В первых радостях...

В первых радостях спит, просыпаться не хочет,
То, что жалостью льстит, и собою намочит...
То, что громом гремит, полыхает зарницей,
Не заморский наймит, а родная жар-птица...

Соберёт стрелы в пук, бездорожьем небесным,
И отыщется лук, измереньем чудесным...
И звенит в голосах, тетева, пеньем птичьим,
Облаков терема, голос с рвением личным...

Он сначала звенит, распевается после,
Словно под ноги зрит, и расчётом бьёт точным...
Это - приступ идей, что зовётся раскатом,
Что играет живей, как зарёй, так закатом...

Это - первый аккорд, предпожарного грома,
Он по прежнему бодр, ведь на Небе как дома...
Он по прежнему в такт, потому, как мятежный,
Как в спектакле: свой акт, бесконечно-безбрежный...

И расколет простор, всё собою охватит,
Словно некогда спор, застарелый, уладит...
И смеётся потом, вместе с брошенным градом,
Ведь устроив погром, станет править парадом...

А насытившись, спит, просыпаться не хочет,
Потихоньку хранит, он забвение прочит...
Чтобы время пришло, снова властью упиться,
То, что маем нашло, чтобы нехотя сниться...

№ 3/79
февраль-март 2000г.