Канал сердца - 1

          Второй четверг октября. Утро. Плюс один. Порывистый ветер гонит снежную пыль. Крыши домов и машин покрыты тонким белым слоем. Покров. Нет – Покров четырнадцатого, в следующую среду. Деревья трава и асфальт просто мокрые. Пахнет кровью. Вот теперь осень. А то: бабье лето, бабье лето… Опять собрали листву в чёрные мешки. Зачем? Траурно выглядит, смурно, гнобливо... а с листвой было хорошо – златозарно, солнцевидно, песенно – листья жёлтые над городом кружа-атся, тихим шо-орохом к нам под ноги ложа-атся, и от осени-и не спрятаться не скры-ыться… Мартин Лютер заметил: дьявол боится поющего христианина… хорошее замечание… точное… когда человек поёт, он летит – не догонишь, не возьмёшь… Кресту-у Твоему-у поклоняемся Влады-ы-ы-ко, и Свято-ое Воскресе-ение Твое-е сла-а-а-вим… но вот беда – не православный он, иначе многое в обществе было бы по-другому…

          Тулин дошёл до перекрёстка, дали зелёный, ринулся вперёд, но, вздрогнув, отпрянул. Едва успел. Чёрный порше, на огромной скорости проскочил на красный. Предупреждают. Слева бьёт. Плюнь через левое плечо. Зачем плевать – там молитва. Господи помилуй. Защита. Молитвенный щит. Интересно. Значит, левое полушарие творит молитву. А правое… правое занято вопросом… ищет решение… Хорошо, пусть ищет. Интересно, что посередине?.. Световой столб… нет – не так… канал… или портал… Идёт по мосту. Остановился, смотрит на воду. Снежная пыль кружилась над зябкой рябью канала. Утки держались стайками тут и там, вдоль берега. Некоторые отделились и спешили к мосту, в надежде получить от Тулина хлеба. Но у него не было хлеба. И уток он не замечал. Он был в себе. Канал. Канал, пожалуй, лучше, нежели портал… канал сердца… точно – канал сердца… вот сюда-то он и стремится… на чёрном порше… хочет перекрыть канал, закрыть выход в просторы… Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя грешнаго… Грешнаго… грешен, Господи, каюсь… в чём каюсь… как всегда, одно и тоже: гордость, блуд, осуждение… нет – что-то ещё… что-то ещё… что?..

- Молодой человек, вы садиться будете? Если нет, подвиньтесь, я пройду, сяду.
- Ради Бога…
          Молодой человек. Тулин посмотрел на себя в чёрное зеркало вагонного окна, в котором мелькали изгибами полосы кабелей. Где ты, молодость моя, где ты? Перевёл взгляд на даму, теперь сидевшую перед ним, с каким-то глупым, как ему показалось, выражением лица. Ну, да, по сравнению с ней, можно даже сказать, юноша.

- Доброе утро, Александр Васильевич!
- Доброе, Ниночка, доброе.
- Что-то вы не заходите, Александр Васильевич… а я вас жду, жду… и чайник всегда горячий, и пирожные свежие, и конфеты, а вы всё не идёте и не идёте…
- Дела, Ниночка, дела… кручусь, верчусь, поршнями шевелю…
- Дела делами, но ведь и отдыхать тоже надо… вон как у вас мышцы напряжены…
- Какие мышцы?..
- Да все…
- Понял… зайду…
- Когда?..
- После обеда…
          Ну, зачем так сказал? Ведь не зайду. Не надо мне этого, не надо. Мышцы какие-то придумала. Были когда-то мышцы, да вышли все. Ушли. Куда ушли?.. Вот он грех – обнадёжил несчастную, старую-нестарую деву. Господи, да пошли же Ты ей мужа, наконец!.. Не оправдывайся – самооправдание грех… ещё один грех… говорят, святые грешат по семь раз на дню… а у меня уже: раз, два, три, четыре… а ещё только утро… не свят… не свят… не свят… Кстати, она тоже слева зашла… Что-то он за меня взялся… давненько так не бывало… Кресту-у Твоему-у… ну, как давненько – на прошлой неделе было… а если быть внимательно-точным, то ежедневно и еженощно – не отступает ни на шаг – по пятам следует… ждёт, козляка, когда оплошаю, ослаблю внимание, трезвение отпущу… Господи помилуй… помоги мне просторы Твои не терять… 

