Рай. Путешествие вне времени и пространства

   
  Путешествие в Царство Радуги.
   " И будет (Радуга) моя в облаке, и Я увижу ее, и вспомню завет вечный между Богом (и между землею) и между всякою душою живою во всякой плоти, которая на земле". Книга Бытия. Гл. 9 - 16.
 
 
"... Сложная звуковая картина. Голоса людей и понимание, что это вовсе не люди...
   - Кто он?
   - Нежданный...
   - Что он может?
   - Все. Он любит...
   - Ищет утраченное?
   - Идет своим путем. Думает, мучается, знает секреты вечности...
   - Он нужен?
   - Он необходим...
   - Здесь?
   - Везде. Он вернет свет в сумерки...
   Голоса, фразы проходили сквозь меня, оставляя ощущение строгой доброты.
   Я видел свет, только не было туннеля, про который столько говорят. Недоумение растаяло в свете истины и пришло понимание. Нет никакого туннеля... Свет живого мира здесь вокруг и всегда. Он окружает. Это не наш свет электричества, костра или Солнца, к которому мы привыкли, не поток фотонов. Это Свет, который здесь все. Из него состоит Духовная Вселенная. Это Свет Любви, Свет Истины, Свет Бога. Только мирская привычка смотреть вперед и видеть то, что впереди, создает иллюзию туннеля. Потом Душа "вспоминает", начинает видеть иначе, по настоящему, так как она умеет - вокруг. Это, как рождение, как выход из облаков, который был в моей жизни, когда Яна была со мной...
   После смерти Душа, по привычке, продолжает мыслить мирскими категориями, "уходит, уплывает вверх, летит...", но это продолжается недолго. Ровно столько, чтобы Душа "вспомнила", обрела свои полномочия. Потому что в иной мир не надо "уходить". Он здесь. Он там, где Душа. Он везде.
 
  *   Улыбка, равная вечности...

   Вошел сразу, из непогоды в тепло и уют, в свою мечту, в свое жилье, в свой дом: к себе. Я не возвращался. Я был здесь впервые, но чувство, что все это - мое, родное, согрело мое естество.
   Осматриваться было интересно и приятно. Все было новое, но мое. Без болезненной загадочности дежавю. Просто родное... Спокойно и без сомнений.
   Рука гладила предметы, узнавала их, а они узнавали мою руку, руку хозяина и, как будто, просыпались после спячки; начинали жить, дышать, говорить со мной и между собой. Начинали меняться... с готовностью; не рабски повинуясь, а с уважением и любовью ко мне. Так подчиняются и меняются для нас друзья или родные, любимые люди.
   Все, к чему прикасались мои пальцы, воспринимало меня с доверием и надеждой, как будто, ожидая команды и зная, что все, что я буду делать - правильно и хорошо.
   От всего этого, мгновенно появилось ощущение всемогущества, но и оно было простым и мудрым.
   Комната, в которую я вошел, была моей комнатой, с любимым креслом, живым камином, картинами на стенах, мягким диваном и письменным столом. Все было мое...
   Сел в кресло, уютное, домашнее. Кресло слегка заскрипело, потому, что мне хотелось этого. Я мог сидеть в нем вечно. И от этой мысли у меня на душе было удивительно спокойно. Время потеряло значение. Оно исчезло, и поэтому, все желания, даже маленькие, приобрели значимость и главность.
   Не было спешки и суеты - только покой и уют.

   Одновременно появилось понимание, что все стабильное и вечное, окружающее меня, несет в себе радостную готовность измениться. Это было так. Мне не надо было даже хотеть этого. Исчезли мысли о главенстве и иерархии мира, меня, вещей. Изменилось даже отношение к моим собственным мыслям. Каждая из них была на своем месте, важная и удивительно свободная.
   Я мог встать с кресла и зайти в столовую, далее в кухню, а мог, не вставая с кресла, очутиться прямо с ним в столовой или кабинете. Мог сделать гостиную - спальней или... сауной.
   Лежащая на столе ручка была гладкой, как я всегда любил, и чуть холодила пальцы. Я почувствовал это, даже не прикасаясь к ней. Просто был уверен, что она будет прохладной, потому, что сейчас мне так хочется. По-другому не может быть по одной причине: мое желание - самое главное для нее (для ручки).
   Я мог взять ее и согреть пальцами, мог положить на стол, мог только подумать, захотеть и она превратилась бы в ложку: деревянную, серебряную, мельхиоровую - любую.

