Баснословное сказание об Еруслане

Батый Ирина
БАСНОСЛОВНОЕ СКАЗАНИЕ ОБ ЕРУСЛАНЕ(О НЕСРАВНЕННОЙ КРАСОТЕ И НЕМЫСЛИМОЙ СИЛЕ, О ЧУДЕСАХ СТАРОГО И НОВОГО ВРЕМЕНИ)

Часть 1. Зачин
Давным-давно, лет тысячу назад
прославлен был один столичный град.
А вместе с ним король в том королевстве
смотрелся как гора на ровном месте.
 Неважно, был он беден, иль богат,
воинственен, иль тщился мир и лад
между людьми своими узаконить,
нет смысла о делах его трезвонить.
О родиче его пойдёт тут речь,
из уст моих медовых будет течь
сказанье о деяньях богатырских
не то в степях, не то в лесах сибирских.
Итак, начнём. Родился наш герой
в семействе знатном, крови не простой.
Отец его - отважный воин Лазарь -
согласно королевского указа
заполучил себе в супружество
принцессу из дворца. Он с мужеством
добыл её из логова Дракона,
который лютовал во время оно.
И взяв богатство целое за ней,
стал Лазарь знати ближе и родней.
И много лет он этаким порядком
прожил с супругою в большом достатке.

Часть 2. Первые шаги
Но в “полной чаше” дома лишь дитя
не обрели и много лет спустя.
Надеялись, украдкой слёзы лья,
на молодость свою, как видно зря.
Всем во спасенье есть на свете Бог.
И вот молят, чтоб изобилья рог
дал паре смолоду на утешенье,
а в старости на прокормленье,
по смерти на помин святой души
скорей дитя, и Бог им услужил…
Сынок родился крепеньким и славным.
Его родня, склонясь над Ерусланом,
дивились на телесную красу,
на искры жара в голубом глазу
и на соломенных кудрей сплетенье…
Ребёнок был хорош на загляденье!
А рос он не по дням, а по часам.
И рослым вымахал - не по годам.
С такою крепкой, богатырской силой,
что всё его рука кругом крушила:
и в доме золотую колыбель,
и за порогом вековую ель.
А, впрочем, и полезным в чём уменьям,
прошёл в кругу семьи он обученье.

Часть 3. Нехорошие шутки
Так подрастая, уж в пятнадцать лет
он вызрел красотою в самый цвет
так, что казался всем мужчиной взрослым –
был мил девицам, прочих видом грозным
пугал, дивил их удалью своей.
Красавчик наш дразнил младых князей.
Как улыбнётся чьей-нибудь невесте,
так та уж не находит сердцу места.
Об Еруслане бредит по ночам,
от слёз покоя нет её очам.
По дому мечется, ища удавку,
и жениху велит идти в отставку.
Такого молодцам не в мочь стерпеть,
ведь топчется в грязи безвинно честь.
Пытаются сразиться с Ерусланом,
но пораженье ждёт их непрестанно.
Приходиться с позором отступить.
Красавчик может запросто убить –
смеясь, ударит в бок слегка ладонью,
и жертва наземь грохнется и стонет.
Кто чуб подставил, платит головой.
Кто сжал кулак, тому рука долой!
И разнеслась кругом дурная слава
о нехороших шутках Еруслана.

Часть 4. Изгнание
Сошлись князья у трона короля.
Монаршей милости в слезах молят:
избавить их детей от Еруслана,
а то терпеть его они не станут
и, взяв с собою сына или дочь,
семействами все подадутся прочь,
ища в чужбине для себя иного
удела, не такого явно злого!
Колени преклонили перед ним,
об пол гремят оружием своим.
И, видя, что цвет знати взбунтовался,
конечно же, король тут испугался.
Чтоб избежать бесславного конца,
послал немедля к родичу гонца
с приказом строгим двор его покинуть,
отправить Еруслана на чужбину.
Рыдают над дитём отец и мать,
не хочется им сына отпускать.
Изгнанник же по-детски беззаботно
на путь далёкий смотрит, он охотно
уйдёт на все четыре стороны –
из дома, из столицы, из страны –
чтоб нынче в чистом поле погулять,
чтоб удаль молодецку показать.

