Анабасис Неверовского часть 2

Залп…
Туча дыма. Снова залп.
Ещё один вдогонку.
Вонючей гарью ест глаза.
Огня батального гроза
и дымная позёмка.
Без спешки задние ряды
обслуживают ружья.
Передние сквозь плотный дым
ведут пальбу «на все лады»
спокойные наружно.
На лицах злость и озорство,
была боязнь да вышла.
Осталось только мастерство.
В дыму не видно ничего.
За грохотом не слышно.

Каре вскипело как вулкан,
на все четыре фронта.
Разбился вдребезги  таран      
о смертоносный ураган
и плоть живого форта.
Сверкала вспышками стена
на все четыре фаса.
И не был братом сатана.
И штуцер был как «мать родна».
Всего то четверть часа,
а «накрошили»,… Дай вам бог
подобного не ведать.
А тем, кто это видеть мог,
жестокий, страшный тот урок
как наважденье с бредом.

«Отбой! Отбой! Ружьё к ноге»,
гремели барабаны.
Дым улетучился.
Эге!
Азарта много во враге,               
однако ж есть изъяны.
Саженей двадцать не дошли,
Верней не доскакали
И протаранить не смогли.
В помятых травах полегли.               
«Умаялись. Устали».
Иные «пёхом» без коней               
бежали восвояси.

-   Полковник.  В поле егерей.               
    Живей, любезные, живей.
    Солдата резвость красит.

И егеря пошли бегом
без малого вприпрыжку.
Бегут пружинисто, легко
не близко и не далеко,
не удаляясь слишком.
Вдоль фрунта вытянулись в цепь
стрелковые команды.
Верхом на сером жеребце
(С такой улыбкой на лице
Он принимал парады.)
«Комдив» нафабрен и красив,
подобран и подтянут.
Весь вид его красноречив…

Жара. И ветер чуть горчит.
Под солнцем травы вянут.
В манерках тёплая вода
не утоляет жажды.               
Вода совсем не ерунда.
Воды напившийся солдат
сражается, не страждет.

Вдоль фрунта конный генерал
добрейший Неверовский
неторопливо проезжал.

-    Ребята, продолжаем бал.
     Приветим их по свойски…
     …Спасибо, чудо – молодцы!
     Благодарю за службу!

-    Куды откланялись «хранцы»?   
     У нас бедовые стрельцы;
     отстрелим чо не нужно.

«Ура –а!» гуляет по рядам
« Могём, кума ядрёна!»
Светлеют лица тут и там.
Народ ещё не верит сам,
успехом ободрённый.               

-    …И впредь, ребята…(Помолчал.)
     исправно выполняйте
     всё то, чему я обучал,               
     тогда любая саранча
     любой заморской стати               
     и конные и «пехтура»
     вас одолеть не сможет.
     Для драки самая пора,               
     гоните робость со двора.
     Робеть себе дороже.

Растёт знакомый дробный гул.               
Вскипают тучи пыли.
Мюрат* решимостью блеснул.
Как – будто наконец смекнул,
не приложив усилий,
«не выбив пыли из перин»,
не наказать упрямцев.
И “Voila!” Исход один.
«Противник (если не кретин)
предпочитает сдаться».

Попробуй справиться с конём,
с клинком кавалериста,
рукой, владеющей клинком,
когда, отвагою влеком,
он мчится в поле чистом.
Попробуй справиться с полком.
(А с тридцатью полками?)
Они – под ясным небом гром.
Они как грозный снежный ком,
многопудовый камень,
Они лавиною с горы
невероятной силы.
Вы живы, молоды, бодры,
но это только до поры.
Пора уже явилась.

На касках конские хвосты,
жеманные султаны.
На три версты ряды густы.
И ни овраги, ни кусты
преградой им не станут.

(Каре  укрылось в облаках
пороховой завесы…)

Взбивая горький едкий прах,
растут буквально на глазах
не лошади а бесы.
Над пыльным маревом парят
под римскими орлами,
за рядом ряд, за рядом ряд
влетают в рукотворный ад
«к чертям за угольками».               

От пуль не спрятаться нигде,               
на то они и пули.
Они не только для людей;
десятки сильных лошадей               
упали как споткнулись.
Десятки встали на дыбы.
Десятки повернули.
Блеск истребительной пальбы               
сквозь  дыма плотные клубы
и жалящие пули.
Свинец и пламя больно жгут.
Свирепы коне – люди.
Их натиск зол. Характер  лют.               
Так вероятно страшный суд
казнить виновных будет.

Каре пробили в двух местах,
и дальше ни сажени.
Алеет кровь на палашах,
но кони, тяжело дыша
и подломив колени,
храпят и падают. Встают;
последний вздох неистов.
Ну что ещё ты скажешь тут?
Что для солдата ратный труд,
коню смертоубийство…
 

    *     *      *


Отбились…
Но на этот раз
порядком «издержались».
Француз упорен и горазд.
Ещё нажмёт. Ещё задаст
почище чем вначале.

