Веселый домик

Мое детское творчество! Сильно ничего не исправляла. Если все же Вы нашли мужество его читать, учтите этот нюанс! : ))))))))

Стихи принадлежат автору-фантасту Анне Лорейе, моей коллеге по произведению «Семь кругов ада или Приключения трех юсеров», когда она, как и я, была значительно помладше!




Веселый домик.



Отрокам к доброму научению!


Жили-были... Нет!

Однажды сняли одну маленькую квартиру Аскома, Мусон и Биологик. Один из них был Уборщик, другой Художник, а третий Ученый соответственно. И были они очень не в ладах, потому что все трое имели противный характер и каждый в свою сторону.

А знакомство этих людей произошло так... Аскома, Мусон и Биологик в свое время прочитали одновременно в газете о дешевой съемной квартире. И все трое в один день явились к Начальнику, хозяину этой квартиры, и заплатили каждый одну третью часть суммы, указанной в объявлении.

Начальник по имени Антошка (их теперешний верхний сосед) дал им ключи, и окрыленные квартиранты пошли заселяться. Но когда они, полные счастья и надежд, открыли дверь, им представилась довольно странная картина: на полу лежали кучи мусора, были разбросаны какие-то бумажки, покрытые паутиной и пылью окна, словно не мылись со времен Куликовской битвы.

Слой пыли на всех предметах был толщиной с палец.

Около стены стоял разваленный шкаф, а рядом с ним, как призрак ушедшей эпохи, было старое советское радио со сломанной антенной. Около входной двери находились банки с краской, рядом с которыми валялась одна кисточка. Рядом с банками находилась записка от Антошки: "Покрасьте батареи".

Всем сразу стало ясно, что надо немного здесь прибраться. Но энтузиазма почему-то это вызывало мало. Уборщик Аскома поскрежетал зубами и решил своим примером заразить всех остальных. Но почему-то его надежды не оправдались...

Биологик вроде был согласен на активные действия, пока не заметил означенное выше поломанное радио. И с первого взгляда Ученый в него влюбился. За какое-то мгновение Биологик его разобрал, затем сидел прямо на полу, окруженный веером деталей, и что-то бормотал себе под нос. Ученый надолго отойти от радио не мог . Но если таковое и случалось, то с паяльником и восторженным ором он сразу же бежал обратно, осененный какой-то новой идеей. Толку от него не было никакого.
 
Аскома начал питать надежду на деятелей искусства. Но Художник в самый ответственный момент куда-то исчез. Поэтому уборкой и покраской батарей Уборщик занимался в одиночестве. Да и кисточка в наличие была одна.

В процессе всех этих действий неизвестно откуда появлялся периодически Художник и декларировал стихи. Один Аскома даже запомнил, скрежеща зубами:

Цветут луга и травы
И светел небосклон
В доме камни и обвалы
И Уборщик за ремонт

Обелит он краской
Стены, потолок
И с голосом ужасным
Продолжится денек.

И так далее...

Аскома выслушал все творчество Художника, после чего в квартире решил устроить переворот. Как ни странно, сделать это оказалось не столь трудно, и Художник с Биологиком горько пожалели, что не купили в ТОТ день КИСТОЧЕК!!!
;;;
Прошло три дня. Аскома уехал на дачу к родственникам. Сегодня он должен вернуться.

Художник с Биологиком сидели у окна. Один корчился над книгой, другой любовался природой и мечтал.

- Послушай, Биологик, что я сочинил:

Последний отблеск лета
Заставил он поэта
Стихотворенье написать

О тепле убывшем
За море уплывшем
Заставил описать

Как листья все желтеют
И небеса белеют
От облаков зимы

Как листья опадают
На зиму исчезают
До следующей весны

Как реки замерзают
Как птицы улетают
В далекие края

Как песня исчезает
На зиму пропадает
За дальние моря...

И вдруг Художник замолчал. В коридорчике послышались шаги. И...

Биологик посмотрел в глаза Художнику.

- Знаешь, Мусон, меня это все заколебало...

Дверь открывается. В прихожую зашел высокий худой гражданин в сером пальто и плоской шапочкой. У гражданина были темные колючие глазки, злые усы и худое лицо. Он стоял в кожаных грязных сапогах на коврике и в руках держал мокрый зонтик. В другой руке у него был чемодан.

- Заседание, как я вижу, продолжается,- с какой-то странной иронией сказал Аскома.

- А закатки...?- хотел было спросить Биологик, но понял - закаток не будет.

Квартира была объемом сто шестьдесят метров кубических и состояла из кухни, санузлов, балкона, прихожей и зала. Двери на кухню и на зал были выбиты, так как снять их в старое время явно кому-то не удалось.

В зале сидели растерянные Мусон и Биологик.

Аскома снял пальто, потом шапку. Через секунду грязные сапоги водворились в угол, а зонтик не торопясь переселился на балкон.

