Витёк и Губнушка

Стрястись может с каждым, не поздно, не рано –
судьбой предназначена в жёны путана.
Стрелою Амура предсердье пронзило.
Печатью заверена брачная ксива.

– Пушистою кошкой Губнушка мурлычет, –
мне в спину соседка при случае тычет,
что занята сбором в глазок непрестанно
неопровержимых, вещественных данных.

– Вчерась, когда вкалывал ты на работе,
к ней хахаль заехал в усатой «Тайоте».
В коротком халате его Диззи встречала,
но ты ж идиот, тебе этого мало.

Тогда намекну: муж заметил намедни –
мулла к ней заглядывал после обедни.
По средам он часто к ней делает пассы,
бутылку шампанского пряча под рясой.

Есть дамы, которых ничто не коробит.
Готовы вынашивать в ненасытной утробе
незнам от кого незаконно зачатых...
ведь ты нам, Витёк, как племянник внучатый.

Душа за тебя, милай, ноет и страждет.
Глядишь и родит тебе баба однажды
не мышку-норушку (Аллаху в обиду),
а двойню горластую с поясами шахидок.

В холодном поту, как смурной, просыпаюсь,
дрожащей рукой шкурки Кеши касаюсь.
Он слева лежит, справа верная «пушка»,
в гостиной сопит сладострастно Губнушка.

Не видеть мяуке в обеды креветок.
Мой кот-экстрасенс – передатчик наветов.
Соседка-болтунья вселяется в Кешу.
Его, сутенёра, на кухне развешу.