Двуглавая серая лошадь

Два крыла у мифического греческого  Пегаса,
а у нас во Владивостоке двуглавая Серая Лошадь,
чудо антропо-поэтической зооморфии,
рисуется как соционический социотип (узнается Есенин),
 то есть интуитивно-этический интроверт,
ни тпру, ни ну, ни в хвост, ни в гриву!
Восток с Западом никак не сойдутся в этическом экстазе.
Одна голова глядит с печалью  на либеральный закат,
другая, жуя-пережёвывая патриотический овёс,
застыла у восточного стойла
с видом на бухту Золотой Рог,
грустно кивает на зарю отеческого возрождения.
Говорят они на разных языках:
порой голосом Дмитриенки на эвенкийском,
порой голосом Бондаренки на французском.
Кто-то  запинается  на заскорузлом.
Славный гибрид эвенкийско-французского
обогащает (или умаляет)   язык поэтов помельче,
упражняющихся  на захудалом русском наречии.
Китайский дискурс вплетает Зизевская Катя в лошадиный храп,
нахраписто рвёт уздцы молодая поросль,
пытается объездить, пришпорить азартно,
вот хватает за старый уд двуглавой лошадки Иван Ахмадиев,
и дрочит, и дрочит, и дрочит.
Другой Иван, который  Гавва, незаконченный философ,
надсаживает на загривок сексапильную Скарлетт Йоханссон...
Бедную, загнали совсем двуглавую доходягу,
только читателю, забывшему буквы,  и пожалеть животину,
двадцать первый год ей пошёл, посчитай,  ужо,
критики,  эстеты локальные (Лобычев Саша)
не дождутся, когда ж она сдохнет!
Кое-кого, однако,  может сбросить навзничь,
это  знает коневодец  Дмитрий Настич (извините за рифму).
Старый конь, как говорится, борозды не испортит,
хоть копыта стёрты и ленива поступь.
Нежно ведёт доходягу летописец Корнилов Сергей...

5 октября 2015