***

***   Она наступила лакированной шпилькой в самую середину лужи. Туда, где глубоко. Через открытый носик туфли просочилась грязная вода. А еще мерзкими черными кляксами примитивная H 2 O вонзилась в белоснежный сугроб его атласного костюма. «Наверное, она сделал это специально» - подумал он и улыбнулся своей улыбкой №24. Получилось достаточно приветливое выражение лица, чтобы она не смогла догадаться, что он немного рассердился. «Улыбается, будто хочет обмануть» - подумала она и через чур весело взмахнула клатчем. Ситуация сложилась не совсем та, которая подходит к этому номеру улыбки Семена. Да и клатч ему показался через чур зеленым, для ярко-желтого платья и малиновых туфель. Сегодня первый день, когда они вместе. Точнее, только сегодня они и познакомились: он доставлял свежую прессу в один из бутиков столицы. Прямо как в америкосовских фильмах Она - устраивала истерику по поводу «не тех пуговиц» на кофте. Как в рекламе. Когда она, взъерошенная и разъяренно-радостная, летела к выходу, он, никак не выказав счастливого вида, открыл для нее дверь. Ситуация ему показалась довольно досадной, девушка - немного нелепой и... Если бы она жила во времена Блока, она, возможно попросила почитать ей вслух Макбета. Но конфигурация 21 века это явно исключала. Как смешение слоев в фотошопе с галочкой «исключение».   Девушку звали Лиза. Об этом много написано, но бедной она не была – ни в одном смысле этого слова. Зато она была кокеткой. Истеричкой. Интриганкой. Болтушкой. Умницей. Молодой человек – Семен – не имел ничего общего с русскими корнями. Несмотря на имя и голубые глаза. Он был наполовину англичанином, наполовину украинцем. Джентльмен – отец оставил семью «красиво», по-другому воспитание не позволило: в роддоме он не появился, дабы не делать нервы роженице. Он подумал, что слова   «прости, я тебя разлюбил» станут не самым лучшим заменителем цветов и поздравлений, отчалив в родную Англию в тот же день. Роженица, впрочем, была немного раздосадована сложившейся ситуацией, но смерть далекого предка несколько сгладила ее короткую депрессию – от двоюродного прадеда, не имевшего близких родственников, ей досталось нехилое наследство. Мать дала имя новорожденному в честь неожиданного «спасителя» и на этом все жизненные противоречия, казалось, были исчерпаны. Но денежки быстро проелись и пропились – мартини закусывались омарами, вино – апельсинами, водкой – протирались подоконники для пущей чистоты. Спустя   много лет от былого богатства остались заоблачные чеки и парочка дорогущих костюмов. Спустя еще полгода стало очевидно, что работать все-таки придется. Образование у матери было среднее. Это было ясно как по давно утерянным бумажкам, так и по ее рассуждениям в обыденной жизни. Семен решил мать не обижать и поступать в университет даже не попытался. Воспитание парень получил под стать той атмосфере, что царила на проспекте Веселовском,89 в двухкомнатной квартире. Она была напичкана новомодной техникой, голова – мыслями о халяве, шкафы были забиты модными вещами, сердце – безразличием. К сожалению, на унаследованные деньги никто не догадался купить себе хоть какого-нибудь ширпотрепного вузовского дипломчика. Так Семен стал курьером. В этот же новый период своей аморфной жизни он познакомился с Лизой. И вот, провожаю Лизу от бутика до дома, Семен тащил с собой 15-тикилограммовую связку с газетами. Оба молчали. «Идет, будто плывет» - подумала девушка и, чуть не сбив зеркало стоящего на тротуаре автомобиля, вынырнула из своего глубинного подсознания.   «Засмотрелась на меня» - верно угадал ее неуклюжесть Семен. Так, во взглядах друг на друга и немногочисленных фразах, брошенных чаще в пустоту, чем к собеседнику, они прошли несколько улиц. Узнать про Лизу удалось не много – только имя и номер дома, который оказался неподалеку от бутика. Что больше очаровало девушку – голубые глаза или пятно на брюках, которое она же и организовала, не известно даже ей. Но, придя домой, она четко поняла, что эту пташку из рук не выпустит. Семен же вообще не понял, что значит сегодняшняя встреча. Следовать практически молча за особой, только что устроившей скандал в магазине, казалось ему забавным. Ее прикид – того забавнее. А мучения Лизы, идущей на 12-тисантиметровой шпильке по мощеным переулкам, заставили Семена второй раз в жизни задуматься о бренности бытия. Первый случился, когда выяснилось, что нечем закусывать мартини. Распертый этими мыслями, курьер отправился в следующий магазин, чтобы доставить уже протухающую прессу.
