О, эта женщина в трагичной черной шляпе

Уж месяц пятый шел в страданьях
И размышленьях о прошедшем.
Нам говорят: не стоит думать
И горевать о всем ушедшем.
Но, Боже мой,
Ведь невозможно забыть, ни разу не заплакав.
А тот, кто все же смог так сделать,
Для мира будет одинаков…

Ей было 38 лет,
Когда она при лампы свете
Сидела рядом со скамьей
И наблюдала за всем этим:

На выцветших от солнца простынях,
Сжимаясь от мучений и дрожаний,
Лежал супруг ее,
Белесый, как туман,
И говорил той деве на прощанье:

«Конец мой близок,
Такова судьба…
Но ты не смей ронять на землю слезы!
Хочу, чтоб ты была по-прежнему светла,
А не вкушала сих страданий грезы».

И в знак своей негибнувшей любви,
Целуя руку, преподносит ожерелье.
На этом все, его атман поник…
Он стал застывшей тенью.

Она бежала, полная огня,
Ценя и проклиная все живое.
Все дальше от пугающего дня,
Забравшего все самое родное.

В туманный день внезапно выпал снег.
Она стояла перед грузным гробом
С зеленоватым шарфом на плечах,
Моля прощения у Бога.

Она не знала, дальше будет что и как,
И что твориться будет в суматошном мире,
Без рук его она ступала за овраг
Не чувствуя не боли, не уныния.

От нескончаемого стука в голове,
Ее глаза так горестно кричали.
Висевший мужа образ на стене,
Все больше приводил ее к печали.

Она была готова ко всему,
Но даже сей незыблемый характер
Поддался этому несчастию извне,
Но оставался неотъемлемо абстрактен.

Ей свет не мил становится,
Она, решая позабыть свои несчастья,
И, выходя в небесный океан,
Становится лишь этой бури частью.

И пустота. Сплошная пустота.
И в этом мелком белом крапе,
Как тень от ворона крыла,
Та женщина в трагичной черной шляпе.