Ложь до добра не доводит

Отгуляв очередной отпуск, был направлен третьим механиком на РТМ «Надежда». До прихода на это судно работал четвёртым механиком. Опыта в новой должности, естественно, никакого, - зато амбиций, как и у многих молодых людей, - с избытком…
    
     После планового ремонта вышли на ходовые испытания. Собрав всех механиков на планёрку, старший механик (стармех) в какой-то момент, обратившись ко мне, спросил: «Ты проверил в трюме обжатие горловин топливных танков?»               
    Не зная в полной мере своих обязанностей по заведованию, к своему стыду, я эту работу не выполнил. Но чтобы не выглядеть профаном в глазах своих коллег- механиков, сказал: «Проверил! - Всё в норме!».               
    Как только закончилась планёрка, втайне от всех отправился в трюм удостовериться в том, что гайки действительно зажаты; соответствуя времени года, одет был легко…
   Выйдя на ходовые испытания, все службы занялись проверкой своих "заведований". -  В частности, рефмеханик, проверяя работу компрессорных установок, уже дал холод в трюма.               
   Когда я подошёл к носовой надстройке, люк трюма был открыт. Включив свет, стал спускаться вниз по вертикальной металлической лестнице. Уже через несколько секунд почувствовал, что температура там далеко не летняя. В голове роем завертелись мысли: «Что делать? - Возвратиться? -  А вдруг, действительно, горловины не обжаты и в трюм попадёт дизельное топливо?  - Ладно, только посмотрю, в каком месте они находятся и сразу же назад, а на своей вахте  направлю моториста сделать контрольное обжатие». Приняв решение, спуск продолжил…

    Через несколько минут в дальнем углу трюма обнаружил объект моих изысканий.      
Слегка изменив свой первоначальный план, всё же проверил затяжку гаек. И только убедившись, что всё нормально, направился  к лестнице, ведущей вверх. К тому времени уже успел изрядно замёрзнуть. Вдруг в трюме неожиданно погас свет, стало темно, как в погребе… Ещё перед спуском, с каким-то нехорошим предчувствием обратил внимание на стоящую почти вертикально, готовую в любой момент захлопнуться массивную крышку.
      
    Подняв голову вверх, обмер, моё внутреннее "Я" меня не обмануло - кто-то сверху закрыл трюм; я оказался в мышеловке, из которой самому не выбраться. Надежда, что меня успеют найти до того как замёрзну, была иллюзорна. До выхода на вахту, а это почти три часа, естественно, искать не будут; да и после - кому придёт в голову мысль, что меня могло занести в трюм.  Я тогда ещё не знал, что существует аварийная кнопка на случай ситуации, подобно моей… Тем временем мороз   
крепчал…
    
    Взявшись за металлическую лестницу, почувствовал леденящий холод в руках.  В кромешной темноте, перебирая руками ступеньки, стал медленно подниматься. Пальцы быстро стали коченеть, возникла опасность сорваться вниз…  Когда голова коснулась потолка, опустив подбородок как можно ниже, - поднялся ещё на одну ступеньку… и сколько было сил, - надавил на люк. К моему счастью, он поддался. В образовавшийся просвет удалось просунуть вначале руку, а затем протиснуться самому. 
      
    Говорят, в минуты сильного нервного потрясения у каждого человека открываются скрытые резервы. Известен такой случай: 
   «Во время пожара одна уже немолодая и на вид довольно щуплая женщина  в стрессовом состоянии волоком вытащила на огород из горящей избы, сундук. Позже, когда стресс прошёл, она его не смогла даже сдвинуть с места...»               
   
    О том, что мне пришлось пережить в тот день, естественно, никому не рассказал.               
    Виновником моих злоключений, думаю, был боцман. Проходя мимо трюма, увидел непорядок; посчитав, что кто-то из матросов по причине разгильдяйства забыл в трюме выключить свет и закрыть его; как хороший хозяйственник тут же исправил недоработку своих подчинённых.               
   Моё везение заключалось в том, что боцман всего лишь захлопнул крышку люка, а ведь мог и закрыть его на замок.               
      
    Размышляя о случившемся..., на ум пришло мудрое изречение: «Ложь до добра не доводит».
 Этот случай дал повод переосмыслить свои совершённые ошибки. Пришло осознание того, что всегда лучше горькая правда, чем сладкая ложь.
    В той путине это было первое испытание судьбой, где я отделался только испугом.   
     Второе, я бы назвал его "Чрезвычайное происшествие", много крат опаснее - там я пострадал физически.