Чурбачок. Школьный Дед

Посвящается моей маме.
Лидии Петровне Сорокиной.
( 1.10.1925 – 1.09.1986)
1 октября 2015-го ей исполняется 90 лет.
………………

Суббота. Банный день.
Доча, небось, и к столу всё сготовила.
Дед собрал, что в постирушки из рухляди.
Неспешно пошел меж задворьев знакомой тропкой от школы до своего дома.
Улицей не любил ходить, глаза-языки лишние.
Да и не сторонник пустых разговоров, часто нетверёзых по субботнему времени.

Зятёк знает, что Деду любо.
Банька припарно сготовлена.
Дух лёгкий да жаркий, но без обжигу.
Веничка два томятся. Дубовый и берёзовый, жбан с веем квасным преет, полок чистой холстиной покрыт.
Дед растянулся по полоку, суставчики расправил, стал пыл впитывать.
Погодя и зять вошёл. Мастер косточки греть, ломоты выгонять.
Спервоначалу берёзовым прошелся-разогрел.
Дед аж взмолил: «Сынок! Будя!»
Тогда дубовая пора подошла.
Лист широкий, ласковый, силу даёт, жарынь по косточкам расталкивает.
Дрёмой ажно потянуло.
Тогда парщик оборотил Деда, душком квасным-ядрёным пару поддал, и давай наяривать – кровь разгонять.
Помог с полка спуститься и стынью колодезной окатил.

Вышли в предбанник. Покалякали. В мыльню воротились.
Зять берёзовым веничком пены навёл. Помог грязи-хвори с тела смыть.
Окатились.
Дед в предбанник на отдых, зятёк – мытьё кончать.

В хате уже ждут.
Чаи-застолье. Речи-присловья. Всё по обычному.
Доченька уже и сонное место сготовила.
Эту ночь, с субботы н воскресенье, Дед всегда проводил в своём доме. В остальное время здесь дочьева семья без него обходилась.
Разве что, когда недуги ворачались, фронтовые да трудовые.

Дед с удовольствием растянулся на чистом. Дочке спасибо! Уют да покой.
Гладко до хруста! Сухость нежит.

Стал ждать. Сейчас внучки налетят. И они, тут как тут. На пристеночек впорхнули.
Дед сам для них эту лавчонку рядышком с входом приладил, как малышня ходить обучилась.
- Дедуль! Ты сказку новую принёс? Только страшную!
Ох уж, эти страхи! Желают, чтоб до косточек, как пар в бане!
- И страхи вам будут. Только, чур, не визжать. Как визг – так и с лавки вниз!
Тут и родители подтянулись, мол, нам можно?
- А по што нельзя? Любо – слушай, врать не мешай.

                *  *  *

Про Лёнтю сказывать стану.
В деревеньке лесной жил. В домишке ветхом.
Родни не много было.
Брат да сестра.
Брат Матюха – первенец. Уже давно своим домом жил.
Сестра за соседа вышла. Родители три ли, четыре года, как в землю ушли.
Он и жил однём.
Хоть тогда и крепость была, но семья вольная.
Мать-отец смогли скопить-наработать на выкуп. А вот на хозяйство да избу не успели.
Труды да немочь до сроку на покой отправили.

Лёнтю то, по-писаному, Леонтием прозвали.
Как младшенький был, ему имечко по-красивше и выбрали из святок.
Старшие детки с малолетства в трудах-заботах хозяйственных при родителях,
а Леонтий всё в тенёчке да на подхвате.
Поселился от того в нём дух ленный.
Имячко тоже в пору пришлось, Лёнтей селяне нарекли.

Хозяйство, понятно, не заводил, где уж с ленью-то, день прошёл – и ладно.
Харчевался случАями: где на косьбе, али подпаском, другими делами.
Да не всерьёз всё. День в деле, два в неделе.
Сестрица подкармливала, а то и одежонкой снабжала.
Брат временами на работы брал. Не из корысти, а чтоб совсем с пути не сбился.

Так и катилось Лёнтино житьё-бытьё. Как ручей по болоту меж кочек.
Было у него мечтание. Чтобы думки его без натуги вершились.

Только замысли – ан раз, и готово.

Раз, от, заскучал он. Сельские при работах. Кто в огородах, кто на покосах, дел мало ли.
Лёнте и словом перекинуться не с кем.
Взял он лукошко лыково и в лес пошёл. Вдруг, де, грибцов разыщет.
Только ведь гриб найтить – надо травы шерстить.
А он-то – лаптем махнул пару раз туда-сюда…  Не видать грибов.
В осинничек забрёл. Огляделся – пусто.
Нашёл тенёк, лукошко под голову, шапку на лоб – пристроился.
Лежит-мечтает. Как бы на грибну полянку набрести, чтоб полно лукошко сразу!

