Прогулки по Вещему лесу

                1.          
               «Ты достал меня!» - Квази зевнул, высморкался и повторил – «Ох как ты достал и надоел! Я освобождаю тебя, более того, теперь ты станешь моим господином. Знаешь сказку про Алладина и лампу, про джина и про исполнения желаний?  Вот такие у нас будут отношения».
Квази замолчал и вытащил пачку сигарет, поиграл ей, подбрасывая вверх, потом вытащил  тонкую изящную сигаретку и прикурил от золотой зажигалки. - «Не хочешь?» Он протянул пачку Любомудру.
 Тот отмахнулся: «Ты же знаешь, я бросил».
 «Ах, да, да мы не курим и не пьём и девчонок не имём! Хи, хи, хи!» -
 Любомудр ненавидел  его в такие минуты, ненавидел за этот противный скрипучий смех. Какой у него был сегодня образ? Из какого шкафа  любомудровой памяти он стащил его? Квази менял образа, как платья, каждый день новый, причём доставал их  из самых глубин и когда являлся перед ним, то Любомудр часами ломал голову, вспоминая, откуда он его знает. Вот и сегодня всматриваясь в мужчину, сидящего перед ним, его ум хаотично, как старьёвщик рылся в прошлом. Стоп! Армия! КПП! Он стоял в наряде на центральном пропускном пункте. Какой это был год? 1990 год. Тогда он увидел первый раз иномарку, крутой японский джип. Он выехал резко и стремительно из – за угла, и красиво замер на асфальтированной площадке  рядом с воротами, дверь медленно распахнулась и оттуда вывалился этот мужик -  маленький и толстенький, с бегающими, а иногда и прыгающими глазками непонятного цвета. Дальше он не помнил или просто не хотел вспоминать. Но он снова прочувствовал волну эмоций, накатившую при виде шикарной машины. Это было в впечатление, забытое впечатление.
«И так мы меняемся ролями!» - Квази докурил и бросил окурок в угол комнаты, но до пола бычок не долетел, а рассыпался в воздухе в мелкую пыль.
Он любил такие эффекты, так он провоцировал удивление и когда достигал желаемого результата, то сразу чувствовал себя нужным и сытым. Всё таки он не был бесом, бесы лгут, он был ангелом, хоть и заблуждений. Бесы никогда даже не заикнутся о правде, ангел заблуждений ведёт к правде только очень длинной дорогой, которая иногда равняется вечности.
- И так командуй! С чего начнём, – ангел не терпеливо ёрзал в кресле, поигрывая в руке зажигалкой.
Любомудр встал с кровати и оглядел свою тесную комнату, обклеенную обоями телесного цвета,  и задумался, глядя в окно. Ему было за сорок, у него не было работы, не было семьи, не было своего дома (он жил в родительском), про таких как он говорят презрительно и цинично  – неудачник. Единственным своим имуществом он мог считать ноутбук, приобретённый в кредит, и за который надо ещё платить и платить. Что у него было, именно своего? Творчество? Несколько поэм на которые не было даже написано  компетентных рецензий.  Да, он считал себя поэтом, но наверно только лишь он и считал, а остальные были не против, что он так думает, какая разница, что о себе думает чужой человек.  Две  души которые принимали его с признанием  -  это  дочка и сын. Да, в прошлой жизни он был женат. Вспоминая семейную жизнь, ему становилось тяжело. Нет, нет он не винит эту женщину, наоборот благодарен ей, за то что нашла в себе мужество и прожила с ним почти десять лет, и в результате этого союза родились двое прекрасных малышей. Два светлых пятнышка в его мутной, пьяной, после семейной жизни. А тяжело, потому что не выдюжил, душка не хватило, не удержал. Особенно остро это стало ощущаться после сорока.
 - Сколько ты ещё будешь жевать сопли?! – Квази гневно блеснул жёлтыми глазами. И принял свой истинный облик  клочка бесформенного серого тумана. – Говори своё желание!
- Правды!!! –
Почему это слово слетело с его губ, он и сам толком понять не мог.  Откуда – то из глубин бессознательного всплыло  оно красным, мощным импульсом и на миг парализовало ум.  Квази заколыхался от возмущения и негодования:
- Ты! Тебе дана возможность хоть как то наладить свою никчёмную жизнь, а ты выбираешь абсурдную никому не нужную идею! Я повторяю, идею!!! Ибо самой Правды никто никогда не видел, а значит и не знает! Что сказать идиот, шизофреник.  Только в Вещем лесу твоё желание  удовлетворят. Подумай!!!   
 Внутри Любомудра, где то в районе живота, что - то лопнуло и разлилось резкой горячей струёй . «Подумай!» - говорила ему жена когда собирала вещи,  выгоняя его, «подумай!» - говорил начальник «скотобойни», когда подписывал его заявление об уходе. «Подумай!» -  этим глаголом лучились глаза симпатичной официантки, когда она подносила очередную порцию водки. И тут же  в голове, как эхо детства звучал мамин родной голос: «Не думай сынок, хуже будет!»