Только через несколько недель после знакомства Семен решлися заявиться в гости к Лизе. На мелодичную трель звонка без заветной фразы «кто там?» Лиза открыла дверь пятикомнатной квартиры. Ее лицо была перепачкана розовой гуашью, руки – синей. «Откуда он узнал мой адрес» - подумала, смутившись, она и потерла синими пальцами розовую пимку носа. «Глупее выглядит только вареный рак без пива» - подумал он и в ход пошла улыбка под номером 44 - почувствуй себя идиоткой. Применить такое слово к утонченной Лизе было возможно, только самому являясь его ярким представителем. Пойдя в 5 лет в первый класс, Лиза утерла нос завидущим родительницам переростков, а окончив школу в 16 с бронзовой медалью в бархатной коробочке – учителям, подспудно боящимся ее за глубинные мысли и бьющих точно в цель колкие фразы. Читать Лиза не любила, читать себя Лиза кое-как заставляла. Впрочем, с таким же успехом можно попытаться растопить феном снег в Гималаях. В ее читательской художественной копилке – всего пару долларов из Кристофера Тейлора Бакли и Роберта Асприна . Центы она не считала и значения им не придавала. Зато ее неисчерпаемым свежим и умным 19-тилетним мыслям может позавидовать любой, даже самый продвинутый философ. В голове этой девушки будто стоял пропеллер, как у Карлсона. Только «мужчина в расцвете сил» с его помощью летал, а Лиза этим пропеллером прокручивала реальность. Мельница. Мясорубка. Миксер. От реальности оставался как переработанный мусор – пыль, которую она выливала в скандалы с родителями, так и остальное – глубокое, вымученное, пережеванное, все сущее обдуманных ею событий – которое она забирала себе. Из этого Лиза творила свое, новое пространство, состоящее из лютиков и ромашек, демонов и херувимов, муз и богов, печали и трусости. Картины – маслом, пастелью, акварелью, гуашью – кладезь бесценного продукта мозговой деятельности маленького пропеллера в блондинистой голове.   ...Долго держать себя на пороге Семен не позволил. Входить в квартиру не позволила Лиза. Это трудное противоречие разрешил открывшийся на площадке лифт. «Может, прогуляемся» - прозвучала примитивная идея из уст Семена. Улыбка №51 ощущение исправить не смогла. Жест в сторону лифта показался Лиза вовсе лишним. «Может» - ответила она и хлопнула дверью. Через минуту она спустилась к подъезду, куда ретировался Семен. Неизменный зеленый клатч сегодня гармонично сочетался с синими туфлями и оранжевым брючным костюмом. Семен, в очередной раз почувствовавший явный дискомфорт, предпочел промолчать. Воскресный день дышал сладостной истомой. Ее же ощущали единственные прохожие – Лиза и Семен – они шли, привычно перекидываясь словами, кусаясь не озвученными мыслями, и бомбардируя друг друга едкими взглядами. «Шагнул через эту лужу слишком широко» - подумала Лиза. «Перепрыгнула через мокрый асфальт как кузнечик, испугавшийся перепелки» - сам не зная почему, мысленно ответил Семен. «Сам ты кузнечик!» - опять в мыслях парировала девушка. Семен   и Лиза резко тормознули, как машина перед шлагбаумом в пустыне. На самом же деле оба замерли посреди дороги возле большущей лужи. Зеленый клатч с неожиданным для такого предмета проворством выпрыгнул из рук. Искупавшись в грязной воду, по всей видимости, остался недовольным, но возвращаться назад не собирался. Лиза мотнула головой как заклинивший у экскаватора ковш. «Я знаю, что ты думаешь» - пронеслось в голове у Семена. «Я тоже знаю, что ты знаешь. Иначе бы не обиделась на кузнечика» - подумала Лиза и челюсть, непроизвольно опустившаяся вниз, потянула за собой нижнюю губу, оголив два белоснежных передних зуба. «Мы читаем мысли друг друга?» «Кажется...» «О чем я сейчас думаю?» «Ты хочешь вылезти из лужи, потому что ботинки полные воды» - засмеялась Лиза, вдруг почувствовав эту ситуацию невероятно комичной. «Точно! Блин!» запрыгал зачем-то на месте Семен и уже через секунду, выбравшись на сухой асфальт, стягивал правый ботинок. Лизины туфли тоже чавкали грязной водой, пальцы заледенели и отказывались выполнять приказы хозяйки. «Вот я вляпалась» - в прямом и переносном смысле подумала девушка. «А я!» - мысленно разъярившись, ответил Семен. Почему - то на этом прогулку