Потом Аскома пошел на кухню и начал лазить по кастрюлям.

- Опять жрать нет. И посуду, естественно, эти три дня никто не мыл.

Потом он споткнулся о невынесеное мусорное ведро и сказал нехорошее слово.

- Вот бы посмотрел товарищ Сталин на то, что здесь творится.

Аскома подфудболил одинокий ботинок, который лежал на проходе. Ботинок вылетел в прихожую и перевернувшись врезался в дверь.

Потом Аскома пошел в зал. Там стояла одна древняя кровать и один двухэтажный диван.

Все постели были не застелены. На полу стояли полторы пары ботинок и валялись чьи-то штаны вперемешку с носками. На не застеленной кровати лежали тапочки. Один носок висел на люстре. Книги на полках стояли беспорядочными стопками. На полу везде виднелись бумажки от конфет, а под диваном были грязные тарелки.

У Ученого и Художника головы хотели утонуть в плечах.

- Что это такое?- сухо спросил Аскома.

- Мы не знаем откуда это взялось,- начал оправдываться Биологик.- Мы только что пришли с работы, оно все так и было. Мы сейчас все уберем.

- Даже на несколько дней отлучиться нельзя.

- Клянусь - все так и было,- взвизгнул Художник.

- А если бы сейчас заявился Антошка? Получили бы по полной программе.

Художник с растрепанными волосами в одной майке, штанах и тапочках побежал на кухню. Там он схватился за мусорное ведро.

- Иди причешись!- гаркнул на него Аскома,- Ну на кого ты похож!?

Тут взору Уборщика попался Биологик в спешке расставляющий книги.

- Ну что ты делаешь? Расставлять книги нужно корешками наружу, а надпись на них должна быть снизу вверх...- и Аскома стегнул носком с люстры попавшегося под руку Художника.

Аскома стоял посередине комнаты. Вокруг него мельтешили личности в количестве двух человек.

Послышался неуверенный слабый стук.

Аскома открыл дверь. Там стоял гражданин в абсолютно нетрезвом состоянии, одетый в одежду ужасного вида, которая, быть может, вчера висела в универмаге. Лицо у гражданина было совершенно спитое.

В руках он держал открытую пачку макарон. Макароны были также в его сапогах, карманах, ушах...

- Дядечка, купите макароны...,- попросил он глухим жалостным голосом.

- Во-первых, я вам не дядечка!- взорвался Аскома.

Но тут пьяный тип рухнул всей своей тушей через порог.

Аскома начал его тормошить, но тот не подавал признаков жизни.

Неожиданно в тамбуре снова открываются двери, и входит Антошка.

- Что здесь твориться?- спросил он.- Почему это Алкоголик вдруг к вам заявился?

- Действительно, зачем?- задумчиво переспросил Аскома и неожиданно повернулся к Мусону и Биологику.- Я уже давно вам говорил завязывать с пьянством!

Те застыли в недоумении.

- Понаводили дружков! Хотите вылететь отсюда?!

- М-мы не пьем,- еле проговорил Биологик.

- Но-но,- помахал на него пальцем Антошка.

- Не волнуйтесь, Антошка, они больше сюда никого не приведут: уж я позабочусь. Я знаю один неплохой ресторанчик - кофейку попьем, поговорим о делах насущных.

- С удовольствием,- сказал Антошка.

 Аскома обернулся и очень сухо посмотрел в глаза Биологику. Тот съежился, вытянул из кармана кошелек и бросил Аскоме.

- Вот так-то,- сказал улыбнувшись Аскома и повернулся к Антошке. -Так значит-с мы остановились на кофе...

Уборщик и Начальник разговорились и пошли по лестнице вниз.

Биологик сидел с остекленевшими глазами.

- Знаешь, Мусон, я только что отдал ему свою зарплату, из которой не потратил ни копейки.

Мусон ничего не ответил ему.

В данный момент они видели объект X, храпящий труп неизвестного происхождения.

Мусон и Биологик выкинули его на лестничную площадку - авось кто подберет!

Потом за две секунды в квартире настал идеальный порядок, так как, увы, каникулы закончились.

Кое-как завершился этот день. Но другой начался не лучше.

Биологик корчился во сне, переворачивался с боку на бок, залазил под подушку и одеяло, но везде его преследовал голос друга человека. Телевизор на кухне ревел на всю мощь!

- Нельзя ли сделать потише!?- не выдержал Биологик.

- Вставайте, оглоеды. На работу пора,- услышал он знакомый хрипучий, скрипучий голос.

- Ну, полно, Аскома, еще шесть часов утра!

- На работу пора. Я вам не мама, чтоб за уши дергать.

- Без тебя я вставал за пятнадцать минут до выхода и все успевал...

Очень глубоко вздохнув, Биологик и Мусон еще в десятом сне стали медленно одеваться.

- Постели живо! Мою тоже! Время не ждет, побыстрее.

