В девятнадцатом веке я вырос в поместье английском

В девятнадцатом веке я вырос в поместье английском –
Я менял свои маски, свои хрустальные лица –
День за днём, век за веком – порой подбирая осколки –
Я играл человека – порой мне казалось – без толку –
Ибо – как может демон простым человеком казаться –
Его выдаст в любой ситуации взгляд его адский –
Его выдаст огонь антрацитовый в комнатах глаз его
Потому и играть человека – обычно напрасно
Мы пытаемся – если и верит нам кто-то наивный –
То мы сами ломаем игрушки и рушим мотивы –
Искажаем и рвём, поджигаем и комкаем письма –
В нашем чёрном театре огнём багровеют кулисы,
В наших чёрных сердцах оседает жестокости копоть –
И их лучше руками – и даже в перчатках – не трогать –
Ибо смертный рискует – навеки – смертельно – обжечься –
Не дано человеку понять сатанинское сердце.

В этот замок  ему не зайти – не проникнуть – не надо –
Не поднимет мосты чёрный замок, построенный адом –
Не откроет глазницы ворот и тяжёлые двери –
Чёрный замок у демона в сердце не ждёт и не верит
Человеческим сказкам, пустой человечьей надеже –
Карнавальные маски меняются – так же, как прежде –
Миллионы веков, что опали малиновой пудрой,
Отравили всю кровь, опьянили жесткостью утро –

Что восходит над замком – багровым сияющим диском –
Было ль, не было ль детство в туманном поместье английском?
Чёрный пруд, где гнездился немой антрацитовый лебедь –
Он и правда кричал или он мне привиделся в бреде,
В лихорадке, в горячке, в бреду, в лихоманке бессонной –
Я слонялся по льду, по паркету безмолвия комнат –
Я смотрел в зеркала, примеряя какие-то роли –
Адской скрипки смычок натирал канифолью – до боли –
В пальцах, кукольно-хрупких – изнеженный томный ребёнок –
Но я всё-таки был в каждом зеркале – демоном тёмным –
И крестились кормилицы-няньки мои суеверно,
Рисовали украдкой – знаки от пагубной скверны –
И в глаза мне смотреть даже старые слуги боялись –
В них таился рассвет моей сущности – огненно-алой –
Или просто – злокозненный дух, о котором священник
Им нередко вещал укоризненно после обедни.
И меня обходили – и демонам так даже лучше –
Каждый демон с рождения некие истины учит –
И он знает – что людям его недоступны пределы –
И он знает, что – чёрный – в сем мире, болезненно-белом.

И он знает – злокозненен он в мире добро-унылом,
И черны его розы, что вскормлены дьявольской силой,
И огонь его глаз отпугнёт христиан благочинных,
И он знает, он – тот, о ком шепчутся в тёмных гостиных,
О ком гимны поют, призывая – господь, огради нас!
Он найдёт отраженье своё на портретах старинных –
Лица предков – проклятых – и с тем же огнём инфернальным –
Он узнает их сразу – они его тоже узнали –
Где-то в мире другом – то ли сон, то ли пустошь, где вереск,
И ведёт тёмный ход  к недоступной для смертных пещере,
И за гранью миров открывается мир безграничный,
Где встречаются те, кто меняют перчатки-обличья,
Кто построил на этой земле свои замки ночные –
И  кто знает, что смертным не стоит заигрывать с ними –
Хотя сам иногда и играет в оживших игрушек –
Ибо демон любой – неизбежно – взимает с них души –

Это сущность и суть – превращать, обольщать, изменяя –
Чёрный замок в лесу обнесён вековыми тенями,
Его стены увиты плющом, так что трудно поверить,
Что хоть кто-то – когда-то – открыл эти гулкие двери,
Эти окна, в которых на шторах – фестоны паучьи –
Не ходите в сей замок – иначе он скоро получит
Ваши хрупкие души – и плющ оплетёт их жестоко,
И вопьётся вам в сердце горящее чёрное око –

Это око моё – я смотрю – и глаза мои – пламя –
И мой замок оплёл хоровод орхидей или ламий –
И смеются над вами их сочные жадные губы –
Мы приходим из ада – и мы неизбежно погубим
Подошедших – забредших на чёрное пламя в камине –
Осыпает зима преисподней сиреневый иней
На изломанный сад, раздраконенный яростным ветром –
В инфернальных сердцах, что не верят наивности смертных –

И их сказкам – про пастырей добрых и чёрных овечек –
В белоснежном сугробе застынет душа человечья,
А из чёрного пламени демон родится – ещё раз –
Посмеётся над вами – над всем вашим миром крещёным,
Безыскусными сказками – нянек в протопленных детских –
Когда чёрные очи смотрели с обугленной фрески
В башне чёрного замка – куда человека не пустят –
И струилась река – прямо в ад – к раскалённому устью –

Где таился источник багряной живительной лавы,
И где демоны ночи огнём очищались кровавым
От ролей и от масок – от жизни в миру – столь им чуждом –
Где метёт по равнинам такая холодная стужа,
И где топят камины – но демону там не согреться –
Леденеет в гостиных его раскалённое сердце –
Черноглазый ребёнок уходит пустой анфиладой –
И никто не окликнет рождённого в пламени ада –

Отвернутся родные – всего лишь случайный подмёныш –
Его сердце остынет – так было бессчётно – ты помнишь? –
Ты ходил по заросшему саду и грезил жестоко
И горели глаза цвета ада под бронзовой чёлкой,
И душа колотилась – коль это душа, в самом деле –
А не чёрная сила, живущая в маленьком теле,
Превратившая странного отрока – в нечто иное,
Породившая шёпоты – взгляды – кресты за спиною –
Оторвавшая всех – отразившая всех – безответно –
Он уходит в рассвет своей сути – не быть человеком –
Пародийное детство осыплется лаком с портрета –
Его чёрное сердце обуглится огненным ветром –
И в глазах приоткроет бойницы тот замок – безбрежный –
Где он жил и скитался в своей безрассудной надежде –
В своей собственной вере – безумной, по-детски жестокой –
И смотрели кровавые фейри в бойничные окна,
И смеялись отравленно ши, и точили кинжалы –
У тебя нет души, юный демон, ты чёрный и алый –

Ты пришёл не отсюда – и здесь тебе нечего делать –
И оставь все причуды, не слушай покорных и белых –
Отправляйся в свой сад – там цветут твоей сути соцветья –
Нас воспитывал ад – и мы все его адские дети –
И ты вспомнишь свой сон – свою суть – неизбежно – и скоро –
Тебя тоже спасёт чёрный замок и огненный город –
Город-горн, где куётся для каждого демона – остов,
И где всё снова станет кристально понятно и просто –
Загорятся в пылающем небе кристаллы созвездий –
Станет снова собой юный лорд – или юная леди –
Что проходит по парку – куда-то к пруду, где на небе,
Отражённом в воде – почерневшем – колышется лебедь –
Чёрный лебедь, чей клюв пламенеет кровавым закатом –
И чёрный лебедь, небесный посланник для юных проклятых,
В человеческом мире свою позабывших природу –
Этот лебедь сзывает избранников адского рода –
И ребёнок, подмёныш, изгнанник, ему улыбнётся –
И взойдёт в чёрном замке бессмертное чёрное солнце.