решили прекратить. Не столько из-за мокрой обуви, сколько из-за переизбытка информации. Знать Лизе, что «пожрать на обед снова ничего нет» и что «мать опять не постирала грязные носки», вовсе не хотелось. Семену же, «новая концепция картины «Демон в зимнем саду» была попросту непонятна. Но встречи никто закруглять не хотел. Семен после доставки очередной свежей прессы   в бутик заходил за Лизой, и они гуляли, бывало, по нескольку часов. Иногда девушка ездила с Семеном по работе, изредка они садились в кафе и проводили время за потягиванием крепкого ирландского кофе. Оказалось, что знать, что думает другой вовсе не так уж обременительно. Но пока «делать прослушку» получалось, когда оба были в плохом расположении духа - как будто вибрации настраивались на нужную волну. Лиза с Семеном частенько практиковались в этом, но получалось далеко не всегда, обычно по чистой случайности мысли другого пролетали в голове, как собственные. После месяца ежедневных встреч Семен понял, что уволиться с работы не сможет, даже несмотря на мизерную зарплату. Парень настолько прикипел к замысловатой Лизе, что однажды даже признался в любви. На лавке, перед подъездом, пока Лиза дома, на 10 этаже, натягивала очередное убойное платье. Сказать тоже самое, когда она стояла рядом и могла услышать пылкие речи, духу не хватило. А Лизе это было и не нужно. Ее материальное подсознание, выраженное в глубочайших мощнейших картинах, уже давно вообразило себе весь возможный спектр чувств, живущих в куцей душе Семена. Из-под кисти девушки уже вышло несколько картин, которые объединялись под общим неизощренным, но очень точным понятием «Любовь...». 

Лиза учиться не любила, и университет посещала не для галочки, не для Людочки, а просто, чтобы не выгнали. Зато светлоголовая любительница элегантной одежды в непременном диком сочетании с ярко-зеленым клатчем училась у жизни каждой клеточкой своего стройно-женственного тела. Как героини народных сказок понимают птиц, деревья и даже печек, стоящих посреди леса, так Лиза знала язык городских джунглей, видела каждое их движение, улавливала изменение в столичной обстановке, запечетляя свои наблюдения все в новых и новых картинах. Она выцарапывала информацию из прочтенных между строк газет и анонсов в Интернете, увиденных мельком телепередач и услышанных обрывков радийных фраз.   Это удивительное свойство – получать Знания из того, что «просвещенный ученый» назовет мусором, заполняющим окружающее информационное пространство – сделало Лизу самым умным человеком своего времени, когда знания стало так много, что обуздать его оказалось невозможным. Изучать досконально – глупо. Не знать совсем – позорно. Лиза стала альтернативой быстро накатывающемуся кому новой информации.             Ее ум прикреплял к себе пластилиновые кусочки ежесекундно трансформировавшейся реальности, что никак не могла привести к его переполнению изнутри. Он просто становился плотнее, архивируя информацию и распаковывая только самую нужную в определенный момент. Эта способность, заполучив если не золото, то серебро уж точно, привела к тому, что Лиза смогла читать мысли. Семену эта способность досталась благодаря его природному дару – подсознательному неискушенному умению любить. Любить, жалея – как пожалел он самолюбие матери, и не пошел учиться в университет, чтобы не «стать умнее взрослого», любить, не понимая – как полюбил он истерично- утонченную Лизу, совершенно не осознавая «что же такого он в ней нашел». Семен обладал талантом изощренной любви, которая орудует в его одногранной немощной душе, скорее подсознанием, интуицией, инстинктом, чем мозгом. Семен стал яркой иллюстрацией трансформирующейся в новом времени любви. Демонстратором мутирующих чувств, когда любовь выходит за рамки привычного понимания.             Так, « Они сошлись . Волна и камень , Стихи и проза, лед и пламень . Не столь различны меж собой ». Это у непреходящего Пушкина герои не так уж различны, а Лиза и Семен были мощным корнем и тончайшим лепестком одного призрачного цветка. Зачем они вместе? Две половинки давно порванного склеились, чтобы стать взаимовыгодным союзом, единственно возможным в новых реалиях. 

