***

Я приходил к ним всегда. Они чувствовали, что нужны мне, и гордились этим.
Я приходил к ним за советами, за знаниями, за опытом. Я развивал свое мастерство во всем. Мне хотелось знать все, мне хотелось уметь реализовывать знания на практике. Я нередко приходил чтобы повеселиться, я уставал и мне нужна была разрядка, я часто с ними спорил даже тогда, когда понимал, что я не прав. Иногда я спорил с ними у себя в голове. Я не знал и по сей день не знаю, какой это имело эффект в глобальном масштабе. Я чувствовал, насколько это опасно, когда страх становился слишком велик, я переключался на компьютерные игры. Я не знал, что можно здесь, а что нельзя. Это усугубляло мой страх и развивало во мне сдержанность. Я видел и по сей день вижу здесь просто поле для экспериментов. Опасных экспериментов. Поле для опасных игр, в которые играют люди
Большую часть времени я проводил в сомнениях. Я не знал, что следует принимать на веру, что стоит пропустить мимо себя. Всё проходило через меня. Особенно остро- звуки. Сперва я чувствовал волны. Потом я видел просто объем. Я собирал его по крупицам. Потом объем перерастал в объект, а объект в многомиллионные картины. По сей день я не знаю, какая из них более реалистичная и можно ли вообще оперировать такими понятиями.
Они учили меня тому, что знали сами. Даже тогда, когда я их об этом не просил, я все равно чувствовал их незримое присутствие. Мне кажется, я виноват перед ними, потому что я брал у них энергию, зачастую неосознанно. Но гораздо больше я старался отдавать. Когда они хотели говорить, я внимательно слушал. Я помню в мельчайших подробностях то, что запоминать в общем-то не имело особого значения. Я всегда уделял этому время и внимание.
Я приходил и понимал, что я больше не нужен. Или мне никто не нужен. На меня смотрели с уважением и презрением. Меня никогда никто не гнал, но все удивлялись, какую роль они отыгрывают теперь в моей жизни. Сложнее всего мне давалось наитие. Мне казалось, для этого нужна такая малость- всего лишь присутствие для веры, для возможности реализовывать свой багаж, и именно в этом заключалась их роль. У меня не было этой веры. Я не знал, что они всегда рядом. Я понимал, что я переполнен и могу идти дальше сам. Что у меня достаточно сил и опоры. Ничто больше не способно было меня удержать. Мне казалось, я взял на себя слишком много, слишком рано это произошло, и я не смогу привыкнуть к переменам. Это была причина моей истерики. Я не понимал, что все окончено. Я не осознавал, какие дороги были передо мной открыты. Мне хотелось остаться тем человеком, которым я туда пришел в первый раз. Мне хотелось остаться наивным. Но каждый день я открывал глаза и понимал, что мне приходится начинать все заново. Что у меня ничего нет. Что дальше? Дальше мне стоило бы научиться слышать не только себя. Я старался слышать других, но мне казалось, они не стремятся к тому, чтобы услышать меня. Были, справедливости ради, и исключения, я им очень благодарен. Я должен был найти подход. Услышать их, а в том, что они говорят миру- себя. Пришла пора отдавать, и я понимал, что не хочу. Что мне хорошо и самому. Что слишком много времени придется этому уделить. Что ,наверное, мои родители испытывали подобные чувства. Что мир делится, подобно клетке и в этом есть какое-то подобие счастья, наполненности, а я не могу его испытывать. Не могу испытывать все время. Что я должен это сделать ради тех, кто был моими учителями. Я видел, что психологических труд гораздо сильнее физического. Я хотел забыть это все и успокоить ум. Я не смог. Я запер себя и горжусь этим. Я оказался слабее, чем я думал