закат пылавший в тысячу...

Закат, пылавший в тысячу свечей,
на хлипком краешке небесного утёса
шагами ночи был напуган и истлел,
как лист зимой, под натиском мороза.

И ночь пришла, размешивая с тьмой
углы по комнате, фонарные заплатки
вывешивая - в  крендель завитой
по стенам… Их докучливый конвой
мне, впрочем, не казался неприятным.

И ночь колючая, и блёклые огни,
и отголоски в ночь, охрипших электричек,
давали в руки неожиданно ключи
от снов, как от дурных моих привычек.

Проклятый сон – не ужас,  и не явь,
холодная расчётливая осень,
оскал луны, как пропуск в карнавал,
и я на нём чужой оруженосец.

Я пил те сны, и наливал в стакан…
и был, от выпитого, в стельку безнадёжным,
тебя во сне я в губы целовал,
и ты смеялась, я смеялся тоже…
И эти локоны, алмазы на глазах,
и шёпот, руки,  кольца Альманзора…
И страх проснуться…  звуки заплетал
в назойливую поступь командора…

Я видел сны, в огранке алых звёзд,
ты запускала к звёздам самоцветы,
они кометами, закрученных хвостов,
делили небо пополам и на приметы.
И  по лучам от этих алых звёзд
мы забирались на вершины мира,
откуда нас катали к полюсам
циклопы, так похожие на джинов.

И берега, и рощи, и цветы…
и  росы,  песни  менестрелей
мостили в небеса дорожки и горели
в рассветах от земли до синевы,
и мы, как дети,  зачарованно смотрели
на эти россыпи и замки из мечты…

Всё это в снах… Под утро ты уйдёшь.
Напиток из любви останется холодным,
как смятая, ненужная постель
в рассветном сумраке и в мыслях сумасбродных…
.
Я был всю ночь твоим, но только в этих снах…
ночь, кутаясь в шелках, безропотно уходит
в её жемчужных,  чёрных зеркалах
ты таешь призраком, вершиной эпизода…

Открыл глаза, наткнусь на потолок,
на потолке разводами – белила,
машины полицейской где-то вой…
И утро, нарастая, - скалилось и… мстило !