Вид у Аскомы был как у римского полководца, что задушил Спартака. Биологик и Мусон сорвались с места. Все три постели были сразу застелены.

- Пузик, завтрак!- Биологик кинулся на кухню.

- Гринго, метелку живо! Schneler!- Мусон бросился все подметать.- Пойду зубы почищу,- пробормотал Аскома и пошел в ванную.

Вскоре все трое сидели на узких табуреточках за маленьким столиком и ели завтрак.

Стояло напряженное молчание.

- Ноги!- гаркнул Аскома.

Биологик засунул ноги под свою табуретку.

- Руки на стол ложить нельзя. Это правило этикета,- раздраженно сказал Аскома.

Биологик локти убрал. Его лицо выражало бесконечную муку.

Художник наклонившись ел с максимальной скоростью, которую мог развить, чтобы поскорее покончить с завтраком.

- Голова,- хмуро сказал Аскома.- И не чавкай!

Художник выпрямился. Его взгляд упал на календарь.

- Так сегодня ж выходной,- сказал Мусон.

- Выходной? Разве?- переспроил Аскома.- Да, действительно.

На него устремились тяжелые взгляды Биологика и Мусона.

- Ничего страшного,- сказал Аскома.- Были бы пионерами - все бы понимали.

Лицо у Биологика стало бычиное. Ни синус, ни косинус его давно не волновали. Впрочем, как и Рембрант Художника...

- Завтрак отвратительный,- сказал на прощание Аскома.- В комнате стекла в пыли и куча грязи под диваном. Убрать до моего прихода.
;;;
Художник шел по аллее. Было прохладно.

Дорогу устилали листья разных оттенков. Несносно душил насморк.

Художник сел на лавочку и шмыгнул носом. Домой он бы даже под страхом смерти не пошел.

Рядом с Художником кто-то тяжело плюхнулся. Это был недавний знакомый Алкоголик, которого они с Биологиком оставили на лестничной площадке.

- Здравствуйте,- сказал ему Художник.

Тот удивленно на него посмотрел. Явно не помнил.

И тут Мусона осенило. Он повернулся к соседу.

- Слушай, а ты знаешь всех, кто у вас в районе...,- и сделав многозначительный взгляд, Художник правой рукой изобразил пистолет.

- Угу,- подозрительно промычал Алкоголик.

- Так вот, надо чтобы ваши кореша избили моего медведя.

Тот вылупил глаза.

- Медведя?

- Медведя.

- А-а-а, дело знакомое.

- Пять тысяч рублей.

- Много корешков, пятнадцать, не меньше.

- Десять.

- Э-э-э, только деньги вперед!

- Половина сейчас, половина потом.

- Где и когда? Но желательно послезавтра.

- Через два дня, десять часов вечера, закоулок Кривой. А ты не обманешь?

Алкоголик прищурил глазки.

- Я-то свое слово сдержу. А ты уверен? Бить-то будут больно.

- По рукам.

- По рукам,- Алкоголик пожал руку Художнику и спрятал деньги.

Художник ликовал. Вот теперь получит одна бандитская морда как следует. Уж будет она знать, как издеваться над деятелями искусства. Вот тогда родится величайшая картина мира, перед которой даже "Монна Лиза" померкнет...

Оставалось выманить птичку из уютного гнездышка.

И вот представился случай: Аскома вечером бегал по магазинам, Художник увязался за ним в качестве носильщика. Все происходило как раз в нужный час и нужное время.

Аскома бормотал что-то себе под нос и выводил в блокноте какие-то каракули.

- Так, так, мы сегодня должны уложится в девять тысяч рублей. Купить нам надо хлеба, растительного масла, майонеза, риса, кетчупа, макаронов, соли. Хлеб мы сегодня приобретем не дороже семисот рублей, масло растительное подсолнечное, пожалуй, по две тысячи двесте. Майонез, баночка, по две тысячи сто. Рис, благородная китайская культура, по тысяче двесте... Кетчуп бутылочный по тысяче пятьсот. Макароны по тысяче сто и соль по триста.

Итого в суме девять тысячь сто... хм...

Аскома остановился.

- Придется снизить стоимость макарон... Мы их приобретем по тысяче рублей.

Мусон молчал. Только ухмылялся.

Вскоре они свернули в какой-то универмаг, где купили соль по триста рублей.

Цены сводили Аскому с ума.

- Разве можно продавать хлеб по восемьсот рублей?

В четвертом по счету магазине Аскома сдался пол-булке хлеба по пятьсот рублей и каким-то серым макаронным изделиям по тысяче рублей. Майонез в баночке и кетчуп в бутылочке Аскома не купил, их он приобрел в пакетиках и в несколько меньшем количестве.

Благородную китайскую культуру Аскома купил слегка подороже, чем желал.

Оставалось подсолнечное масло, цена которого не совпадала с планами Аскомы. Аскома обошел еще сем магазинов, прежде чем решился оторвать кусок от сердца.