Часть 5. Мечта о богатырском коне
И лишь до слёз ему досадно то,
что под рукой имея золото,
не может подобрать коня такого,
чтоб мог сойти за друга боевого.
как только шлёпнет в бок иль по хребту,
так тотчас клячи испускают дух,
что сильно Еруслана огорчает,
но всё ж сыскать коня себе он чает.
Ведь говорят, в неведомых краях
у великанов есть в богатырях
такие же как он, и непременно
табун имеют из коней отменных.
Те скакуны такой имеют вес,
такой могучий рост аж до небес,
что подойдут для богатырской службы,
и одного ему дадут из дружбы.
В поход, надеясь только на себя,
он не берёт соратников-ребят,
ни злата, ни каменьев самоцветных,
а только наставлений ряд заветных,
к калёным стрелам в пару лук тугой,
к доспехам тяжким в пару шлем литой.
А для коня берёт узду от сбруи.
И в путь идёт на сторону чужую.

Часть 6. На берегу моря
Идёт он день, другой, а в третий день
приходит к морю и ложится в тень.
Сном богатырским засыпает крепко,
копьё из рук не выпуская цепких.
Пустынен и безлюден моря брег.
Не размыкает сутки сонных век
наш Еруслан, о битвах новых грезя,
что на пути уж поджидают князя.
Затем, стряхнув остатки вещих снов,
вдоль берега герой идти готов.
Себе и кров, и пищу добывая,
ни в чём он недостатка сил не знает.
Случился на пути его завал,
по камешку он кучу разметал.
А где-то из камней себе, напротив,
ночлег соорудил. А на охоте
не знает промаха стрела и лук.
И вот в безлюдной местности он вдруг
набрёл на каменистую дорогу –
её так вытоптали чьи-то ноги!
От берега бежит дорога вдаль,
Как Еруслану времени не жаль,
а подождать решился он прихода
неведомого зверя иль народа.
Гадает, сидя, кто ж сюда придёт?
Не великаний ль, к счастию, народ
толпой большою явится на море,
чтоб искупаться на его просторе?
Возможно ль будет выкрасть скакуна,
ведь великанам силушка дана
немалая? Эх, как к ним подольститься,
чтоб на слова они могли купиться?

Часть 7. Выбор коня
Глядит, бежит табун из лошадей,
а вместе с ним один лишь из людей –
не рослый, сам собою неказистый,
коней красивых погоняет свистом.
Приветливо встречает Еруслан
отцовского слугу, крича: - «Иван!
Не ожидал тебя увидеть в поле,
в такой необычайной роли»!
- «О, господин мой, княжич Еруслан!
Едва покинул ты столичный стан,
как твой отец гонцов шлёт с повеленьем:
чтоб всех, какие есть в чужих владеньях,
коней необычайных привели.
Тут есть такой, что сам собой велик.
А есть такой, что быстр как буйный ветер.
Ты лучше не найдёшь на целом свете!
Князь-батюшка купил их для тебя
и отослал, волнуясь и любя,
на этот королевства берег дальний,
чтоб мог ты полем ехать беспечально.
Ты погляди-ка лучше на коней,
какие лучше будут из мастей?
Каурые есть кони, вороные,
буланые и сивые, любые»!
Погонщик засвистал тут табуну
и осадил бегущих криком «Тпррру»!
Хозяин новый всех коней обходит,
фигуры взором пристальным обводит.
Вот видит, конь нагружен тяжело,
решается надеть ему седло.
Снимает груз, садится на замену –
так у коня с натуги вздулись вены.
Заржал утробно и на брюхо сел,
а встать обратно, бедный, не сумел!

Часть 8. Дикий конь
- «Эх, старина, мне не важна так масть,
как опасаюсь я на землю пасть,
когда разъедутся у клячи ноги,
и спешусь я у первой же дороги».
- «Вот эка неприятность и напасть!
но всё-таки не дам тебе пропасть.
Дождись коня другого тут у моря,
он в полночь явится у водопоя.
И дик, и страшен, а когда бежит,
под ним в округе аж земля дрожит.
Когда широкой грудью конь тот дышит,
то из ноздрей как будто пламя пышет.
Изгиб крутой у шеи у него – дугой,
а хвост волнистый стелется трубой,
глаза как звёзды у него сверкают,
а уши чуткие над лбом прядают».
Наш Еруслан слугу благодарит,
ему по нраву баснословный вид.
Затем, расставшись с ним, дождавшись ночи,
он на дорогу проглядел все очи.
Вдруг, чу, несётся к морю чёрный вихрь,
и бег его неудержимо лих,
О, в страхе птицы взвились прямо в небо,
а звери спрятались, рычат свирепо.