 - Так отнеси меня в Вещий лес! – в его голосе слышалось то самое упрямство, которое граничило с истерикой ребёнка, который требовал у родителей новую игрушку.
- Идиот! – уже обречённо повторил Квази – Но, увы! Мы поменялись ролями.
Он подплыл к нему в плотную и обволок своей серостью, тесная комната с обоями телесного цвета исчезла.

                2.
                Сначала вокруг всё было серым, потом пространство почернело, и чернота неслась сквозь него. Любомудру показалось, что он летел несколько мгновений, но рассудок утверждал, что вечность. Когда, наконец, стало светло, и мир приобрёл очертания, то он обнаружил, что находится на берегу  широкой речки, на другой стороне чернел густой высокий лес. Рядом тяжело дышал Квази.
 - Уф, ну ты и тяжёлый боров еле доволок, даже была мысль сбросить тебя, где ни - будь в междумирье. –
- и тут же снова захихикал, - шучу, шучу!
Любомудр  пропустил мимо ушей остроту и спросил:
 - что это за река, как перебраться на тот берег? –
- Это замечательная река, просто удивительная, а зовут её в здешних краях Стыд. Как перебраться на другой берег? Мостик нужно искать. Мост! – Квази почему то обрадованно потирал руки. Он снова был в образе, уже капитана дальнего плавания и откровенно любовался своими сверкающими золотыми погонами и кортиком браво висевшем на уставной портупее.
          Любомудр постоял ещё не много и пошёл вдоль берега. Странная вода в реке Стыд, каждая волна  имеет свой цвет, перетекая, волны смешиваются, проникают вдруг – друга. Горланящие чайки летают над водами,  но боятся  они поверхности, вот одна глупая птица коснулась крылом красной волны и сразу сгорела , обхватило её синее пламя, даже косточек не осталось. Улететь бы подальше чайкам  от этой грозной реки, но держит их какая то могучая сила, не отпускает, и только  мелкая рыбёшка, тоже разноцветная, служит пищей им, и то  когда играючи, сдуру, начинает прыгать над  волнами.
«Ах, вы чайки желаний! Бесстыжих желаний! Не уже ли вы не понимаете, что сила заставляющая, летать над смертью есть невежество и страсть. И будет продолжаться ваш полёт бесконечно, пока не поймёте это, а до сих пор мелкие рыбёшки – эмоции будут в пищу вам и жить вам  впроголодь   до скончания времён». – Так размышлял Любомудр, идя вдоль берега.
Но вдруг чайки почувствовали его мысли и стали кружить над ним. Всё ниже и ниже спускались они.  И уже за сплошным криком и шумом крыльев Любомудр перестал различать дорогу, пух, и перья стали забивать его рот ноздри. Он стал чертыхаться:
- Тьфу, на вас бесстыжие птицы! Ваш  крик противен, ваш пух назойлив, ваши перья жёстки. Почему вы привязались ко мне?
И вдруг сквозь этот крик похожий на скрежет он услышал: «Ты нас родил, - родитель, отец! Будь проклят. Ты нас толкнул на эти мучения!»
Любомудр схватил одну чайку и заглянул ей в глаза, и там, в этих маленьких чёрных бусинках он рассмотрел девочку, он помнил её образ чистый и нежный, но он не помнил её имени. Сколько им было тогда? Тринадцать лет или четырнадцать? Но как он желал эту девочку! Она ему снилась и мерещилась. Ярким воспоминанием встала перед ним картина  класса, был урок, кажется литературы, они сидели за одной партой и в первый раз он решился и  погладил её голую коленку. Как он упивался этим касанием, девочка была не много удивлена и смущена, но не оттолкнула его руки. А после уроков он и она остались дежурить. И было всё! Почти. В самый не подходящий момент зашла классная, что то забыла. Советская учительница всегда стояла на страже целомудрия, их  даже слишком. Был грандиозный скандал на всю школу и жестокая разлука…
Любомудр сжал чайке горло и швырнул в реку, его трясло, чайка вспыхнула. Тогда остальные  закричали:
«Ты нас породил! Ты нас и убивай! Сами мы не можем»
И птицы   стали бросаться ему в руки. И как только они касались его, то прошлое воскресало перед его глазами с новой силой, но это прошлое было «не до»: не до желал, не до тянул, не до прыгнул. Их были сотни они летели и летели. Вся его жизнь проявилась, как одно не сбывшееся желание.  Вдруг он заорал дико и страшно, потому что держал в руке чёрную чайку. Он держал в руках желание смерти! Любомудр хотел отшвырнуть её не важно куда в реку или на землю. Но не с мог, не с мог даже пошевелиться, всё тело налилось свинцом, и две бусинки сверлили его глаза, да так пронзительно, что вскоре голова закружилась, и он потерял сознание.