Аскома и Художник стояли в очереди.

- Гринго, до сколька работает рынок?- спросил Аскома.

- До семи часов.

Аскома посмотрел на свой китайский "Rolex".

- Блин, полдесятого... Что делать?

Настала их очередь. Аскома уже хотел проливая кровавую слезу, купить масло по три тысяче рублей, как Художник понял, что планы его безнадежно срываются, и быстро-быстро на одном дыхании проговорил:

- В магазинчике на Кривом переулке масло продается по полторы тысячи!

Аскома застыл перед кассой.

- И он еще работает?

- Время работы от восьми ноль ноль до двадцати двух.

Аскома заволновался и обратился к кассирше.

- Девушка, я передумал - масло не беру. Сейчас мой клиент занесет его на место.

Та окинула Аскому недобрым взглядом, но деньги за масло вернула.

Аскома их внимательно не отходя от кассы пересчитал.

Мусон и Аскома вышли из универмага. Аскома был в веселом расположении духа.

- Гринго, если ты не врешь, мы уложимся меньше, чем изначально задумывали. А знаешь что я тебе тогда куплю? А? Жвачку "Хубба-Бубба". Она ведь тебе нравится...?

Улицы были освещены тихим лунным светом.

Аскому и Мусона окружали черные дома с потухшими окнами и ни одного даже самого маленького огонька не горело. Каждое дерево норовило зацепить черной страшной веткой за воротник.

Синее небо было усыпано звездами, и середину его украшала огромная полная луна.

И на улице совсем никого живого...

Художник знал, что у него под ногами шелестят и перешептываются души умерших и хрустят кости.

Даже Аскоме становилось не по себе.

- Мы - мужчины, мы же не какие-нибудь бабеньки,- сказал Художник.- Мы ж-же дойдем до этого магазин-нчика.

- Да,- несколько испуганно сказал Аскома,- М-мы не бабеньки.

Художник невольно съежился, когда они пошли по подворотням.

Вскоре Мусон и Аскома оказались в переулке Кривом.

Темно. Мертвая тишина.

Вход в переулок был только один: туда и обратно.

Художник в темноте разглядел какую-то дверь, но, по правде сказать, он не знал, что это такое. Мусон указал на нее Аскоме.

Аскома тронул ручку двери.

- Закрыто,- сказал он.- Ну и где твое хваленое масло?

- Он уже, наверно, закрылся. Мы просто не успели,- робко ответил Художник.

- Время бы сейчас посмотреть...,- но единственный в переулке ими виденный фонарь был разбит.

Они пошли к выходу из переулка.
 
Навстречу им шли силуэты взрослых и очень серьезных дядечек.

У Художника сердце упало. Вдруг они в темноте не разберут, кто свой, а кто чужой. Против его воли тело начинало трястись, как в лихорадке. Сердце очень хотело вырваться из груди. Тем более... захотелось... совсем не по "маленькому"...

Силуэты шли молча. Вдруг послышался дикий рев:

- Вон они медведи!

- Бейте их!- воскликнул кто-то.

И толпа сорвалась с места.

"Я свой",- хотел сказать Художник, но не смог. Вместо этого он бросил пакет, в котором находились продукты, и с ревом побежал навстречу толпе.

...дальше туман... все болит... ноет глаз... ноет нога... болит кисть... на ней отпечаток чьего-то носа... болит все... болит глаз... болит нога... холодно... ветер...

Художник с трудом открыл глаза. Где он?

Словно сквозь пелену Мусон посмотрел вниз. Мигом все прояснилось! Он на дереве! Как земля далеко! Как теперь слезть!?

И сколько же сейчас, черт побери, времени!?

- На по-омощь! На по-омощь! Помогите!

Послышался шум открываемого окна.

- Снова коты разорались, вечно от них покоя нет!- сказал чей-то скрипучий голос.- Поставил себе звукоизоляцию - хоть бы хны!

- Я не ко-от! Я че-еловек!- проорал Художник.

- Ты человек?!- спросил удивленно голос.

- Да, человек!

- М-м-м-м, а то я думал кот какой-то странный. Вот тебе и звукоизоляция.

- Снимите меня с дерева! Сделайте что-нибудь!

- Ты, человече, посиди на дереве до утра. Утро вечера мудренее, авось и придумаем что-нибудь.

- Вызови-ите спасателей!

- Ну, спасатели и пожарники тоже люди. Им же тоже нужно отдохнуть, поспать. Ты думаешь, у них мало таких как ты!?

- На помощь!- снова закричал Художник.

- Чего раскричался? Говорят же, потерпи.

- Сними меня с дерева, иначе всю ночь кричать буду!

- Да тише ты, люди спят...

- Помоги-и...!

Но никто уже не отвечал.

Послышался шум закрываемого окна.

Художник безуспешно проорал еще пятнадцать минут. Надежда угасла.