Часть 09. Добрый конь
Взобрался Еруслан скорей на дуб,
а конь у водопада на уступ
взошёл как раз под ним. И только воду
стал пить, как вниз наездник прыгнул, с ходу
стал по бокам уздечкой больно бить,
и делал всё, чтоб зверя укротить.
Тот, наконец, упавши на колени,
заржал утробно от таких мучений.
-«Ну, вот теперь владею, добрый конь,
тобою я, смири ты свой огонь,
оставь его для жарких битв с врагами
и на дорогу, что лежит пред нами!»
С словами этими наш Еруслан
покинул отчий край, а в вражий стан
ступил во всём своём вооруженье,
надеясь победить уж без сомнений.
Ведь конь под ним есть диво дивное,
в движеньях буйное, ретивое:
потоки на пути переплывает,
с горы на гору прыгнет и взлетает
повыше чем леса стоячие,
лбом задевает облака ходячие…
И так-то, двигаясь в чужие страны,
попал наш Еруслан на поле брани.

Часть 10. Поле брани
На нём царит безмолвие и тишь –
в долине смерти только пискнет мышь,
иль каркнет что есть мочи чёрный ворон…
Так поле велико, что конь не скоро
добрался в середину. Еруслан
вновь оглядел бескрайний этот стан,
где рать несметная лежит побита.
Бойцов живых в ней нет, в ней все убиты.
Пришелец всё ж решил их отыскать
и громким голосом стал выкликать:
- «Есть кто живой тут? Отзовитесь, люди!
Вам от меня лихой беды не будет…»
Поднялся тут один из груды тел
с лицом бескровным, белым словно мел:
- «Что надобно тебе здесь в поле, княжич?
Коль не уйдёшь, и ты костьми тут ляжешь!
Владыки, по прозванью Змеевид,
тут рать вповалку беспробудно спит!
Он дочь не хочет отдавать, Оксану –
так объясняет воин Еруслану –
тому, кто в поле перебил всех нас.
Зовётся враг наш именем Тарас.
Я покажу, куда он удалился…»
Он знак подал, и княжич в путь пустился.

Часть 11. Погоня за Тарасом
По следу долго ль, коротко скакал -
в пути он никого не повстречал!
Заехал так-то далеко иль близко:
не то спустился он в долину низко,
не то поднялся к перевалу гор,
но, оглядев открывшийся простор,
наш Еруслан увидел поле брани,
а в нём – бойцов, чей каждый стан изранен.
Имеют все такой прискорбный вид,
что до небес тут стон людской стоит…
Избиты и повержены на землю
в последнюю, посмертную постелю.
Пришелец в середину поскакал
и громким голосом к живым воззвал:
- «Скажите, как обидчик ваш зовётся?
Коль догоню, мне биться с ним придётся!»
- «Зовётся враг наш именем Тарас,
он только-только скрылся с наших глаз!
Войска громит владыки Змеевида,
чтоб отомстить за личные обиды.
Ты, богатырь, как видим мы, сильней,
а твой скакун его коня быстрей.
Вот путь его, открыт как на ладони.
О, не уйти злодею от погони!»

Часть 12. Богатырский сон
Предчувствуя с противником борьбу
и оставляя воинов гурьбу,
герой вдогонку мчится словно вихорь.
И вот, к шатру льняному в месте тихом
уж ближе к ночи прибыл Еруслан.
Внимательно весь богатырский стан
он оглядел и видит – сном глубоким
объят Тарас и, раздувая щёки,
на всю округу местную храпит.
Не чует он, что может быть убит.
И безмятежно спит в шатре до света.
Плохая  «спящего будить» примета,
решает Еруслан. Смиривши пыл
и к дубу  сев, тем укрепляя тыл,
он сам уснул на воле безмятежно.
И длилось время в эту ночь неспешно.
Едва зардел зарёю неба край,
раздался отовсюду птичий грай.
Вояки ото сна очнулись разом.
Тарас на гостя смотрит чёрным глазом.
-«Почто, незваный гость», ему кричит,
«лежишь ты словно дома на печи?
Почто во всеоружии явился?
Не хочешь ли, чтоб я с тобою бился?»

