Про Настю и Матвея часть третья

- А Матвей то, хоть куда! Вот и верь наукам разным... Сразу видно - чепуха, что старый пёс - кобель не важный...
- Что ты каркаешь, ворона, день деньской метёшь пургу? Может влить те самогона, в твою глупую башку?!
- Люди добрые, простите, вам Матвей расскажет всё... А сейчас вы все идите, я поплачу... Хорошо?
Баба причитать не стала, села с каменным лицом... И вдруг, как будто повстречалась с умершим своим отцом... Вот тогда и разрыдалась: "Папа, милый, помоги... Я боюсь, я растерялась... Ой, Богданчик, тише, спи... Дура! Спал же ангелочек, разбудила малыша... Ты прости, меня сыночек, жизнь не сладкая твоя.
- Господи, опять стучатся...Как мне это пережить? И некуда ведь затеряться... Ну, зачем же так казнить?...
- Баба Настя, наш матрос незаметно так подрос. Тут пеленки, ползунки, распашонки, ходунки.
Дверь почти не закрывалась, приносили кто что мог, Настя просто растерялась - алкаш коляску приволок. - Да не бойтесь, не украл я, у дружбана обменял. Как пол-литра он увидел, чуть с женою не отдал.
Вот такие потрясенья, перепады, завихренья... Человек - что глыба зла. Без людей - никак нельзя.
Утихли страсти постепенно, участковый дал добро: "Я все проверю непременно, а вы - сходите в гороно.
А Богданчик подрастал, деда с бабой узнавал. Если кто другой смотрел, сразу дулся и сопел. Дед с работы пулей мчался, на работу - как в тюрьму. И себе, и бабе клялся: "Всё, на пенсию пойду"!
Ну, а пенсию получит - повздыхает, поворчит... Благим матом всех окучит, аж осколок заболит. И с утра опять с метлой, в парке бродит, как чумной. Мысли тяжкие камнями, бьют по голове седой: "Как так мир перекрутился, кому обиды предъявлять? В пяти комнатах родился, в одной придется умирать... Жил, работал, воевал, верил, всё чего-то ждал, а теперь, на старость лет не могу найти ответ... Ладно, старый, не ворчи, хочешь к сыну - так скажи. А искать кто виноватый бесполезно, черт возьми"!
Время для одних бежит, для других, как столб стоит. Для Матвея и для Насти, время превратилось в счастье. На старость жизни им отрада, подарок бога - их Богдан. Любовь и радость, и награда - милый, славный мальчуган. Жили им, дышали им и друг к другу ревновали, друг о друге забывали, - только он, и только б с ним.
Заведено на свете белом: плохо, если хорошо. И в обличьи завотделом горе к старикам пришло.