- На по-омощь! Поги-ите!- всхлипнул последний раз Художник.- Неужели весь квартал со звукоизоляцией!?

Улица молчала. Вдали забрезжил рассвет. Тишина.

Художник снова посмотрел вниз... безымянная высота!

- Как залез, так и слезай!- Художник не сомневался, что залез на дерево абсолютно самостоятельно.- Как залез, так и слезай!- Художник уже на нижней ветке.

Ему еще метра три... нет четыре вниз прыгать!

Художник зажмурился.

- Как залез, так и слезай!

И его ладони, ступни и колени повстречались с холодной, грубой землей. Очень злая земля!

Еще было темно, но темнота эта начинала разбавляться солнечными лучами.

Улица вроде не предвещала ничего плохого.

Художник чувствовал себя разбитым и очень усталым. Руки... ноги... ничто не хотело шевелиться. Мусон не помнил толком, как добрался до дверей собственной квартиры. Всю дорогу его преследовали смутные туманные призраки.

Двери открыл испуганный Биологик.

- Мусон, где это тебя так?

- Потом расскажу...,- сказал с полуоткрытыми глазами Художник. Потом он пошел к своей кровати, рухнул и сразу захрапел. Во сне Мусону привиделась белая змея, которая брызгала на него холодным ядом, и которая спросила человеческим голосом:

- Гринго, где продукты?

Художник проснулся. В глазах двоилось, но вот образ проясняется, и он видит Аскому... совершенно целого...!

Художник чуть ли не захлебнулся воздухом.

- Где, как!? Ты цел?!

Аскома взял Мусона за шкирку.

- Где продукты?!

- Я их бросил... в переулке Кривом, когда показались эти... головорезы...-Художник хлопал глазами.- Как ты выжил?

- Я в бой в отличие от тебя не кидался. Я заметил сбоку пожарную лестницу и удобно воспользовался случаем.

Художнику надо было десять секунд чтобы эти слова дошли до его отуманенного сознания.

Он был сражен наповал.

- Сейчас ты встанешь, пойдешь в закоулок Кривой и посмотришь, нету ли там наших продуктов.

- Сейчас?

- Сейчас.

- Хорошо,- робко сказал убитый Художник.

 И тут его взгляд встретился со взглядом Биологика, глаза которого телепатически сказали:

- Посмотри в зеркало!

Заподозрив что-то, Художник побежал в ванную. То, что он там увидел, повергло его творческую личность в величайший ужас.

Из зеркала на Мусона смотрел огромнейший на пол-лица бордовый фингал!

Художник вылетел из ванной.

- Биологик, что мне делать?!- спросил он вызывающим шепотом.

- Не знаю, что-нибудь придумаем,- ответил Ученый в нос.

Художник был готов кинуться Аскоме в ноги, чтобы тот разрешил ему остаться дома, но Аскома был неумолим.

- Еще рано, никого нет.

Художник с надеждой посмотрел на Ученого, но Биологик виновато отвел взгляд.

Постоянно оглядываясь, ответно подозрительно посматривая на каждую проходящую мимо старушку, еще более фиолетевее под каждым «не таким» взглядом, Художник пошел в переулок Кривой. Пакет с продуктами стоял у стены. Внутри Художник нашел записочку: "Нам такое дерьмо не надо..."

По дороге назад Мусон встретил Алкоголика. Первый вопрос того был:

- А где обещанная половина?

- Вот тебе тыща рублей, проваливай.

- Как?!- искренне удивился тот.- Мы вчера в закоулке Кривом целую ночь метелили медведей... правда, один из них улизнул... по пожарной лестнице... а второй залез на дерево,- голос у Алкоголика становился все неувереннее.- А где это тебя так?

Художник смутился.

- Это я упал с лестницы.

- Боже... Боже мой! Что же это творится? Когда же наше государство начнет делать нормальные лестницы?!- с притворным участием воскликнул Алкоголик.

- Можешь и не надеяться на обещанную половину. Медведь оказался цел!

- Так это можно еще исправить!

- Проваливай!

- Как всегда, обещанного три года ждут...- Алкоголик еще раз подозрительно посмотрел на лицо Художника и пошел восвояси.

По дороге домой Художник пытался придумать злобное стихотворение, посвященное Аскоме.

Мусорщик Уборщик
Лох вот такой
Драный он подпольщик
Ужас вот такой

И все время жрет
Толстый как свинья
На нас все орет
Убежал бы я.

Мусон несколько секунд стоял у дверей, пока не нахрабрился зайти в квартиру. Перешагивая через порог, он споткнулся о взгляд Аскомы.

- Продукты целы?

- Вот пакет... он был на месте,- робко сказал Художник.

- Дай сюда... Ну, хорошо,- одобрительно сказал Аскома.

Художник после провала первого в его жизни решительного поступка купил огромные черные очки и весь отдался своему художеству. Да так, что ничего не смыслящие в искусстве Уборщик и Ученый невольно засматривались на его творения.