Часть 13. Богатырская потеха
Не следует так зло встречать гостей,
не принято так у простых людей.
Хозяин, коль ведёт себя как забияка,
ничуть не лучше бешеной собаки.
Степенно отвечает Еруслан:
- «Коль хочешь, то пойдём, покинув стан,
померяемся силой в чистом поле,
на деле доказав, кто лучший воин».
О, то не в небе громыхает гром,
не великаны машут топором,
то не могучих два орла дерутся,
не лев со львом, как царь с царём, грызутся.
Сошлись бойцы, летит огонь от лат,
сжигая лес в окружности дотла.
Из леса звери в страхе разбежались,
В дыму на небе Солнце закачалось.
Вот, бились-бились, чувствует Тарас
что очень скоро встретит смертный час.
Увы, пошла на убыль в жилах сила.
С седла слетел, и ноги подкосились.
Вскочил тут Еруслана добрый конь
на супротивника,  литая бронь
погнулась под ударами копыта.
Пришлось ему признать себя побитым.

Часть 14. У Змеевида
Лежащему пред ним богатырю
наш Еруслан так волюшку свою
премудрыми словами излагает –
лишь потому его, мол, отпускает,
что любопытно повидать красу
(из-за которой Змеевид грозу
своим владеньям нажил ненароком)
хотя б одним горящим жаром оком.
- «Я отбивать чужих невест зарок
дал клятвенный, а потому ты б мог,
коль мирно с Змеевидом мы сойдёмся,
жениться! Нет, так мы вдвоём побьёмся
с его дружиной славной в городке!»
Собравшись мигом, дальше налегке
отправились туда, где недалече
(не ожидая с молодцами встречи)
землёй владел уродец Змеевид,
который был лишь тем и знаменит,
что в дочерях имел красу-царевну.
Хотя Тарас - не ровня знати древней,
но видит местный царь, что в поле рать
не в силах с молодцами совладать!
А потому решился он Оксану
отдать уже задире и смутьяну.

Часть 15. Свадебный пир
Владенья Змеевида – лишь окраина
земель, что по соседству, их вина
по мысли местных жителей – величье,
хоть люди схожи языком, обличьем.
Не люб им ближней крови Еруслан,
что по-хозяйски посетил их стан.
Они мечтают с дальней заграницей
когда-нибудь в союзе общем слиться.
А потому и свадебный обряд -
на западный манер, как и наряд -
вся в кружево наряжена невеста…
Пришелец из Руси им тут не к месту.
И шепчут злобно: «Наше сало ест,
к невесте проявляет интерес!»
Но лишь Тарас с Оксаны взгляд не сводит,
наш Еруслан красы в ней не находит.
Взгрустнул, затем, утёрши глаз от слёз,
Оксане задаёт прямой вопрос -
не знает ли она другой красотки?
На что, зардевшись от стыда, молодка
ответила: - «Любой, раскрыв глаза,
заметит, что моя мала краса.
Ах, Еруслан, красотка есть в Европе.
Не ровня мне, зовётся Пенелопой!»


Часть 16. Тревога
Поднявшись, вышел тут из-за стола
наш богатырь. Хоть зависти смола
из пересудов бойко лезла в уши,
но наш герой всех слышал, но не слушал…
Взобрался поскорее на коня
и прочь поехал на закате дня.
На запад за светилом в путь-дорогу,
всё дальше углубляясь понемногу.
Однако чует вдруг – в груди щемит –
сердечко возвратиться в дом велит.
Слетелись целой стаею вороны.
И слышатся вдали ему трезвоны.
- Эх, не иначе на Руси беда!
Вернусь я поскорей к родне туда.
Несётся по степи быстрее ветра,
в тревоге за родных не взвидя света.
К столице подъезжает, перед ним
все в запустенье, край весь нелюдим,
а татарва пирует под стеною,
шумит громкоголосою ордою.
Наш Еруслан летит на басурман
и разбивает, сокрушает стан
непрошеных гостей, разносит в клочья.
И гонит их самих как стаи волчьи.