          Он вошёл в кабинет. Снял пальто, повесил. Запустил компьютер. Звонок телефона.
- Тулин, слушаю.
- Здравствуй, Саша.
- Здравствуй, Лёня.
- Готов, к встрече братков?
- Нет.
- Опа-ра, а говорили оппера…
- Не хочу… каждый раз одно и тоже: а помнишь, а помнишь, а у меня такой бизнес, а у меня такой, а у меня такая машина, а у меня такая, а я с этой, а я стой, а я так, а я этак… всё – я больше не в теме…
- Но что я пацанам скажу?
- Так и скажи – откололся… впал в промежуточное состояние…
- Между чем и чем?
- Между жизнью и смертью.
- Та-а-ак – мотаем сопли на кулак… если можно, поподробнее…
- Поймёшь ли?
- Постараюсь. Я, между прочим, тоже не хочу… и давно уже… но альтернативы не вижу… а ты, похоже, что-то нашёл и затаился… халву под одеялом жрёшь, хренёжь, в одну харю татарью… не стыдно?.. лично мне обидно…
-  Не дави рэпом, Лёня…
- Мы с тобой, Саша, так, на минуточку, друзья с раннего детства… помнишь, как за девочками подглядывали, и ладошки под попки подкладывали, когда они садились на лавочку?.. а помнишь, как с пацанами из старшей группы сцепились из-за твоего трактора на батарейках, с резиновыми гусеницами?..
- Всё, Лёня, я на работе. И память у меня не такая цепкая. И не телефонный это разговор.
- Не возражаю. Приезжай вечером ко мне, Наташка рада будет, сам знаешь, она тебя до сих пор любит… дети постоянно спрашивают, почему дядя Саша к нам не приходит…
- Нет – при жене и детях такие разговоры вести нельзя.
- Тогда так: в пятницу, то есть завтра вечером, я еду на дачу один, Наташка с пацанами по кружкам и секциям – поехали со мной… баньку протопим, попаримся от души, потом шашлычки, по рюмочке, тишина…
- Хорошая идея, но я завтра не могу… приеду в субботу…
- И так не плохо! Во сколько?
- Часа в два… не раньше…
- Отлично! Я к тому времени всё приготовлю…
- Я тоже…
- Ты-то чего?
- Иллюстрации…

          Ну, вот и решился вопрос. Слава Тебе, Господи. Правое полушарие, отдыхай. А я в канал сердца и на просторы… впрочем, левое, тоже отдыхай… Воскресение Христово видевше…

          Пообедав, Тулин запер дверь на ключ и завалился на диван. Снился кошмар. Лежит он на диване как есть – в костюме, в галстуке, только туфли снял. Вокруг цветастая муть, хаотическое кружение каких-то невнятных пятен. Вдруг пятна собираются в единую огромную кляксу, неопределённого цвета и глубины. Из глубины вырывается чудовищный страх и охватывает спящего. Ему начинает казаться, что дверь не заперта, а за дверью кто-то стоит. Он поднимается, подходит к двери.
- Кто там?
- Это я, Ниночка.
- Нет-нет… я не хочу…
- Хотите… я же вижу, хотите… я знаю – я изучала психологию по Фрейду…
          Не удержался. Открыл дверь. Ниночка вошла. Но за дверью кто-то остался. Тот, от которого исходил этот ужас. Тулин его не видел, но ощущение было такое, будто весь чёрный космос свалился на тебя и ты задыхаешься под массой планет, созвездий и галактик. Что-то на ней было, но что именно, он не разглядел. Сразу почувствовал на себе её руки.
- Кто же спит в костюме, Александр Васильевич… помнётся… и галстук помнётся… а брюки отсыреют… вот здесь…
          Сновидец стал интенсивно дышать, стараясь втянуть обратно, рвущееся вон семя. Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй…

          Звонок телефона. Открыл глаза. Ощупал брюки. Сухо. Слава Тебе, Господи.
- Тулин, слушаю.
- Ну, что же вы, Александр Васильевич, я вас жду, жду, а вы не идёте и не идёте…
- Извини, готовлю доклад. Через десять минут совещание…
          Так, полушария, проснулись, за работу. Господи, Иисусе Христе… Кресту-у Твоему-у… Воскресение Христово Видевшее… Тулин анализировал сон. Ошибка в том, что он подошёл к двери без молитвы, без креста. И вообще, не надо было открывать. Теперь он ждал ночного сна, чтобы исправить ошибку, и закрепить результат. Но в ночном сне ничего такого не произошло.

          Планы на вечер пришлось подкорректировать. Откладывать исповедь нельзя – утеснение сердца – вещь неприятная и опасная.
- Ало, отец Анатолий? Благословите…
- Бог благословит.
- Вы сегодня вечернюю служите?
- Да.
- Буду.