   Это не было изменой природным физическим законам, просто здесь и сейчас - я был этим законом, единственным и справедливым.
   Захотелось выйти и я вышел. Медленно и сложно оделся в светлый мягкий и теплый комбинезон (он же скафандр) и, оттолкнувшись от порога комнаты... поплыл вокруг космического корабля. Я мог не надевать скафандр, т.к. здесь не было угрозы для меня: нигде и никакой, но мне хотелось почувствовать на себе этот скафандр, надеть его. Стало чуть жарко, видимо, мне хотелось этого и даже стекло гермошлема чуть запотело, наверное, это было неправильно, но я так хотел, и стало именно так.
   Было спокойно и интересно от новизны ощущений: я никогда не был в открытом Космосе... Прикоснувшись к обшивке корабля, я погасил его размер и сделал из него игрушку. На память. Раздвинув космическое пространство, как портьеру, вернулся в комнату и поставил космический кораблик на каминную полку. Скафандр мгновенно исчез...
   *
   Хулиганил ли я? Нет - это была плавное, мягкое врастание в новое бытие и начало нового существования меня, и мира вокруг, в котором я был главным, и в котором я мог ВСЕ.
   *
   Вечность ощущалась постоянно, и это ощущение было приятным. Я не только все мог, но теперь и всегда мог. От этого любое действие наполнилось огромным смыслом и комфортом. Я мог сесть на диван, с мягкой подушкой под поясницей и сидеть так вечно и это было важно и здорово, правильно, хорошо, мудро. Я мог лечь или взлететь под потолок, вылететь в окно и взмыть под облака, ждущие меня, теплые и влажные. Лететь медленно, как птица, взмахивая руками, как крыльями, спать на лету или убрать руки в карманы брюк и так - лететь. Спустя мгновение я уже плавно скользил среди облаков, как тогда, с Яной... Кстати, брюки: мои любимые, вельветовые не намокали, только майка впитала часть небесной влаги и приятно холодила кожу. Это напомнило мне о том давнем полете в облаках, но сейчас эти воспоминания не ранили... Вместе с мимолетным воспоминанием внезапно пришла уверенность, что это был далеко не последний наш с Яной полет. Что если я только захочу, все вернется. Даже если для этого весь мир придется вывернуть наизнанку, отменить все законы природы или создать новую Вселенную... Легко.
   Совершенно незаметно и очень уместно моя незамысловатая одежда превратилась в элегантный комбинезон, без единого шва, серебристого цвета. Я не думал о брюках, костюме: мир думал обо мне. Он ловил мои мысли и подстраивался под них, создавая все, что было наиболее подходящим для меня в этот миг, в эту часть вечности.

   Я изменил свое тело, наверное, вспомнив про Дейва, стал перламутровым шариком, размером с мячик для пинг-понга. В этом виде нырнул в глубину океана. Погрузившись в темную, холодную бездну, наполненную странными светящимися знаками, похожими на древние надписи, я понял, что погружаюсь в океан "неведомого". Мгновенно стал своим в этом море информации, но почувствовал усталость... и вошел в теплый душ, у себя дома.
   Все было легко. Это ключевое ощущение не обесценивало бытие, не делало его пресным. Я понимал, что также легко, можно будет испытать усталость и беспокойство, тревогу и трудности. Если я этого захочу. Смогу устать от усталости и наслаждаться усталостью. И прервать усталость. Если захочу.
   Я способен существовать дробно, дискретно: отрывистыми, яркими ощущениями, а могу БЫТЬ плавно и непрерывно, как в занимательном романе. Если захочу - стану звуками мелодии, и буду ощущать то, что чувствует человек, слушающий музыку, или композитор, сочиняющий ее.
   А еще могу стать вечной тишиной, цифрой, формулой, светом или тьмой, кристаллической структурой, атомом, звездой, наконец...