Однажды Биологик, увидев картину на тему рассвета, приписал внизу уголка карандашом расстояние от Земли до Солнца, скорость света и реакцию фотосинтеза у растений, надеясь, что это как-то поможет Художнику.

Биологик подметил в отличие от Мусона некоторую мимолетную долю уважения Аскомы к Мусону, и Ученого стал возмущать факт, что какие-то картинки волнуют человеческое воображение больше, чем, положим, траектория Земли по отношению к центру галактики.

И Ученый, которого давно не волновали ни синусы, ни косинусы, стал задумывать злобный акт мести.

Однажды Биологик возвращался домой с работы и взгляд его остановился на почтовом отделении. И Ученого осенило.

Он вспомнил, как Аскома рассказывал о некоей своей давней знакомой с весьма оригинальным характером, которая кому угодно могла испортить жизнь до старости.

Вроде Аскома с ней ладил и все было хорошо, но однажды он ей наступил на ногу в набитом людьми троллейбусе. Знакомая схватила его за руку и потребовала извинений, но Аскома сказал, что времени нет, что ему некогда, и был таков, то есть выскочил из транспорта.

Та таинственная леди не успокоилась и однажды изловила его в подъезде. Аскома вместо извинений сказал, что она скандалистка, что она антиобщественный элемент, и что она не коммунист. Далее история умалчивает, что было впоследствии, но Биологик отчасти подозревал, почему Аскома свалил из той местности.

Может, оно было и не так, но попробовать стоило.

Леди-X использовала жасминовые духи, поэтому Биологик приобрел духи от китайского "CHANEL", потом зашел на почту, купил конверт, бумагу. В душе он благословлял свою способность писать разными почерками.

[ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА. Автору был известен один человек, который умел писать разными почерками.]

«Привет, родной, ты по мне еще не соскучился?
Сколько лет, сколько зим прошло с тех пор, когда мы последний раз виделись. Ты, наверно, уже и не помнишь меня?

Но главное я тебя не забыла. Я еще помню, что ты сделал мне ТОГДА.

И теперь я, когда увидела тебя, чуть не сгорела от негодования: у тебя хватило наглости жить здесь, где Я хочу поселиться. Это просто хулиганство!

Правда кое-что изменилось. Я уже не та хрупкая баба, которую ты смел оскорблять своим присутствием! Я знаю, где ты живешь, где работаешь и всякую такую скучную информацию. Для доказательства даю краткие сведения внизу.

Я прошла армию, милицию, десант, спецназ и была пожарником. И теперь я профессиональный убийца.

Исчезнуть ты должен в ближайшие дни.

Прощай.

P.S. Выгляни в окно. Ты там увидишь миллион окон и одно из них мое. Оттуда, быть может, прилетит смерть твоя, и никто ничего никогда не узнает.

До свидания.

P.P.S. В милицию можешь не обращаться, они обсмеют тебя.

Пока»

Потом Ученый запечатал конверт, подписал его, обрызгал духами и закинул в почтовый ящик.

Духи и прочие улики Биологик надежно спрятал.

Дома он обедал перловкой, так как, признав несомненную экономическую выгоду, Аскома накупил перловки и каких-то еще дешевых круп фирмы "Спартанская кухня".

Биологик ждал.

Вечером все трое слушали старое советское радио, которое Ученый спас от свалки.

- Несколько дней назад... жители города Увалень были потрясены беспрецедентным происшествием: ночью в переулке Кривом был избит мэр города. Заказчики неизвестны. Правда, потерпевший слышал, как один из нападающих упомянул некоего Художника. Профессия это или прозвище - нам доселе неизвестно...

Аскома невольно посмотрел на Мусона. Тот побледнел.

- Художников много,- сказал Мусон,- Леонардо да Винчи... Рембрант... братья Караччи...

Назавтра когда Биологик пришел домой. Его поразила странная обстановка. Что-то тут не так. Почему-то на него никто не орет.

Биологик зашел в зал на цыпочках.

В кресле сидел задумчивый Аскома, который на Ученого не обратил никакого внимания. Рядом с Аскомой сидел Художник и самым наглым образом рисовал картину, разбрызгивая краску на окружающие предметы и задавал нахальные вопросы вроде этих:

- Как называются люди, которые мерзнут?

- Не знаю.

- Мерзавцы.

Пауза.

- Как называются люди, которые носят блюда?

- Не располагаю сведениями.

- Ублюдки.

Пауза...

- Здрасте,- неуверенно сказал Биологик.

Аскома поднял на него взгляд.

- Твой обед на кухне,- задумчиво сказал он.

Аскома сегодня был очень рассеянным и не подмечал такие важные факты, как стягивание Ученым покрывала с дивана и полная "непоправка", как сбрасывание шедшим на кухню Художником всех курток и абсолютное "неподнятие".

