В машине

За окном идет дождь, я сижу за рулем и не выхожу из машины. Я подъехал к дому два часа назад. Из динамика автомагнитолы играет Арво Пярт. Тягучая и бессмысленная музыка. Можно закрыть глаза и расслабиться. Паришь, как птица. Хорошо быть птицей, но даже птицы улетают на юг.
Я выхожу из машины не раньше одиннадцати вечера, когда дети уже спят. Иногда мне везет и к одиннадцати часам ложится спать и жена Соня, но в последнее время она засиживается, ждет, когда я вернусь. Зачем Соня это делает, я не знаю. Я люблю рано вставать на работу и поздно приезжать с работы, чтобы меня никто не видел. Я всегда паркую машину на противоположной стороне дома, пусть думают, что я еще еду.
Тяжелее всего бывает в выходные, когда невозможно уехать на работу, но даже в выходные мне удается встать в пять утра и уйти рыбачить на пруд. Пруд расположен возле метро, вдоль пруда идет трасса. Тяжелые груженые фуры тянут прямоугольную поклажу. Неприятно бывает зимой, приходится ставить на лед палатку и разводить примус, чтобы избавиться от густого и липкого холода.
Летом я тоже сижу в машине. Во дворе нас человек пять, которые вечером сидят в машинах. Мы немного знаем друг друга и иногда здороваемся или перемигиваемся фарами. Соня не курит, поэтому я, когда сижу в машине, тоже не курю, чтобы въедливый запах табачного дыма не пропитал салон «Логана».
Когда солнце садится на западе, двор окрашивается бледно-розовой краской. Сквозь тонкую резьбу листьев едва пробиваются тонкие лучики света, и кажется, что через десять минут жизнь на планете Земля закончится, наступит абсолютная и неизбежная темень, от которой невозможно избавиться. Но посреди сумерек зажигаются фонари. Их грациозные лебединые шеи с фарфоровыми блестящими глазами окружают детскую площадку.
По вечерам дети играют в футбол. Укромное и узенькое поле обнесено металлической сеткой, и когда мяч взлетает вверх, то зависает над полем в темноте, и никто из детей не знает, в каком месте площадки он опустится на землю.
Один раз мяч перелетел через ограждение и ударился о капот, закатился под колеса, но я ничего не сделал. Я, как сидел, так и сидел. Слушал Пинк Флойд. Дети долго искали, но как-то достали мяч и побежали дальше играть в футбол.
Я не люблю алкоголь. Бабки, которые сидят на лавках у подъездов, думают, что я просто пью алкоголь, но это не так. Смешно запираться в машине, чтобы выпить пива. Для этого проще сходить в сауну. У нас в подвале магазина «Все по тридцать восемь» находится сауна. Отдельный вход. Зимой всегда видно, есть там кто или нет. Если припорошенная снежком дорожка утоптана, значит, кто-то парится внутри.
По вечерам много собак. Они тянут на поводках своих хозяев в разные стороны, и мне становится неудобно за хозяев, потому что их питомцы то и дело справляют большую и малую нужду, словно в этом и есть их настоящее предназначение. Если бы у меня не были закрыты окна в машине, то я бы что-нибудь просвистел им.
Идет дождь. Кто-то стучит в стекло. Это Соня. Она всегда приходит без пятнадцати одиннадцать. Говорит:
— Андрей, пойдем домой, сколько можно.
— Сейчас, — отвечаю, — сейчас. Мне осталось совсем немного.