*** - В твой кофе уже можно бросить пару кубиков льда, и ты ничего не заметишь - кричал Семен жене, купающейся в душе. - Ну так положи и успокойся – задорно отвечала Лиза, торопливо, но осторожно вытирая полотенцем сильно набухший животик. Обернувшись в огромный махровый халат, она зашла на кухню и поцеловала мужа в колючую, щетинистую щеку. – Знаешь, больше не будем варить этот кофе, запах начал меня удручать... - Хорошо, я буду варить тебе по утрам свекольный сок – скривил физиономию Семен, высунув язык и продемонстрировав наличие второго подбородка – врачи говорят, что будущим мамочкам полезно! Чтобы токсикоза не было... - А врачи ничего не говорят по поводу лечения у мужчин обостренного чувства юмора на последнем месяце беременности? – Лиза закинула немного отекшие ноги на соседнюю табуретку и погладила руку Семена. Через 3 недели в роддоме на улице Просторной родилась крохотная малышка с задатками оперной певицы. С неизменным вкусом Лиза подобрала ей яркие пеленки и распашонки – зеленого, розового, красного и синего цветов, - сочетая все это в самых неожиданных для обыкновенного человека   комбинациях. Способность читать мысли на протяжении всей жизни Лиза и Семен использовали то от скуки, то от лености, то чтобы повыпендриваться перед немногочисленными друзьями. Друзей в самом деле было немного – от людей самодостаточных они отваливаются за ненадобностью.   Мыслей, передаваемых телепатически тоже мало – они, скорее, были нужны для поддержания невидимой эфемерной нити между двумя людьми, навеки ставшими единым солнечным диском. Отдельной планетой и маленькой галактикой. 

*** «Смотри, ей тоже не понравились дурацкие пуговицы на этой атласной блузке, как мне тогда» – подмигнула Лиза сидящему рядом мужу. «А он бежит за ней следом, чтобы утихомирить беспочвенную истерику - продолжил Семен – но... я так за тобой не бежал, глупости» - спохватился он. «Да ладно, я ведь тебе сразу понравилась – заливисто захохотала Лиза – к тому же, если она наша дочь, это не значит, что ее судьба станет копией нашей». Лиза с Семеном сидели на прозрачной ажурной тучке, болтая ногами в голубом воздухе. Они наблюдали за знакомством их дочери Сони с новым молодым человеком. На лице Лизы навечно остались немногочисленные царапины, на теле – немного помятая, но неизменная стильная и яркая одежда – желтое платье и малиновые туфли. Семен после аварии выглядел немного хуже – кое-где одежда висела лохмотьями, пара свежих ссадин ютились на худой щеке. В целом они ушли из жизни мирно и быстро – у обоих не выдержало сердце, когда машина по непонятной гаишникам причине вылетела в кювет, и с высоты 10 метров ударилось о землю. Смертельный исход пассажиров стал для медиков несколько удивительным: после таких аварий тела обычно покореженные, но люди живы. Лиза с Семеном решили уйти молодыми и красивыми. «Я никогда не понимал, зачем ты надевала малиновые туфли и брала зеленый клатч! – возмутился Семен, смотря на Соню, гуляющую с молодым человеком в несуразном одеянии – сиреневых батильонах с оранжевой сумкой в руках – дочь вся в тебя пошла!» «Сём, тебе никогда не приходила шальная мысль, что я просто не различаю цвета?   Например, что я... д а л ь т о н и к – Лиза рывком бросилась на шею мужу – какой же ты смешной! – целуя его, продолжала Лиза. У Семена глаза полезли на лоб. Скорее всего, не от крепких объятий любимой жены, а от осознания того, что эта мысль ни разу не пришла ему в голову за 20 лет совместной жизни. «Это передалось мне по наследству от мамы, - продолжала Лиза, в перерывах между слов, целуя удивленное лицо Семена в обе щеки – Соне, похоже, тоже досталась эта болезнь». Так, сидя на прозрачном облачке, продолжали познание друг друга вечно влюбленные люди. Два человека, которые стали друг для друга и жизнью, и смертью, и которые даже после смерти смогли продолжить жизнь. Два человека, которые стали друг для друга и планетой, и вселенной, и целой галактикой с одноименным незамысловатым названием «Любовь...» Кстати, Соне после похорон родителей удалось организовать небольшую выставку, где все желающие смогли увидеть Лизины творения – картины, написанные маслом, пастелью, акварелью, гуашью – всю кладезь бесценного продукта мозговой деятельности маленького пропеллера в блондинистой голове, которую Лиза унесла с собой на небеса.