглядывая из окон в серебряное небо,
На котором восток наливается малиновыми нитями –
И птицы прочищают горла ледяным предчувствием –
И пришельцы выходят из храмовой пустошной обители
Источая перчатками глаз убивающий мускус –
И дети с ватными щёчками идут поодаль,
И чёрные глаза раскрашены ночным багрянцем –
Эти дети давно себе взяли зеркальную моду
Никогда не плакать – и по-вороньи смеяться –
И по дорогам, извитым вокруг чьих-то
Шей – проходит табор аристократов
Ада – и солнце в небе огненно испито
И падает на лица капюшонами лиловый бархат –
И не различить их лиц и не вынести взглядов,
И птицы холодеют не докричав песни,
И выходят, всё выходят из разбитого зеркала ада
Те, что в эту ночь для ада на земле воскресли.