В чёрном замке

В чёрном замке, который вечность из пасти выдавила,
Где могилы ушедших опутаны ресницами-ивами,
Где в зеркалах пыльца раскрошенных в печенье столетий
Проходят – с масками вместо лица – сереброокие дети –
И чёрные волосы их в темноту вползают кровавыми сгустками,
Они на пальцах паутины ткут и играют кукольными чувствами,
Они снимают с гробов и ногтей ледяные покровы и ветви –
Тени брошенных во мраке детей грызут слащавые конфеты,
Пачкая шёлковую негу губ жжёным сахаром и мёдом дымным –
Эти дети всем телом лгут, и кто-то за сценой управляет ими –
Кто-то, выведший их вовсе из могильного чрева заката –
Это было в кошмарном сне, что приснился детям когда-то,
И когда они проснулись – в комнате стоял
Некто в шляпе и долгополом фраке,
И луна была ледяна и пуста в глазах его чёрной собаки,
И дети прошли через сеть ночей, опадавшую на сердце бусинами
Антрацитовых чёток – и алели их слёзы на игрушечном мече,
Но они смогли и не струсили –
И чёрный замок принял их хоровод, их когорту, их труппу актёрскую –
Если кто-то в этот замок войдёт, то никто у него уже не спросит –
Кто он и что – и маска лица опадала, лунными шипами слизана.
И они выходили из горящего кольца пентаграммы, пылавшей их жизнями –
Точно волк или птица на нефритовом полу,
Истоптанном веками и кострами и –
И они присягали то ли злу – то ли кому-то, кого не знали –
И чёрные розы вырезались из
Линий жизней на ладонях детских,
И каждый коронованный маленький принц
Поднимал отравленные веки,
Глаз, в которые иные миры проникали капля за каплей,
И они собирались труппой для игры
В каком-то обезумевшем спектакле –
И тени их ходили, следом за
Ними, как чёрные пудели,
И угольно жгли лица глаза,
Которых не видели люди –
Только куклы на полках в окружении зеркал
Узнавали что-то неизъяснимое,
И никто из взрослых не знал, не понимал –
Что теперь делать с ними –
А они уходили в своих чёрных дворцов
Бездонные чешуйчатые дали –
И для них не было матерей и отцов, потому что не те им дали
Эту чёрную жизнь, эту влагу на ногтях, что по венам и ресницам сочится –
И проходили по лестницам – века – ядовитые цветочные принцы –
В синем бархате чумы, в алом кружеве греха –
По горящим простыням бессонным –
Уходили дети, заточённые в веках
Под покров бессолнечного дома,
Где дымился вороний чёрный кошмар, где чётки на огне горели –
И где скидывала чёрная душа на пол вороные перья,
И проходили по лунной пустоте,
по дороге, жизнями устланной,
Те, что играли на земле детей,
Забавляясь с кукольными чувствами,
Те, что изрезали мякоть гардин
Сердец бритвенными взглядами,
И за кем пришёл господин
Из самого сердца ада –
И каждому чёрному сердце вложил
В грудь – вороном-веером
И присягнули ему пажи
На вечную вассальную верность –
И в чёрном замке бродят их мечты, оплетённые в бархат багровый –
И у каждого в груди отцвёл и застыл сереброклювый чёрный ворон,
И стелятся лунные плети кольцом, и маски на чётки дробятся –
И каждый ищет своё лицо в лабиринте снов и инкарнаций,
И каждый ищет собственный бред на границе черноты и пустыни –
И каждый берёт себе в новой игре новую личность и имя –
И кольца на руках холодеют как
Руки покойника на горле –
И выходит их россыпь с бритвенных скал
В проклятый людьми город,
И глаза их волками срываются с вершин,
И тела холодеют смертельно –
Эти дети, у которых больше нет души,
Не проснутся в своей постели –
Эти дети ушли по дороге льда
Черноглазого – в замок сумрака –
Эти дети уже не умрут никогда –
Эти дети уже умерли –
И у каждого смерть заключена в кольцо,
И каждый выкормыш адский –
И каждый рисует себе новое лицо
В череде своих инкарнаций.