          Прочитали часы. Служба окончилась. Утомлённые батюшки стремительно покидали алтарь. Но бдительные прихожане ловко улавливали их.
- Искушения, отец Анатолий…
- Как же без них…
- Бывает очень трудно терпеть…
- Апостол говорит: чтобы не разжигаться, женись… лукавый цепляет за слабые места…
- Но апостол говорит и другое: если можешь не жениться, не женись…
- Но вам же трудно…
- Божьей милостью, справляюсь…
- Если что, звоните в любое время вне службы…

          Он вышел на балкон огляделся. Осень. Люблю осень. И лето люблю. И дождь. И снег. И жару. Всё люблю. С пульта запустил двигатель. В лифте стояла дама с собачкой.
- Ух, ты какой хорошенький…
- Это девочка…
           Снял с ручника. Тронулся. Вышел на МКАД. Включил радио: скажи мне мама, сколько сто-оит моя жи-изнь, моя жизнь это драма, моя душа-а несётся ввысь… Выключил. Нырнул в канал сердца. Кресту-у Твоему-у… Воскресение Христово Видевшее… Боже, какие просторы! Какие краски! Надо купить краски и начать рисовать, иначе разорвёт вдохновением.

          Леонид выглянул из калитки. Кивнул другу улыбающимся лицом и раскрыл ворота. Тулин въехал во двор.
- Ну, наконец-то, братишка! Всё готово! – венички, парок, вобла, пиво – всё по высшему разряду…
- Как в Сандунах?..
- Сандуны отдыхают…

           После первого захода Тулин отказался от пива. После второго выпил, достал из рюкзака папку и начал просвещать.
- Дело в том, Лёня, что видимое – это не единственная реальность.
- Да, мне Наташка постоянно об этом говорит, но я что-то не въезжаю…
- Вот смотри, структурно это выглядит так: левое полушарие, правое полушарие, а посередине канал сердца… понимаешь…
- Стараюсь.
- Дьявол тоже старается… старается перекрыть канал сердца… а Бог подсказывает, как избежать этого… сам он является редко - действует через агентурную сеть...
- Ты что, борешься с дьяволом?
- Нет, я от него бегаю… убегаю через канал сердца в просторы Царства Небесного…
- А если он тебя поймает?
- Постарается завербовать… но я буду сопротивляться…
- Как?
- Молитвенно-покаянно просить у Бога спасения…
- Слушай, а может тебе жениться?.. думаю, это у тебя от одиночества крыша едет… я например не замарачиваюсь – пришёл домой поужинал, туда-суда и спать – Наташка всё делает… и молится, и в храм ходит, и по дому… ну, бывают трения, например, последний раз принёс ей получку – а что так мало, говорит – отвечаю, вычел на расходники: бензин, запчасти и т.д…
- Нет, поздно мне уже начинать такие упражнения… хороша ложка к обеду, а у нас уже финальное чаепитие…
- Да брось ты… вон посмотри, какие стариканцы на девчонках женятся…
- У меня иные образцы… продолжать?
- Продолжай.

          Так, один есть. Ловить человеков. Ловить человеков. Ловить человеков. Интересно, кто следующий? Голос – Ниночка. Ниночка? Ну, конечно, Ниночка!.. рыбочка – губки бантиком, а глазки два огня… Кресту-у твоему-у… Воскресение Христово видевше… 

          Она стояла перед ним вся размякшая, нежно-горячая, наэлектризованная вся. Разряд, потрясение, влечение – безудержно, неизъяснимо, беспамятно…
- О-о-о, Александр Васильевич…
- Просто Саша… 
          Мышцы расслабились. Дыхание восстановилось. Почувствовал, канал сердца закрыт. Попал. Чёрный порше переехал-таки. Переоценил-недооценил.

          Тулин вошёл в свой кабинет и рухнул на диван. Звонок телефона. Ниночка истерически-радостно щебетала о своём счастье, рисовала перспективы их совместного будущего, в которых, с женской непосредственностью, легко распоряжалась его судьбой. Скажи мне мама, сколько сто-оит моя жи-изнь, моя жизнь это драма, моя душа-а несётся ввысь.
          Включил полушария. Левое творило молитву, правое искало решение вопроса. Упал. Надо подниматься.
- Ало, отец Анатолий? Благословите…
- Бог благословит…
- Вы служите сегодня вечером?
- Да.
- Буду.

          Он вышел из храма. Горели фонари. Крупные хлопья снега кружились между домов, столбов, деревьев. Он смотрел на купола и кресты, осыпаемые снегом, словно белыми лепестками роз. Канал сердца был чист и свободен. Домой. Спать.



09.10.15
12:53