***

              Орнитолог может знать многое о птицах, но он не сможет заставить ни одну из них сесть к себе на руку добровольно, если она летит высоко в небе, купаясь в воздушных потоках.
Э.

это похоже на странный, дурной недуг: я проверяю почту - напишешь ли мне, мой друг? - время теряет прочность - часы никогда врут? - вечером этим тошно.

это похоже на странный, забавный бред: я жду ответа (а точно ли? или нет?) - вроде бы мы знакомы несколько сотен лет - но на двоих в активе значится третий год.

я не могу в итог у отношений наших, знаю лишь точно то, что со мною не сваришь каши,
будешь опять уставшим от списка моих проблем - это ли не причина того, что теперь больней?

тему за темой вычленю я построчно, точки расставлю вместо совсем не точек, мы с тобой не учились гасить досрочно эмоций своих накал - я не уверен, а сможет ли тот металл, в который я вплавил душу, правильно зазвучать и тишину нарушить, правильно закричать - чтобы ты слушал, слушай - и не молчал тогда, когда это будет нужно.

только все тише речь - я все же боюсь ответа - линия моих плеч практически незаметна, письма мои к тебе - бессвязный и глупый лепет, хоть смейся потом и плачь.

это похоже на странно знакомый сон: в нем были трое, один из которых - лен и корица, бездна глухих ночей; двое других не слышат его речей - двое других чуть впереди идут.
третий ломает мизинцы обеих рук.
третий находит истину - не в вине, давит внутри тоскливо-прогорклый смех, гадает на васильках и рыскает в темноте - может, найдется путь?

я повторяю - б-же, в который раз? - хватит бояться этого взгляда, глаз, хватит бросаться на кол, в огонь, в окно - кто не постиг сути вещей тотчас, должен впоследствии оттачивать ремесло.

это похоже на странный, дурной недуг: я проверяю почту - ты пишешь - я слышу звук -
так разбивается сердце и крошится на осколки.