Часть 17. Опять в путь-дорогу
Ворота в град-столицу отворив
и Еруслана с радостью впустив,
ведут его в дворец с почётом слуги.
«Благодарим, избавил нас от муки,
нашествия Бабаевой орды!» -
так хвалят все без устали там рты.
Изгнаннику поклоны бьёт с почтеньем
цвет знати. Он же ищет с нетерпеньем
родителей оставленных своих.
Благословенье хочет взять жених
на свадьбу с красотою заграничной,
чтоб было всё законно и прилично.
И хоть жалеет он отца и мать,
одно желает Еруслан – искать
в нездешних, дальних странах королевну.
Опять уехать должен непременно.
Смирившись, робко узнаёт отец:
- «Куда ж ты устремишься, молодец»?
- «Мне указали верный путь, на запад…
Там, говорят, красавица есть, папа»!
- «Ну, в добрый путь! На запад, иль восток.
По мне, так только дом есть твой шесток!
А кстати, говорят, дочь Василину
король согласен выдать исполину,
прогнавшему Бабаеву орду.
Советуем тебе невесту ту.
О, не гоняйся за красой чужой
как безымянной повести герой»!
Но Еруслан прервал тут разговоры,
прыжком одним перемахнул заборы.

Часть 18. Ослепительная дева Лебедь
Вмиг очутясь на берегу морском,
глядит на даль российскую с тоской.
Вдруг чует за спиною волн движенье –
какое-то прибрежных вод смущенье.
Взгляд переводит на равнину волн.
Увиденным в ночи так изумлён,
что от избытка чувств дрожит, трепещет –
пред ним водою дева Лебедь плещет!
Собою несравненно хороша,
на берег выплывает не спеша.
С ней Еруслан любезно речь заводит,
а сам с красы-девицы глаз не сводит.
Её беседа реченькой журчит,
потоком мирным по каменьям мчит.
У девы надо лбом звезда лучится,
а под косой дугой Луна сребрится.
Ослепнув от красы, наш Еруслан
спросил её:- «В становьях бусурман,
ответь-ка, нет ли где такой молодки,
что превосходит красотой Лебёдку?
И нет ли где у них богатыря,
что побогаче силою меня?»
Обидчивое «Нет!» промолвила девица
и улетела, обернувшись птицей.

Часть 19. На пути к Пенелопе
Не понял слов её наш Еруслан,
он в голове имел готовый план –
найти невесту дивную в Европе,
в дворце каком-нибудь, а не в укропе
на огородах русских городов,
её искать всю жизнь свою готов.
И невдомёк ему, что Лебедь-дева
искомая красотка–королева!
Нет никого на свете красивей,
как впрочем, нет богатырей сильней,
чем Еруслан. Он в этом убедиться –
с другими молодцами будет биться
и не найдёт достойного себе.
О, к Пенелопе едет он теперь!
Живёт, как говорят, она в Итаке
и терпит многих женихов атаку.
Её дворец в осаде их давно.
Они шумят, дерутся, пьют вино.
Не ожидая Ерусланова явленья,
проводят время в уличных сраженьях
или под жарким солнечным лучом
сидят за выпивкой к плечу плечо.
С востока богатырь к дворцу нагрянул,
и разогнал всех претендентов пьяных.
 

Часть 20. В дворце Пенелопы
Наш Еруслан заходит во дворец,
чтоб встретиться с невестой наконец,
и видит в комнате сидит за пряжей
немолодая, в возрасте, мамаша.
И, плача, причитает: - «Одиссей!
к своей жене вернись ты поскорей!»
Младой жених кричит: - «Уйди, виденье»!
Глядит по сторонам он с нетерпеньем…
Но это Пенелопа перед ним
за тяжким рукоделием своим.
Молвой разнесена напрасно слава,
что будто хороша она как пава.
Её оставил и уехал муж,
а женихи желают вырвать куш –
и взять за нею царские именья.
Им нужно лишь её соизволенье…
В который раз тут наш герой прорёк,
что брать невест чужих он дал зарок.
Тем более, она немолодая
и красотой совсем не обладает.
На лавку сел в смятении, без сил.
И Пенелопу мудрую спросил:
- «Не знаете ль, почтенная, на свете
мне, жениху, есть ль суженая где-то?»

Часть 21. Речь Пенелопы
- «Не ведает всего того народ,
что на извилистом пути их ждёт.
Есть на горе Олимп богини Парки.
Они знакомы мне. Мы как товарки
сойдёмся вместе, нить одну прядём,
что по обычаю судьбой зовём.
О, многое о многих мне известно –
в чужих краях и в местности окрестной…
Блистает в свете лишь одна краса.
Девица прелестью слепит глаза.
Зовётся меж людей царевной Лебедь.
Ты мог её на побережье встретить»!
- «Да, видел я. Имеет два крыла,
собою лучезарна и мила,
но опасаюсь – я и наши детки –
не станем ль с птицами сидеть на ветке?
Нет ль красоты простой и без чудес?» -
так высказал жених свой интерес.
- «Ты обойди из края в край Европу,
- сказала, усмехнувшись, Пенелопа, -
красивей русских дев ты не найдёшь.
Кто лучше всех из них, не разберёшь.
Взять бывшую невесту Василину!» –
Тут Еруслан скривил такую мину.
 