   Могу. Все могу, потому, что все это - Вселенная. И я - Вселенная. Мне можно чувствовать прикосновения, можно наблюдать со стороны или быть этим ощущением: своим, чужим. Хотя "чужой" - это слово и понятие не из этого мира. Здесь все мое и все - это я.
   Можно скользить, лететь, нестись, по этому или другому миру фотоном, элементарной частицей и гордиться, что ты - его часть и одновременно весь мир, вся Вселенная.
   Понимать, слышать, ощущать, все целиком и по частям, не путаясь и получая, то, что я хочу. Ощущать гармонию бытия, став частью этой гармонии.
   Пока я не понимал, почему все это так, но знал, что когда захочу - я это пойму. Многого не знаю, но если захочу, узнаю все, и буду помнить, если это будет моим желанием и забуду, если мне вдруг захочется забыть.
   Чувствовал в себе способность понимать тысячи миров и создавать миллионы, соблюдая гармонию природы, оставаясь ее частью.
   Был прежним и изменился полностью. Обрел свободу и стал свободой. Стал любым звуком, запахом, понятием.
   По своему желанию я мог стать любым числом, чувствуя себя частью формулы или расчета, ощущением и мыслью существа (не обязательно - человека), создающего теорию или просто считающего на счетах.
   Чувствовать себя частью информации, которая находится в любом информационном носителе и любым словом в поэме. Я был способен переживать эмоции, чувства и мысли любого существа сочиняющего эту поэму.
 
  *

   Я вспомнил, захотел...и меня позвали.
До самого горизонта вокруг меня было море. Лазурного цвета, теплое и манящее. В небо, прямо из воды, поднималась яркая чистая радуга. Она давно ждала меня, сумасшедшего мечтателя, больного красотой и тайной, ждала, потому что знала - я приду.
   Подниматься по радужному свету было очень удобно. Радуга приняла мои босые ступни своей мягкой твердостью, обещая легкий путь и награду в конце. Знал ли я, что это будет? Что меня ждет? Чем меня удивит ЭТОТ МИР? Знал и не знал, одновременно. Знал, потому что я мог знать все. И не знал, так как это было загадкой. Долго - коротко ли я шел - не важно.
   Долго, потому что на ходу впитывал запах моря и радуги. Каждый оттенок волны далеко внизу, каждая эфирная полоска радуги под моими ногами имели свой запах. Немного путаясь в сложных ароматах, я выделил несколько самых приятных и сделал их главными.
   Коротко, потому что очень приятно было идти, разглядывая искрящуюся гладь воды и красивые острова, внизу, вдалеке, ощущая тепло радуги под ногами. Ветер спокойно и уверенно гладил мое лицо, играл запахами и прикосновениями, создавая из них какое - то необычное ощущение. Ощущение тайны, приятного сюрприза, который приготовил для меня Создатель.
 
   *
   - Яна, ты здесь?
   - Да.
   - Почему я не вижу тебя?
   - Потому что, пока не хочешь меня видеть.
   - Это неправда.
   - Милый, здесь нет неправды.
   - А что есть?
   - Любовь.
   - Чья?
   - Она здесь - все. И твоя любовь ко мне и моя к тебе - части этого мира.
   - Я смогу тебя увидеть?
   - Конечно.
   - Уже сейчас?
   - Встречай, я иду...
   В тот же миг я, наконец, увидел Яну. Светящуюся от радости и такую красивую! Навсегда живую и любимую! Моя любимая шла прямо по радуге, спускалась ко мне издалека и немного сверху, по невиданно прекрасному мосту. Потом она перестала идти и оставшиеся метры просто проплыла по воздуху. Я рванулся к ней навстречу, взлетел, и мы с Яной встретились, примерно в полуметре над сияющим радужным мостом. Когда мы обнялись, я почувствовал, что мои руки проникают в ее тело. Это было удивительно приятно...

