Тим. гл. 26. 10. по Колин Маккалоу

26.10.

Печаль нагрянула на Тима,
Когда пойти решила в дом,
Разлука с ней — неотвратима,
Так пораскинул он умом.

И потому тянул он время,
Подольше чтобы с Мэри быть,
В руках он нёс «счастливо(е) бремя»
И думал, как им дальше жить.

Когда момент наступит новый,
И сколько нужно ждать теперь,
Чтоб слиться с Мэри ему снова,
Чтоб вновь «открыта была дверь».

Он был расстроен очень сильно,
Когда «вложил» её в кровать,
Не мог остаться он насильно,
Коль Мэри хочет уже спать.

Когда же сделал он попытку
Уйти на сон уже к себе,
Она, схватив за руку прытко,
«Победу вырвала» в борьбе.

В борьбе за Тима пониманье,
Отныне вместе будут спать,
Переломив его сознанье,
И затащив его в кровать.

Лишился Тим наш дара речи,
Поступком был он потрясён,
Он как бы вновь расправил плечи,
Ведь был же он в неё влюблён.

Но он забыл спросить у папы,
Спать будут вместе кажду(ю) ночь,
Иль это редкие этапы,
Но он-то вовсе и не прочь.

Он понял, связан неразрывно
С женою Мэри навсегда,
Всю жизнь с ней будет, непрерывно,
И даже смерть придёт когда.

Теперь уйти ему под землю,
Заснув последним, вечным сном,
Уже без страха он приемлет,
Хотя бы, даже «грянет гром».

Лежать поскольку будут вместе,
Он не останется один,
Он «удостоен будет чести»,
Лежать с женой, как господин.

Он Мэри очень благодарен,
Ведь раньше был он одинок,
Во многом был умом бездарен,
Войти в мир умных он не мог.

Всегда стремился быть при людях,
Войти в разумный этот мир,
Но ум, при этом, его губит,
Не мог попасть на этот «пир».

Но вот уже женат на Мэри,
Теперь он приобрёл покой,
В разумный мир открыты двери,
И он теперь — совсем другой.

Отныне будет так стараться,
Чтоб быть достойным тех людей,
Возможно, в обществе вращаться,
Конечно же, и только с ней.

И он любил её за это,
И даже раньше, и тогда,
Когда не думал он об этом,
И с ним всегда была беда.

Лицом в ложбинку меж грудями
Уткнулся с жадностью наш Тим,
А пальцы как бы его сами
Сосочки гладят — на интим.

Мурлыкая, с блаженным чувством,
«Попал» в объятья её Тим,
Он был совсем уже не грустным,
А ей, чудесно было с ним.

Хотелось Тиму очень сильно
Всю снова целовать жену,
Но смех «сразил» его обильный;
— Никак я что-то не пойму.

К чему смеёшься ты спросонья,
Чему ты так, мой милый, рад?
— Ты лучше мишки, моя «донья»,
С тобой не страшен даже ад.