***

Человек играл на клавесине.
Поземка белая кружилась по земле.
И рыжим солнцем пахли апельсины
На крытом белой скатертью столе.

Зима пришла, как будто намекнула,
И позвала за болевой порог.
Но человек не сдвинулся со стула.
Ему хватало собственных тревог.

Он лишь касался кончиками пальцев
Рассыпанных по клавишам монет.
А сердцу б рядом захотелось сжаться,
Да только рядом, как обычно, сердца нет.

...Есть только клавиши застывшего рояля,
Притихший, одухотворенный зал.
И огорченный вопль потомков: "Очень жаль нам!
Он не успел сказать всего! Он не сыграл!"

О, если б ноты вашего сочувствия
Влились в оркестр тоскующей души!
Остался бы тот человек в искусстве
И за порог уйти б не поспешил?

Нам не узнать. Чредой идут по кругу
Дни и года, минуты и столетья.
Одни прожиты без улыбки друга,
Другие канули в пучину лихолетья,

О третьих вспомнят помудревшие потомки,
А современники забудут, как о хламе...
А в общечеловеческой котомке -
Монеты нот, душ негасимый пламень.