   Ее глаза, смотрели на меня с такой восхищенной нежностью, что наша встреча стала даже не праздником - главным событием этого мира. Кто из нас был партитурой, а кто исполнителем, кто - симфонией, а кто оркестром - не важно. Главное, что вместе, мы стали музыкой, счастьем, любовью этой Вселенной.
   - Любимая...
   - Любимый... Солнышко мое...
   - Я скучал по тебе, чуть не сошел с ума от горя.
   - Знаю, милый. Я все чувствовала. Теперь ты понимаешь, что переживал зря?
   - А мы могли не встретится?
   - Только если бы наша любовь была ложной.
   - Яна, ты здесь тоже можешь все?
   - Конечно. Слушай себя, слушай мир, и ты будешь понимать и его, и себя. Ты здесь, значит ты здесь главный, и можешь все узнать без моей помощи. Если захочешь.
   - Любовь моя, я в тебе, удивительное ощущение .Помнишь, когда я проникал в тебя, там не земле. Сейчас еще лучше - я могу дотронутся рукой до твоего сердца.
   - Я знаю и люблю тебя, чувствую тебя и могу с тобой сделать все, что хочу, если тебе будет хорошо. Могу превратить тебя в солнце, и ты будешь согревать меня своим теплом. А я буду, как цветок, который всегда разный.
   - А если я в это время буду далеко, исследовать другие миры, очень долго, то ты даже не заметишь этого, потому что для тебя - все мое отсутствие превратится в один миг, равный одному взмаху твоих ресниц? И я буду с тобой всегда, когда ты захочешь? А если тебя не будет со мной, когда ты будешь далеко, я тоже не замечу? И в этом не будет лжи, потому, что здесь ее нет.
   А когда мы захотим прекратить свою вечность - мы растворимся в этом мире и даже не заметим этого.
   - Да, это будет только миг, который здесь - вечность.
   - Я слышал тебя, а тебя еще не видел. Ты была далеко, но со мной. Я понял. Здесь нет расстояний, точнее я могу сделать с пространством все, что захочу.
   - Я очень люблю тебя, милый.
   - Это то, что я хотел услышать?
   - Да. Если хотел.
 
  *

   Как когда-то, давно, на Земле, ее пальцы шевельнулись в моей руке очень сложным, очень родным и сладким движением. Так повторилось и сейчас, я удивился точности ощущений. Они были такими же, как тогда, но только к ощущениям добавилась музыка. Мелодия движений ее пальцев. И в следующую удивительную вечность, я почувствовал, как она входит в меня глубже, так что мы полностью слились и взлетели. Погрузились в океан воздуха, в этот лучший из миров, который любил нас каждым атомом, каждой звездой, каждой каплей дождя, омывающего наши тела стремительным теплым вихрем.
 
  *

   Между падением двух капель дождя, я ушел к отцу, зная, что он тоже любит меня и ждет. Спокойная уверенность преодоления: времени, пространства, разума, была в моем сердце, когда я обнял его. Отец улыбался своей неподражаемой улыбкой, которая всегда меня согревала там... в прошлой жизни, которая отсюда казалась сном. Его улыбка согрела меня и здесь. Только здесь его душевная теплота согревала не только меня, но весь этот большой и интересный мир.
   Не было скамейки - мы присели на большое бревно, которое лежало здесь вечно, ожидая нас, а может, появилось за миг до нашей встречи.
   Сколько времени мы так сидели - не знаю, может немного, а может быть бесконечно долго. Здесь нет времени. Знаю одно - сидели столько, сколько хотели, чтобы нам было хорошо вдвоем.