Часть 22. Недобрые вести
- «Не хочешь даже слышать, а она
в орду с родными вместе пленена.
Загублен понапрасну цвет девичий.
Принуждена терпеть татар обычай.
Тебя клянёт недобрая молва:
«Уехал прочь, пустая голова,
оставил королевство без защиты,
и вот богатыри все перебиты!»
- «Давно ли гнал татар я на восток? –
наш Еруслан задумчиво изрёк, -
Теперь опять торить в Сарай дорогу!
Поедем, добрый конь, отсель к востоку,
мы пол-Европы перескочим влёт,
и чую, что врагов отмщенье ждёт!»
- «Ты встретишь не одну у них невесту,
в неволе там и всё твоё семейство!»
- «Как так? Не может быть! Не чую бед…
Спокойно сердце»… А ему в ответ:
- «Так от родной земли ты оторвался,
пока отсутствовал, пока скитался,
пришёл в пределы ваши злой сосед.
Душ погубил немало, людоед!
Оставил за собою запустенье,
слышно в округе лишь воронье пенье!»

 Часть 23. Мудрый совет
- «Езжай-ка, Еруслан, в далёкий путь.
Да на границе с Русью не забудь
во девье царство гордых амазонок 
зайти. У этих боевых девчонок
ответы есть на главный твой вопрос –
какая всех красивее из «роз»?
Во царстве том относятся ревниво
к соседкам, что по мненью их красивы.
Укажут на невесту на Руси,
ни дня не медли, ноги уноси!»
Благодарит сердечно Пенелопу
и покидает, так же как Европу,
наш Еруслан. Стремится на восток –
туда, где сбудется суровый рок.
Туда, где поджидает враг безвестный.
Туда, где обретётся дар чудесный.
Достиг он амазонок дивный край –
своеобычный, вольный, девий рай,
где водят хороводы на раздолье
в прибрежных поселеньях Приазовья.
Над всеми властвуют тут три сестры –
на вид они прекрасны и мудры.
Дворцом шатёр им полотняный.
Наполнен воздух зелий духом пряным.

Часть 24. Амазонки
Заходит Еруслан в жильё сестёр,
весь убран шёлком изнутри шатёр.
Но лучшее для глаза украшение –
не ниток золотых хитросплетенье,
не блеск нашитых скатных жемчугов,
не россыпь из узорчатых ковров –
Всё можно приобресть и всё оставить,
лишь лица не забыть тех трёх красавиц!
Представился наш гость чин-чинарём,
любезности наговорил всем трём.
Сам наблюдает девичьи занятья.
И что же видит? Первая с проклятьем
о камень точит преогромный меч,
что голову снесёт ударом с плеч.
Другая - варит колдовское зелье.
Лишь младшая сидит за рукодельем
да песни сладкозвучные поёт
иль разговор о чудесах ведёт.
Вот Еруслан и улучил мгновенье,
чтоб средь беседы вставить окруженью
о красоте и силе свой вопрос.
О, посмеялись девицы до слёз.
У средней из сестёр котёл разбился.
У старшей - меч буланый затупился.
 «Да амазонок краше в мире нет!
А кто поспорит – доживёт до бед.
Недавно вот купцы тут шли на запад,
везли товары южного сатрапа.
Поведали, что будто б в свете есть,
молва о чём разносит всюду весть,
наипрекраснейшая королева,
зовут Анастасией эту деву.
 

Часть 25. Обида амазонок
Мы посчитали за обиду вздор
о том, что мы не так пленяем взор
как некая краса Анастасии
в лесах дремучих севера России!
Купцам пришлось отдать весь свой товар.
Хотели нанести ещё удар
 и разорить сатраповы владенья,
да в Индию нет хода и движенья.
Там у границы славный богатырь,
Он преогромный телом ввысь и вширь.
Загородил пути могучим станом.
Его почтительно зовут Иваном.
Обут не в сапоги, а в лапотки,
Не в шаровары, в драные портки.
И за наряд клянут враги Ивашку
богатырём-дырявою рубашкой».
Услышав сей рассказ, наш Еруслан
решается покинуть здеший стан.
Вот вышел из шатра, коня седлает,
вдруг видит, младшая сестра шагает
несмелой поступью через порог.
- «О, странник! – произносит голосок, -
Вернёшься к нам когда-то из скитаний?
Иль будут все напрасны ожиданья?»

