***

А ты ещё родишься в белый свет
и выпадешь в ладони сокровенней,
чем слёзы неба, вылитые вслед
моим мечтам, упавшим будто тени
мне под ноги. И дел невпроворот
теперь, и мыслей дребезжат трамваи...
А я ведь до сих пор влюблен в твой лёд,
который чуть растаял. И едва ли
забыть дано мне в паутине дней
твой взгляд со дна бездонной этой чаши.
Ты навсегда останешься моей
Единственной из безвести пропавших.
я вновь приду, как будто набекрень
и время сдвинув вместе с небосводом
в тот гулкий август, в тот безумный день,
который подарил душе свободу.
И стану ждать. Не счастья и тепла,
не шороха, не оклика, не строчек...
я стану ждать разбитого стёкла,
рассыпанного на осколки точек.
Приду в тот лес, где так бездетны пни
всех срубленных надежд и вдохновений.
Присяду. Буду ждать, считая дни,
когда придешь и влезешь на колени.
Когда уже прижмешься, как навек.
Как к отражению привязавшись лужа.
Когда пойму, что я не человек,
чтоб хоть на миг побыть с тобою мужем.
Сквозь все года, прошедшие насквозь,
ты не ушла, и думаю навряд ли.
А я ушёл. И все скитаюсь врозь.
Как прессом виноградина по капле,
издавленный на сусло и вино,
что выдержкой смолы янтарной гуще.
А ты опять приснишься. И в окно,
как будто свет появится из тучи.



вс