   Расставание здесь теряет всякий смысл. Все и всегда можно продолжить и все можно успеть. Впереди - не просто вечность. Вечностью является каждый миг. Из-за этого, мгновения, когда отец смешно морщил лоб или, когда он улыбался мне - равнялись вечности. Были самыми главными и великими.
   Мы сидели на берегу реки, лучше которой - не бывает. Легкий ветерок. Легкие облака в бездонном, синем небе, - я ощущал их всем "телом", чувствовал их мягкую, ласковую легкость. Дышать было так приятно, как будто я пил этот чистый воздух с запахом сосновой хвои.
   Немного погодя, наговорившись, мы достали удочки из чехлов. Немного смешно и снова приятно было видеть, как неумело зашит рыбацкий чехол у отца. А на удочке болтается синяя изолента. Мы просто ловили рыбу, как когда- то в детстве, только здесь я был большой, а отец - очень молодой и совершенно здоровый. Такой, каким я его почти не помнил, но каким он должен был быть, чтобы быть счастливым. И чтобы я тоже чувствовал себя счастливым от этого.
   Просто ловили рыбу...
   -Мужики,- раздался неподалеку голос папы Левы, моего тестя.
   -Мы здесь,- откликнулся отец.- Лева, иди сюда.
   Скоро на тропинке между сосен показался Лев Михайлович. Такой родной, добрый и замечательный, что нам стало еще лучше. Он улыбался и был совсем здоровый. Такой же, как всегда, только подтянутый и немного моложе моего отца. Короткие волосы блестели сединой: кажется, здесь они были чуть гуще, чем в той жизни.
   - Клюет?- тихо спросил он
   - Садись, клев только начинается, - так же тихо ответил отец.
   Потом, до самого вечера, мы сидели втроем и говорили обо всем, что было нам интересно. Я рассказывал о маме, о том, что знал я, и не знали они, о Яне, о Дейве...Отец внимательно слушал, улыбался...

   Милый пес, набегавшись по траве, заснул у меня за спиной. Здесь Марку тоже что-то, видимо, снилось, он смешно поскуливал и дрыгал ногами... То тяжело вздыхал, то вздрагивал ушами... Я гладил его теплую голову, щекотал за ухом, а он смотрел на меня сонными грустными глазами и только благодарно лизнул мою руку...
   Отец и папа Лева, Маркиз - любимая собака, умершая от тоски в той жизни, сосновый лес вокруг, тихая и чистая речка, наш разговор - все было настоящее, доброе, любимое мной и любящее меня.
   На душе было так хорошо, как будто все это было навсегда. И я не думал о том, что мне надо будет уходить.
   Потом отец похвастался, что он, наконец, закончил красить лодку, и завтра с утра мы можем сплавать "вон за тот поворот", к Дальним Холмам...
   - А что там?- спросил я.
   -Увидишь, - коротко, но многозначительно ответил отец, - будет сюрприз. Я познакомлю тебя с дедом Василием и братом Алексеем. Помнишь, я тебе рассказывал про них... Яна тоже собиралась...
   Там, куда он показал, река скрывалась за высоким утесом. Сосновый лес, шапкой покрывая его вершину, выглядел таким свежезеленым, ярким и чистым, что хотелось идти туда прямо сейчас. Там нас ждали незнакомые родные люди, погибшие на войне, задолго до моего рождения...

   ...Между падением двух капель дождя я вернулся к моей любимой, потому что соскучился по ней. Вернулся, чтобы обнять, проникнуть в ее глубину, стать с ней одним целым и взорваться, превращаясь в осколки счастья, разлетаясь звездами по Вселенной, зная, что каждая звезда теперь - светит нашей любовью, чтобы в следующее мгновение превратиться в маленькое пламя свечи... на каминной полке в нашей гостиной...
 
   Прошел миг, или вечность. Голоса провожали меня.
   - Ты нужен там, ты должен вернуться.
   Между падением двух капель дождя, - подумал я, возвращаясь в свой мир..."

Роман "На краю света" Лапин С.В.2010г
http://budclub.ru/l/lapin_s_w/nakrajusweta.shtml