-   Приспело время, господа,
     к началу ретирады.
     Мы перестроимся…

-    Когда!?
     Они нам не позволят…

-    Да…
     Но мы не будем рады,
     увидев жерла батарей
     у нас под самым носом.
     Дождёмся пакости. Ей – ей!
     Мы перестроимся плотней.               
     Потом… Потом вопросы.
     Мы подставим два каре               
     умножив нашу цену
     в не нами начатой игре…
               
И … замелькали всё быстрей
Картины,  авансцены.               

Колонны четырёх полков,               
сведённых в два квадрата
диагонально,  шесть углов
для трёх французских корпусов
усиленного штата
подставили, как ставит ёж
щетину на загривке.
И как бы ни был ты хорош,
попробуй сунься; не возьмёшь.
Осколки и обрывки
по закоулкам полетят
империи Российской.

Четвёртый штурм отбит «шутя».
И время малое спустя
дорогою неблизкой
упругой массой потекли
пехотные колонны.
Шагали споро как могли.
А избавление вдали.
А рядом тучей конной
навис нахальный авангард
«укравшего пол мира».
Мундиров многоцветный сад.
поляки, швабы – все подряд,
гусары, кирасиры,
напористые егеря
и злющие уланы.
Они, не прохлаждаясь зря,
другим желанием горя,
другие строят планы.


    *      *      *


«За страх» трудились лекаря,
работали «за совесть».
Не зря учились. Ой, не зря.
Такая разгулялась «пря
на всю чесную волость»!

Настигли русские полки
две конных батареи.               
А это вам не «в дураки»
ходить тузом из – под руки;               
картечи «гладко бреют».
По фронту «жахнули» разок,
и полегли десятки.               

-   Любил господь да не сберёг.
    То на поминок нам урок.

-   Мусью прислал задатки…

-   Никитин*, мигом , сей же час
    Сбить обе батареи!
    А вам, мой друг, такой наказ.
    Берите, сколько есть у вас,
    людей да поживее.
    Долой прикрытие согнать
    и, крепко сев на пушки,
    секунды даром не терять.
    Не уводить а заклепать.
   
-   Ребята! «Снимем стружку»
    с канальи русским тесаком?

-   Смогём, ваш бродь. Уважим…

-   Оно хуч, братцы не легко,
    да акурат недалеко.

-   Опять жа, без поклажи…

Метались птицы, много птиц,
как вырвавшись из клетки.
А с пыльных времени страниц
под гром победных колесниц
вставали тени предков.
Вставали, множили ряды,
шеренги уплотняли,
неколебимы и тверды,
терпели зной и от воды
мгновенно оживали.
Вбивали шомполом заряд.
Зажмурившись, стреляли,
щекою пестуя приклад,
кавалерийских эскапад
порядок сокрушали.
Любили дух пороховой.
(А кто ж его не любит?)               
Неслись без крыльев за спиной
«наддать наяренной штыкой»,
«Муратку приголубить».
Штыком встречали хищный штык,               
себя не помня в свалке,
где страх ничтожен и безлик,               
а жизнь как малый золотник,               
и ничего не жалко.
Где сотоварищи – друзья               
Врага «ломили чохом».
Одна судьба, одна стезя,
что миновать никак нельзя.
Иди по ней, не охай.
Своих побитых разобрав,
тащили «под микитки»,
мундиры кровью измарав
(«Денёк ить нонича кровав,
и супротивник прыткай».).
И под защитою каре
не отпускали ружей.
Чело тряпицей отерев
(«А ну – т побегай, не взопрев,
кады пекёть снаружи!»),
стояли смирненько, рядком,
чинились, поправлялись
«на скору руку». Табачком,
набивши трубочки, тайком,
артельно угощались.
Хлебнув водицы на ходу,
Хрустели сухарями.
«Денёчек тёплай на беду,
а неприятель весь ввиду
со всеми потрохами».               

Орудия сквозь дефиле               
промчались из «кареи».
В пороховой угарной мгле
неслись как черти на метле
шальные батареи.               
Как черти в пекле, «нумера»
сновали у орудий.
Вчера постылая муштра,
трудов затраченных гора.
Сегодня бог рассудит,
кто расторопней и умней,
сноровистей и злее.
Ему конечно же видней,
которая из батарей
какую одолеет.

Артиллерийская дуэль
короткая забава.
Кто первый пристреляет цель
сквозь дыма сизую метель,
того и жизнь, и слава.
Заныли ядра как шмели,               
друг дружку нагоняя.
И всё, что встретили, смели               
с разбитой, тлеющей земли,
пространство расчищая.
               
Так клином вышибали клин
Сгибали силу силой
Французы густо полегли
И удержаться не смогли.
 «Задору не хватило».
Расчёты в прятки и в бега.
Лафеты в лом и в щепы.
На поле брошенном стога
горят. Позиции врага –
- вид жалкий и нелепый.
По ним прошлись как бороной
линейным батальоном.
Огонь оранжевой стеной.
И дым восходит вороной
над пажитью зелёной.

Густые, яркие цвета
под воспалённым солнцем.
Горячка, ярость, суета
а сверху неба пустота.
Там где – то есть оконце.
В оконце это смотрит бог,
качая головою.
Сегодня истекает срок
у многих. На святой порог
они взойдут толпою.


   *      *      *