лакомый, больной

я в это утро всё присвоила себе:
двух клёнов перехлёстнутые тени,
сорочьи пляски в лиственном огне,
на тротуаре за ночь выросшую лужу,
и девочку-заику, что хотела спросить меня о чем-то.
замерев,
она сухими, в трещинках, губами
пыталась слово вымолвить, 
но вырывалось лишь в неловких спотыканиях: «ты-та-та»
я тоже так бывает, говорю,
когда вдруг грянет нежности моей
оркестрик духовой,
дыхания сбоя и перехватывая.

я безраздельно всё присвоила себе:
дорогу через рынок, рыжих псов слюнявые, виляющие орды,
бомжеватого юнца,
что грецкие орехи продаёт.
нынче
полным-полно орехов.
я видела, он собирает их  в  саду больничном.
но мне они горчат
и пахнут  застарелой болью
настоянной на хлорке и вине.

но как же ловко, демонстрируя прохожим тонкокожесть сорта,
юнец раздавливает в грязной пятерне
орех,
одним нажатьем.

о, грецкий мир мой –
лакомый, больной!
падение и хруст непойманных мгновений…
и сердца мякотная нагота,
когда с улыбкой жалкой на лице
присвоенное снова раздаёшь
ворам, лжецам, пророкам, дилетантам.