Биологика очень смущало все это. Похоже Аскому терзали мучительные сомнения насчет того, насколько это письмо соответствует реальности. Рядом с его креслом стоял старый чемодан, пока еще пустой.

Художник пнул Биологика.

- Биологик, прикинь, что я сочинул!

И, когда Аскома отвернулся, начал читать.

Светел мир без Аскомы
Без коварной саркомы
Который жить нам не дает
Не мужик и идиот!
Убирать он заставляет
Сам-то гад не убирает
Вот гадюка! Вот гестап!
Никогда не убирал!
Сам-то, сволочь, гадит, гадит,
И надеется поладить
С нами, чтобы убирали.
Потом галдит: "Уже достали!"
Объявить войну хотели
С Биологиком галдели
"Вот стишок я допишу,
И от Аскомы улизну!"
Написал я вот стишок,
Правда, получил урок
Фонарей понабивал
Вот гадюка, вот достал
Помириться он хотел
Э-не-не! Уж надоел
В рыло сам не получил
Только в жизни нам солил.
 
- Фингал... это он?- с улыбкой спросил Биологик.

Художник отвел взгляд.

- Нет, это так... лирическое отступление.

На следующий день Биологик стал рецидивистом.

«Hello, мой бывший сосед!

Ты еще не уехал?

Вчера я не удержалась, очень хотелось посмотреть на тебя... в прицел. Знал бы ты, какая была отрада за тобой следить!

Я, затаив дыхание, считала каждый твой шаг, каждое твое волнение, вздох и какое было искушение нажать курок, когда ты в первый раз посмотрел в окно! О, только дьявол меня остановил. Я видела твое испуганное лицо... Обращался в милицию? Они еще не посмеялись над тобой? Не сказали, что тебя дурачат друзья?

Ну, что ж, как мне не тягостно кончать это письмо... Прощай! Я приду к тебе на могилу, только не знаю, какие цветы тебе принести»

Биологик запечатал конверт, написал адрес, побрызгал на него духами и забросил в почтовый ящик.

Дома Аскома сидел бледный. Чемодан стоял недалеко от него, пустой. Окна были прикрыты шторами.

Аскома порывался все время что-то сказать, но, сдерживаясь сомнениями, молчал.

В доме был чудовищный бардак. Видя, что он никого не волнует, Биологик не выдержал и впервые за свою жизнь убрал его по собственной инициативе.

На следующий день Биологик писем не писал.

Дома стоял плотно упакованный чемодан.

- Я уезжаю через несколько дней,- сказал Аскома.

- Как!?- в притворном удивлении воскликнул Биологик, на лице которого было написано жуткое сострадание.

- Вот так,- сказал Аскома.

Хотя Ученого уже порядком мучила совесть, ему хотелось написать последнее заключительное письмо.

«Hello, сосед, к сожалению бывший и недолго живущий!

Надеюсь, ты без моих писем не скучал?

Я жду и предвкушаю тот день, когда в руки возьму своего СКОРПИОНА, когда крестик в его прицеле ляжет на твое сердце или голову, когда я одним нажатием пальца прекращу твою злосчастную жизнь.

Но ты от меня хочешь спрятаться, закрыл шторами окна, чтобы я не могла послать тебе последний мой привет. Но я женщина, я сердцем чую, где ты. Ты от меня не спрячешься. Когда ты проходишь мимо окна, я хоть и не вижу тебя, я знаю, что ты там.

Если б мои пули могли стрелять сквозь стены, я б тебя убила на лестнице или еще лучше в подвале, где ты иногда бываешь.

Ты спрашиваешь, зачем мне это нужно? Зачем мне надо тебя пугать? Почему не убью сразу? Во-первых, пуганая добыча всегда вкусней, во-вторых, хочу дать тебе шанс, низкий ты негодяй...»

- Вы приходите сюда уже третий раз,- услышал Биологик уверенный женский голос.

Биологик вздрогнул и поднял взгляд.

За этим же столиком, но напротив его сидела леди ростом со шкаф в неброской одежде и с голубыми глазами.

- Что вам надо?- испуганно спросил Биологик.

- Я точно знаю, что у вас какие-то проблемы,- спокойно сказала дама.- Отвратительный начальник на работе и вы метите на его место; сосед, портящий вам всю жизнь; конкурент, грозящий вашему бизнесу; богатый дядя, который все никак не может умереть; надоевшая супруга или даже тот, с кем вы в данный момент снимаете квартиру...

- У меня проблем нет,- быстро сказал Биологик.- Все в порядке... Какая сегодня однако прекрасная погода!

- Хорошо,- сказала, слегка улыбаясь, леди.- Только б вы не пожалели,- продолжила она с тенью угрозы.

Биологик уткнулся носом в письмо. Потом захотев что-то сказать, поднял голову и поискал взглядом даму, но ее нигде не было.

Биологик жутко перепугался. Но надо чем-то умным закончить письмо:

«...С оскорблениями не шутят. Оскорбление - это физическая векторная величина, численно равная произведению силы взаимодействия двух противоположно заряженных тел и величины противоположного заряда и направлена на противоположный заряд.