Тут и дрёма накатила. Вдруг кто-то кряхтом кашлянул рядышком.
Лёнтю как подкинуло. Сидит, глазами лупает.
Рядом дедок. Сам серый, одёжа серая, только борода зелёная.
Росточку мелкого и весь неприметный, а глаза хитрющие, въедливые.
Лёнтю ентими глазами сверлит-разглядывает.
 -Ты кто? – Лентя спрашивает.
 -Кто, кто – дед Пыхто. Пыхто Беда – зелёна борода. Могу чудить, могу угодить. Кто по нраву – дарю забаву.
 - Ух-ты! Тебя мне и надо!
 - А в чём нужда?
 - Да, грибцов бы набрать, а не ищутся.
 - А искал?
 - Весь лес облазил, стомился – страсть.
 - Видал, как ты искал. Ладно, ты парень честный, старательный. Помогу.
   Найди самую красивую осинку, выруби из неё чурбачок.

Нашёл Лёнтий осинку. Пыхто подаёт топор. Начал рубить, а по лесу плачи-стоны понеслись. Будто весь лес горюет.
 - Руби, руби – не останавливайся.
Повалил деревце, чурбачок вырубил.
 - Что дальше?
 - С руки на руку перекинь – всё сделается, что помыслил.
 - Всё, всё?
 - Не всё. По небу не полетишь, святым не станешь, а что по-проще - само сделается.
Дедок повернулся и пошёл прочь.

Трёт парень глаза. Чудеса. Мож, сон али наваждение?
Чудеса чудесами, а чурбачок, вот он, в руке лежит, всамделишный.
Про грибы вспомнил.
С руки на руку кинул чурбачок.
Тут за поворотом ему полянка открылась. Как для него подосиновиками уставленная. Вскленно лукошко набрал. Ещё и рубаху мешком увязал.
Домой пошёл, чудо сном холить.

Домой воротился. Сестре, брату добычи уделил.
От хвастовства ли, от щедрости, кто знат?

Сел на заднем крылечке. Оглядел рубаху. Пятнами от грибов. Помыть бы. Так это ж за водой идти, в воде тереть…
Да и не сильно грязна. Дырья только украшениями.
На порты полюбовался. Тоже кружевами протёртыми светят.
Такое стирать? – на грязи держатся…

Вот бы новые раздобыть. А где?
Чурбачок!...
Кинул с руки на руку. Оглядывается. На плетне кто-то порты и рубаху сохнуть вывесил.
И в голове шепоток: «Вот тебе и одёжа. Новая». Удержался, не взял.
Не из совести, из страха, что хозяин своё распознает.

Много-мало минуток пролетело, приходит сестра. За грибки благодарит.
Гостинец подаёт – порты с рубахой.
Брат Матвей пришёл. Новые лапти принёс. Начал принуждать избу в порядок приводить.
Недели две братья трудились. Печь, кровлю, крыльцо – ну всё, как есть, в порядок привели.

Ходит Лёнтя,  хозяйство оглядывает, мечтами исходит, как бы разжиться-рабогатеть.
Начал потихоньку в труды впрягаться, где в помочах у соседей, а то и за дровишками спроворит на братниной подводе.
Раз ехал из леса, глядит, на обочине толстенный кошель лежит.
Сунул за пазуху. Дома разглядел, знак вышит, купца, что лавку в селе держал.
Леонтий, хоть и не шибко грамотен, а считать умел. Денег и на полное обзаведенье и на новую избу хватит, ещё и останется. Только чужое… Воротить бы надо.
А шепоточек своё: «Нашёл – не украл. Кто видел? Кто дознается?»
Он и решился. Скажусь, что в город, на заработки. С неделю побуду, ворочусь, никто и не спросит, откуда деньги.

Ушёл-от, назад на телеге прикатил.
И точно, никто и не удивился. Порадовались: «За ум парень взялся!»
А в селе смур; лавочник денег лишился, не всех, но чувствительно.
Миром сколько-то на помощь собрали. И Лёнтя рублишки некие в пай вложил.

Сколько-то времени прошло.
Попался ему чурбачок на глаза. Смотрит, а один торец чёрным стал.
Оттирать - не светлеет. Скоблить – нож не берёт. Что за напасть?
И по ночам в углах голоса ехидные:
« Это лень в кривду перекинулась. Погоди, то ли будет!»
Страшно стало. Вдруг да дознаются?
Богатство не утаишь. За неделю столько не заработать.
Надо в город перебираться. В купцы записаться.
Сказался своим, что в город поедет, долю искать.

Приехал, значится, в город. На съезжей  лошадку определил.
По торговым рядам прошёлся, улицами лавочными – не может места выбрать.
Тогда он чурбачок перекинул, дешёво место пожелал.
Откуда ни возьмись, мальчонка посыльный. Лёнтя его перехватил.
Спросил, нет ли лавки где свободной. Посыльный ему место и указал.
Отыскал купчик новоявленный лавку. При лавке домик ладный.
Срядились совсем выгодно. Вдовица в ём жила,  хозяин-то помер. дети в своих домах.
Она и порешила к дочери съехать.

