Моя публикация в журнале Подъём 8 2015

"Подъём", 2015, №8 http://podiemvrn.ru/o-zhurnale
http://podiemvrn.ru/tam-gde-cvel-nezabudkoj-zenit   

    Мир ловил, не поймал да и плюнул,
    И не нужен я вовсе ему.
    Это прежде и легким и юным
    Я ступал в непроглядную тьму.

    А теперь, когда козыри биты,
    Выхожу на открытый простор.
    И ни эха не надо, ни битвы.
    Самый тихий у нас разговор.

    Дорога
   
Те, кто был от меня
на судьбу впереди,
Кто дорогу торил,
чьи маячили спины,
Постепенно в туман
за черту уходил,
Оставляя дорогу
пустынной.
По обочинам пыль
и присохший бурьян.
Возле глаз горизонта
полоска.
Бесконечный простор,
от которого пьян.
И присыпанный след,
чуть заметный
отцовский.

***
Липы над тёмною речкою.
Красный застывший закат.
Под отпылавшею свечкою
Плотно наплывы висят.

Облачной твердью нетающей
В край, где светло и покой,
Плыть бы да плыть затихающей
Тёплой молочной рекой.

***
То моросит, то потянуло дымом,
То вдруг промочит бешеным дождём.
Какое счастье с нами рядом было,
Когда мы и не ведали о нём!

То ветрено, то знойно,то дождливо,
А то гроза вдруг полыхнёт огнём.
Такое счастье бьётся в наших жилах,
Что и не надо думать об ином!

Смеркается.Туманы по низинам.
Прощаемся осенним хмурым днём.
Какое счастье в наших долгих зимах!
О, только б жить, не думая о нём.

***
Стоял июль. Гудело лето
Как печка. Пчёлы. Синева.
И жизнь сполна была одета
В нарядное. В цветы. В слова.

И это было не одеждой,
Не кожей даже, а нутром
Большой и обжитой надежды,
Уже назначенной на слом.

***
 Ещё деньки как будто светлые.
А по оврагам иней лёг.
Речная даль рябит под ветрами.
И под ногой хрустит ледок.

Ещё ручей трындит простуженно.
А заводь сплошь застеклена.
И стёкол крошево над лужами.
И, как свинцовая, волна.

И лес сквозит, уже без листика,
Уже без птичьей суеты.
И даль светла. И снова пристально
В неё, пустую, смотришь ты.


Дети, бегущие от грозы

Картинка в истрёпанной книжке
Из давних негаснущих дней:
Бегут от грозы ребятишки,
А молнии блеск всё страшней.

Такое случилось на свете
Со мной и страною моей!
Бегущие в ужасе дети
Несутся быстрей и быстрей.

***
Жизнь не сложилась, и уже едва ли
Ей вымолить удачу повезёт.
Кого-то в церкви долго отпевали.
Она ждала. Крестилась. Весь приход
Заполнен был. А ей хотелось
Побыть в тиши, побыть наедине
С тем, кто её измученное тело
Спасти бы мог. На сумрачной стене
Заката луч блеснул как обещанье.
И стало легче. И не ей одной.
Как будто жизни приоткрылась тайна,
Чтоб даровать спасенье и покой.
Брела домой, стараясь не встречаться
Ни с кем глазами и в душе храня
Тот чистый миг надежды и участья
На склоне обезболенного дня.


***
 Леса стоят заснежены, угрюмы.
Застыли. Замолчали. Вправду спят.
Какими они были в том июне,
Не могут вспомнить, да и не хотят.

За их полой, за пологом подлеска,
За пазухою снега и тепла,
Живая жизнь себе сыскала место,
Клубком свернулась тёплая зола.

Но встрепенётся, но ещё воскреснет,
На цыпочки привстанет в тот же миг,
Когда на солнце пятна все исчезнут,
Когда оно опустит воротник,

Потянется, зевнёт ленивой кошкой,
Вберёт апреля звонкое тепло.
И я плету для ягоды лукошко.
И солнце бьётся птицею в стекло.

***
 На белёном холсте января
Лишь кровавый шиповник проступит.
Как повязка на ране, заря
Кровянится сквозь снежные струпья.

Птица редкая молча взлетит,
Оставляя колючую осыпь.
Там, где цвёл незабудкой зенит,
Ветер низкие тучи проносит.

Нахлобучим треух до бровей.
Рукавицы подтянем плотнее.
До февральских лазурных полей
Доживём, добредём, доболеем.

***
   Голубую проглажу рубаху,
  Я ещё в ней бываю красив,
  И пройдусь по осеннему парку,
  Грусть- тоску, словно лист, прикусив.
               
  С подростковой тоски изначальной,
  С тех михайловских,что ли, баллад
  Всё мне хочется ярко- печальным
  Побродить вдоль чугунных оград.
               
  Словно к смерти роднее и ближе,
  Словно к детству прибившись опять,
  Побродить, как по граду Парижу,
  Как по Питеру, где не бывать.
               
  Ностальгия и юность фальшивы.
  Проще надо бы перед чертой.
  Ветер,как многорукий Шива,
  Мне за шиворот сыплет листвой.
               
  Хорошо бы вина и любови,
  Безнадёжной осенней любви.
  И чтоб кони, горячие кони,
  Журавли чтоб в туманной дали.
               
  И звезда в бесконечном просторе...
  Вот звезду мне и вправду зажгли.