Пока»

Биологик дрожащей рукой подписал конверт, запечатал его, обрызгал духами и выкинул в почтовый ящик.

Только дома Биологик почувствовал себя в безопасности.

Послезавтра придя домой, Биологик полагал, что Аскомы уже давно нет. Но почему-то он ошибся: Аскома с Бледным Художником сидел на диване, причем Биологику показалось, что синяк на лике Мусона еще больше побагровел.

Что-то было очень подозрительное в этой обстановке. Чудовищный бардак, окна вопреки всем ожиданиям широко открыты.

Аскома развалившись на диване кидал в различные предметы носки.

- Здравствуйте, товарищ Биологик, кандидат в физико-математические науки,- сказал он с какой-то странной вежливостью.- Напишите что-нибудь на этом листке.

Аскома дал Биологику листик и ручку. Тот с дрогнувшим сердцем написал: "Здравствуйте, я ваша тетя!"

Аскома взял листик, посмотрел:

- Н-да, почерк не похож.

Биологик рухнул в кресло.

Аскома достал жутко знакомый Ученому лист бумаги.

- А теперь, дамы и господа, я вам кое-что процитирую из самого гнуснейшего за всю историю письма: "...Оскорбление - это физическая векторная величина, численно равная произведению силы взаимодействия двух противоположно заряженных тел и величины противоположного заряда и направлена на противоположный заряд..."

Аскома ткнул лист в лицо Биологику:

- Какой "ловелас" посмел это написать?

Биологик молчал. Он не мог понять, что в этой фразе его скомпрометировало. Ученый не сопротивлялся. В данный момент он был ни на что не способен.

После раскрытия бунта для Биологика настали черные времена. Его пребывание дома в присутствии Аскомы приравнивалось к каторге или концлагерю. Про Художника Аскома совсем забыл.

Мусон стал теперь никому не нужен. Но стихи почему-то перестал писать.

Однажды Мусон и Биологик сидели одни дома.

- Как это мне надоело,- сказал Художник.

- А мне и подавно.

Одну секунду молчали.

- Давай бросим эту квартиру,- сказал Художник,- Что в нем нас притягивает? Дешевизна? Мы в нем рано состаримся.

И они ухмыльнулись.

Аскома обычно возвращался с работы раньше всех. Но сегодня он задержался.

Как всегда в хорошем расположении духа в плоской шапочке, с чемоданчиком в руке, он поднимался по лестнице.

Вот он у своей квартиры. Аскома достал ключ и открыл дверь.

То, что он увидел, повергло его в изумление.

Первое, что бросалось в глаза, это огромный стих на шторах.

Завещание Уборщику!
Навсегда прощай Аскома
Не вернемся никогда
Никогда! Прощай саркома
Нас забудь ты навсегда

Ты забудь про все несчастья
Ты забудь про нас
Без нас ты встретишь свое счастье
Это будет раз

Гнусно смотришь ты в окно
Не грусти не жди
Ты запомни лишь одно:
ЗА НАМИ НЕ ХОДИ!!!

Ты не найдешь нас никогда
Не пробуй. Не ищи.
Будет помнить лишь вода
Прощай! Меня прости.

Аскома зашел внутрь.

Стены также были исписаны. На них зияли формулы наподобие закону Кулона или выражению мощности из силы тока и напряжения. Подобное тому же украшало потолок, кухню и различные предметы, в особенности те, что принадлежали Аскоме...

- Что я могу сделать в этой ситуации? Обратиться в милицию и спокойно жить на захваченной территории. Но лучше все же я так не сделаю. По сути, им было за что не любить меня...

Аскома стал не торопясь собирать вещи. Потом он улыбнулся на прощанье дому и ушел.

Спустя два дня в квартиру зашел Начальник. Он постоял секунду, а потом расхохотался.

Антошку удивило, что многие вещи квартирантов остались на месте. Значит, они убегали в спешке. И наверное, убежали они далеко и явно не вернуться.

Но есть также шанс, что это следствие личной неприязни квартирантов друг к другу. А это значит, что они еще могут вернуться.

- Хм,- хмыкнул Антошка и потер ботинком на полу огромный синус квадрат альфа. Синус в квадрате размазался.

Начальник пошел домой. Там он взял свой мобильник.

- Утилизатор, есть дело. Надо кое-что утилизировать. Там в одной из моих квартир кто-то обрисовал стены, пол и потолок. Так вот, надо, что бы кто-то все это отмыл... Шутка! Квартиранты мне мои нахамили.

- Можно их наказать,- сказал ему по телефону спокойный уверенный женский голос.

Антошка криво улыбнулся.

- Нет, наказывать пока не надо...

Начальник не знал причин по которой эти трое не помирились между собой. Впрочем, это может повредить только им.

КОНЕЦ.