Стал Леонтий обживаться. Но купить лавку одно, а дела – это совсем друго.
Что он в торговле понимает? И так прикинет, и этак. Где товар брать, по чём продавать?
И всё ему голоса ночные покоя не дают.
Сны всяческие приходят.
То он людей обсчитывает, то с тёмным людом дела ведёт.
Кинул опять чурбачок, пожелал советчика найти.
Из тёмных углов советы и посыпались.

Мол, возьми в напарники самого ловкого из тёмных дельцов, а не то смани у богатого купца за большо жалованье приказчика, обещенного можно и не платить.
Куда он потом с изменной славой от тебя пойдёт?
Думал, думал… Страшно! С ловкачом и на каторгу путь не заказан.
А человека сманивать – и самому имя недоброе поперёк пути станет.

Как-то приходит к нему сосед. Он до того в этой лавке приказчиком служил.
Вспрошает, не возьмёт ли хозяин в лавку.?
Погутарили, столковались. Приказчик грамотным-честным оказался.

Ну, ясно дело, торговля закрутилась. Приказчик дело по правде ведёт.
Леонтию доброй славы, богатства добавляет. Народ валом валит в Лёнтину лавку.

Стали прочие гости тороватые завидовать. Способы измышлять.
И Лёнтя думками полнится, как бы прибытку добавить.
Причтелось ещё лавку раздобыть.
Стал с торговцами приятельство водить - советов просить.
А с завистником кака дружба? Кабак да кружка.
Уговаривают, мол, добро имя не вымя, много не выдоишь.
Как нет без хитрости ловца, нет без ловкости и купца.
Советуют – где обсчитай, где умыкни. Глядишь, и убогатишь дни.
С бору по сосенке, с луга по травинке.
Если от многого взять немножко, Это не кража, а просто делёжка.
Стал Леонтий о том приказчика наставлять. Тот и заартачился.
С прямого пути не сворачивает.

Тут и голоса тёмные добавляют, кривда поддакивает.
 - Гони приказчика вон. Неужто сам не выкрутишься.
Лёнтя сидит, мыслёй ворочает, а в руках чурбачок вертит.
Хоть бы сгинул этот чистоплюй!

Как-то поехал приказчик по дальним весям за товаром.
И срок прошёл, а посланного нет.
И насоветовала кривда:
 - Случай в руки плывёт от приказчика избавиться.
Подхватился Лёнтя. К судье побёг. В ноги упал.
Приказчик в разор привёл. С казной скрылся. Охрани от лихоимца!

Судье что? Стражников послал. Два ли, три ли дня, схватили. приказчика.
В суд Леонтия зовут, опознать, значит.
Там хозяин на слугу всё и навалил.
Судья определение вынес. Через неделю суд. А там и каторга.

Вернулся в дом, а там его Пыхто Беда – зелёная борода поджидает.
В явственном виде. А в руке чурбачёк. Только теперь оба торца чёрные.
 - Теперь-то мой будешь. С лени начал, кривдой обогатился, вот и горя принёс.
Осталось беды натворить, весь чурачок почернеет.
Сгинешь. И люди про тебя забудут.

И пропал, как не было.

Что купчику деять?
Деньгу спасать – супротивника вызволять.
Себя хранить – деньгу хоронить.
Законов на думки нет.  Кто даст совет?
Советов чёрных бежать от горя – бурно море.
Да всё на лжи – хоть сапог лижи, и всегда не свой - хоть пой, хоть вой.

Жила в городу бабка одна.
По церквам не свящёна, и не шибко учёна.
Мелколюдный смерд к ней за советом ходил.
Лёнтя к ней свои сапожки  и  направил.

Послушала бабка споведание его.
И говорит:
 - Сам-то рад, мыслям своим?
 - Где уж рад. Совесть в усмерть съела.
 - Коли совесть жива - надея есть. Пыхто Беда давний недруг.
 В омут введёт, с пути сведёт.  Ежели грехи людям не окажешь – пропадёшь..
 Беду отведёшь – себя спасёшь. Чурку ту не сничтожить.
 Она и в огне чёрной станет и в тебя огнём глянет.
 Осветлить чурбак  можно - бЕды отвороти, как должно.

Тут Леонтий и решился. К судье явился. 
В оговоре сознался. Приказчику всю вину обсказал. Имение ему передал.
В суде передачу закрепил, в родно село поехал.

Дома-то к лавочнику вперворядь.
Про кошель всё осказал.
Прибытки, что бывший приказчик ссудил, купцу передал.
Прощения искреннего испросил.
Купец ему:
 - Простить, давно простил. Коли честью жить начал – добро тебе.
  В торговом деле пособлю. У меня работай. Чему мудрёному – выучу.

……………………..

Замолчал Дед, глядит: зять у дочки на плече приснул,
внучки на лавке сидят, глаза шире ртов раскрыты.

 - Вот и сказка вся…
 - Деда, как вся? А что с Леонтием потом стало?
 - Что, что!..  Лавку Леонтий от купца получил.
  В том селе её Ленивой Лавкой зовут, да про неё сказки сказывают.

1 октября 2015 г.