Из стихов этой осени

ИЗ  СТИХОВ  ЭТОЙ  ОСЕНИ





КРАПИВНИЦА


Был  снова  звук.  И  свет.  Из  далека.
Из  будущего века,  где  когда-то.
Мы  были  два  цветка,  два  светляка.
Два  голоса,  два  щучьих  позвонка
На  сломе  дат,  переходивших в даты.

Был снова  звук.  И  свет.  И было  то
В веках,  навек  и  от  века  начало,
В котором  пело  сразу  крыльев  сто –
Все  вместе…
Но,  настав,  мгновенье то
Отныне  нас  уже  не  означало.

Был звук.  И свет. Так  вновь  я  посетил
Тот   угол  междупутия,  где    были
Мы  вне  дверей,  и  сонм  ночных  светил
Стекал  на  стекла  и  почти  святил
Живую нежить  быта ли,  судьбы  ли.

Не  жить,  не быть  - Но стоит  ли  труда
Былое  звать,  исчезнув?
Безвозвратно ?
Крапивницею  талая  звезда
Слетает  по  ошибке  не  туда,
Откуда  есть  надежда  на обратно.

Был  свет. И  да,  сведенное  на  нет
Мгновенной  вспышкой  (той,  что  в  лампе  бьется)
Вновь  стало  светом  тех  счастливых  бед,
Где  световых  за миллионы  лет
Уже  погасло  все.  Но  разве  свет,
Когда  погас,  нигде  не остается ?




АНГЕЛ


Ты  о  том  же  снова  ?
Ты  опять  о том ж…?
У  ручья  лесного
Тихо тает  бомж.

Видит  он  кометы,
Долы  и  холмы,
Тьму  светлее  света,
Свет светлее  тьмы.

Тает-расплетает
Прожитое  зря.
А вокруг  летает
Ангел  троября.

Ради  горней  цели,
Ради  верных  вех
Ангелу велели
Вырезать  их всех.

Меч  в  десницу вложен,
Влажен,  обнажен.
Ангел осторожен
И  остережен.

В  шуйце  -  ордер  неба:
Всех  до  одного.
Только  вот  тебе  бы
Не  найти  его…

Пусть  досмотрит  свой он
Преднебесный сон.
Ангел,  будь  покоен –
Сам  растает  он…

Не  шумят  березы,
Не  дрожат мосты…
Кабы  не  морозы
Здесь да  на  цветы…


«ПЕСНЯ  О  ВСТРЕЧНОМ»


                Холодно  в  отечестве…

                ( П.Паламарчук) 

Когда,  со  столбов  обрывая  расвлейки,  Борей,
швыряет    их  вверх,  словно  деньги,  в  глаза  фонарей,
и  время  каменья  не  точит,  а  зубодробит,
и  Алая  Роза  в  державные  трубы  трубит,
а  Белая  пала  на  лапу  Азора  войны,
и  гонит  руду  по  артериям  ветер  вины
брести  по  брусчатке  -  твоя  ли  такая  судьба,
как  зайцу  Венера,  как  ворону  - нефтетруба  ?
В  отечестве холодно. 
Мертвые.
Быть  ли  байде –
не  знаю,  не  помню,  не  видя,  откуда  и  где
бредет  по  брусчатке  навстречу,  скрывая  черты,
тот самый…  ну  тот…
ну,  того…
ну,  из  той  неиоты…
Да,  холодно.
Савинков.  Гоголь.
Еще  Кузнецов.
Все  тот  же  майор,  носом  спереди,  костью  берцов.
Четыреста первый  -  так  вроде  -  на улице  век.
По  стогнам  отечества  бродит  лихой  человек.
В  кутузку  его ?
Дык сего  не  осилили  встарь
ни  обер-двора-прокурор,  ни  второй  секретарь.
Плутает, хоронится,  руки  и  нож  под  пальто.
Тот  самый  и  есть.
В  смысле  -  это,  убившее  то.
Ну…  это…
Ну  да…
Ниоткуда  идет  никуда.
Какая  победа ?  -
C  обеих  сторон -  лишь  Руда.
И  смотрит  в  глаза  он,  всего  и  навеки  лишен-
ный,  как-то  осклабясь, 
совсем  уже  нехорошо.


+ + +

Вечность дотанцовывает польку
Под палаткой цирка шапито.
Год ли, два пройдут, но будет только,
Только это. Далее - Ничто.

Вот, смотри: cадится Солнце в нарты,
Дотлевают по полям бои.
Бог Господь рукой со звездной карты
Сам стирает Имена свои.

Вниз летят расплавленные своды
В лужу для последних из живых.
Вот они - природы годы-воды.
И Никто не отразится в них.


БРАТ


Никто, ни  с кем,  никак,  нигде…
И  только мельком  -   тот,
Кто  свой  сварил не  в  бороде,
А  на звезде  компот.

Толкуют  про  него,  что   он
Живет  в  сыром лесу…
Когда  бы  так,  о,  был бы сон,
А  не  смерть  на  носу…

Еще  толкуют:  на  сундук
Пятнадцать  человек,
И  восемь  жен,  и  граф,  и  дюк
С  ним  селят  рыбий  брег.

Толкуют всяко  про него:
Он, дескать,  сам и есть,
Про  жизнь  его,  и  смерть его,
Любовь,  и кровь,  и  честь.

Но  всё-то  в  том, что  те  - не те.
Те  -  из  земли  растут,
А  те  -  летают  по  черте,
Туда,  и  там,  и  тут…

Он  первороден,  он  юрод,
Не  знаем никому,
Но  те,  кто  с  теми  делят  род
Торят пути  ему.

И, коль  в тебе  хотя  б на  час
Блеснет  отлив свинца –
Ты  - это он  -   ты  много  раз
Убит  не до  конца.

Он  тоже жив, хоть  не вполне,
Лишь  временами, но,
Когда  стоит  он  на бревне,
Шатается  бревно.

Не  виден  он,  мелькает он
На восемь  бед  один
Так  неужели  весь  резон
Какой-то господин ?

И  только  ветер  там свистит,
И  мышь  скребет  едва,
И  над  вселенною висит
Корона-голова.


СТОП-КРАН


Мировой  комендант,
Моровой  кармы  Дан,
Всех  дорог мастодонт
Стережет  Кармадон.

Миллионы  веков
Твой  таинственный  тпру
Колобродит в  висках
Колотьем топора.

Но  увы,  комендант,
Ты  давно уж не  Дант:
От  Великих Ведант
У  тебя  пародонт.

Из  Великих Озер
У  тебя  мангазей, 
Миловзор-Светозар,
Ругоберт-Австразий.

Комендант,  комендант,
Отвори свой  кордон,
Уже сорван  стоп-кран,
Уже отдан  кодрант.

И,  увы, комендант,
Каждый  твой  командарм
За  столом  Веретрагн,
А  внутри  Арагорн.

Невпандан  твой  кондом,
Твой  мандат, князь Гвидон,
Все  в былом, комендант  -
У  дверей  Командор.


+      +      +          

Молния ?   -   Вряд  ли…
                Зачем  она,  молния ?
Всепопаляющий огнь ?   -  А  зачем ?
Все  перемолото,  все переимолвлено  -
Это уже не  исправить  ничем.

Будет иначе. Вокруг -  все  такое  же,
Как  и  вчера, как и вечность назад,
Как  и всегда,  когда  в  вечности  коеждо
Время  течет  в  ботанический  ад.

Ветер. Поземка.  Событья  текущие
Тут  миллион.  Там  четыре.  Там дап…
Трупов  крупой  заметает  все  сущее
Внесверхверховность  сверхнесущества.