Горгульи

В болотном зное фиалкового кобальта и марева
Горгульи сероглазые питаются людскими кошмарами
И насылают им эти кошмары сами
Своими малахитово-серыми голодными глазами,
Своими чёрными и окровавленными клювами,
И людям снится, что они давно уже умерли,
И людям снится, что они лежат на кладбище,
Или пасутся, как чёрные овцы, на пастбище,
И людям снится, что их пасут черти
Где-то на самой границе заржавленной смерти,
Где-то на самой границе, на острой грани,
И перья горгулий их вены и губы ранят,
И перья горгулий, и клювы клюют их больно,
И людям снится, что они лишены своей воли,
И людям снится, что они уже больше не люди,
И они не знают, что теперь с ними будет ,
И они не знают, кто они, что такое –
Они только знают, что платят жизнью и кровью
За каждый миг, за каждый час в этом мире,
Они только знают, что их окружают вампиры,
Горгульи, химеры, чёрные  дьяволы ада,
Которые горько смеются, не зная пощады,
Которые веют плащами над их головами,
И небо кривит свой собственный рот кровавый –
То ли луну, то ли солнце – не разобрать уже –
И чёрные леди в отравленных алых платьях
Проходят мимо, смеясь белёсо и гордо –
А где-то на горизонте – проклятый город
Возвышается пиками, башнями, шпилями – где-то –
Люди не знают, не знают они ответа,
Не знают смысла, не знают своей судьбы,
Не знают, зачем им в этом мире – быть,
Зачем родились на свет и зачем – умерли,
Не знают люди, а знают только горгульи –
Горгульи хохочут в храмовых глотках гоблинами,
Горгульи – холодны и всегда спокойны,
Горгульи смеются над людьми и их грёзами
И вышивают мир терновыми лозами,
Вдевая их в клювы, точно нити в иглы,
Горгульи знают, что всегда людей настигнут –
Всегда догонят, всегда приведут, куда надо –
На пастбище, где пасутся чёрные овцы ада,
На пастбище, где и людям пастись придётся,
И где ухмыляется алым багрянцем солнце –
Солнце не для людей, для иных, для дьяволов,
Солнце, которое знает их чёрные правила,
Солнце, которое вечно по ним играет
И не сияет над пасторалью рая,
Солнце, которое будет светить им вечно –
А чёрные овцы алый приток обеспечат
Горгульям, вампирам и всем, кто живёт там  весело,
Всем, кто себя перевёрнутым символом крестит,
Всем, кто приходит туда из иных пределов,
Всем, кто хочет быть чёрным, а вовсе не белым –
И людям всё это снится, и ночь за ночью
Каждый проснуться из этих кошмаров хочет,
И каждой ночью – горгульи вьются над ними – дымом,
Горгульи твердят на ухо – чёрное имя,
И люди спят дальше, и люди спят неизбежно,
Без всякого смысла, без всякой нелепой надежды,
Потому что их ждёт за порогом – то, что им снится –
Те самые клювы, те самые белые лица,
И чёрные овцы идут на пастбище-кладбище,
И чёрные овцы будут блеять – дабы ещё –
Подождать немного
И попросить у бога
То ли отсрочки, то ли билета в рай –
Но бог не ответит, это не его игра,
Это не его дело –
И отправятся овцы белые
Под чёрные ножницы клювов горгулий,
А люди уснули, снова уснули –
И снова им снятся эти кошмары,
И снова плетутся терновые чары,
И снова всё то же, и снова всё так же,
И снова вампиры приходят с жаждой
Своей фиолетовой, алой – к ним,
И снова вывернут этот мир
Наизнанку – во сне – и снова всё те же,
Всё безнадёжно, и клювами горгульи режут
Их мысли и чувства – и вены –
Снова всё так же, снова всё тленно –
И крутится мир,
И знают горгульи, что будет с людьми,
И знают горгульи –
А люди уснули.