Часть 26. Известие
Почувствовал засаду молодец,
и чтоб не быть одною из овец,
зарезанной мечом девицы старшей,
- «Вернусь!» - уверил и походным маршем
направился в далёкую орду.
Плескались хвост и грива на ветру.
Взрывали землю конские копыта.
По бездорожию, дождём размытым,
без устали бредут. А солнышко печёт,
а частый дождичек из из туч сечёт.
В ночи укрыт лишь неба покрывалом,
а вскрикнут птицы при восходе алом,
так богатырь наш мигом на ногах.
Подстрелит гуся или утку в облаках,
зажарит на огне да подкрепится
и дальше в путь-дорогу устремится.
На полпути встречает старика,
которому одежда велика,
так исхудал. Видны повсюду кости.
- «К кому спешишь, прохожий, нынче в гости?»
- «Тебе навстречу, мой ты государь,
Я не пригож собою как был встарь.
На то, поверь, особые причины,
я телом обветшал из-за кручины»!

Часть 27. Рассказ старика
- «Меня, слугу, ваш батюшка послал,
на поиски благословенье дал,
он не теряет во плену надежду
свободу обрести и жить как прежде!»
- «Здоровы ли мои родители?»
- «В темнице зрение утратили
и посылают за водой живою,
известной всюду силой огневою.
Не столько для себя, сколь для людей,
которых растерзал Бабай-злодей.
Пришло все королевство в запустенье,
такое роковое невезенье!
Я чудом в ту пору остался жив,
в коровью тушу сам себя зашив.
Другим же повезло куда как меньше,
татарин не жалел детей и женщин».
Наш Еруслан не мог сдержать тут слёз.
И конь его, рыдающего, вёз
дорогою, о камни спотыкаясь
и на ветру степном как бы качаясь.
Решился путь прервать наш Еруслан,
и прежде посетить татарский стан:
томящихся в плену родных увидеть,
их, видит Бог, он не хотел обидеть.

Часть 28. Встреча с родителями
Вот показался на пути Сарай,
в своём шатре пирует хан Бабай.
Все басурмане вкруг него в застолье,
на опустелых улицах раздолье.
Наш Еруслан спросил у татарчат,
в какой темнице узники торчат?
И за показ им посулил копейку,
те согласились привести к лазейке.
В тюрьму он тайной тропкою проник,
в его теснинах бьётся стон и крик.
Едва сумел он разглядеть собранье
всех узников, набитых в это зданье:
совсем увечных - и без рук, без ног –
такой суждён им был жестокий рок.
Его родители в углу сидели склепа –
в кромешной тьме, на оба глаза слепы.
Тут голос подал свергнутый король:
- «Кто к нам пришёл? Себя назвать изволь!»
Наш Еруслан едва озвучил имя,
как вскрикнула княгиня Епистимья,
его любимая старуха-мать
по голосу его сумела опознать.
Сказал король: - «Похоже на насмешку,
не слушайте его, к чему тут спешка!»

Часть 29. Напутствие короля
- «Не лги нам, незнакомый человек!» -
с негодованием несчастный рек, -
Коль был он жив, беды б мы не терпели,
в темнице этой мрачной не сидели!»
- «Я оторвался от родной земли,
мне было невдомёк о зле вдали!»
- «А нынче только смерть от мук избавит,
ведь злой татарский хан над нами правит!»
- «Любезный мой родитель! Мой король,
мне слово оправдания дозволь!
Пусть с целою ордой идти на битву,
по вашему желанью и молитвам
я непременно войско разобью,
и слёзы ваши кровью отолью.
Бабаем впрах разрушенного вместо
пусть будет нашим это королевство!»
Король: - «Мне перспективы не милы,
коль все они черны, а не белы!»
Есть, говорят, живой воды источник.
он под охраной за стеною прочной.
Во граде Щетин, во Кипчак-орде.
Подходы охраняет к той воде
с копьём горящим князь несердобольный,
туда найти придётся путь окольный!»

Часть 30. Меч-кладенец
- «Поскольку все искатели в огне
его копья сгорают, на коне
скачи ты в Индостан, там - на удачу
оружье есть, способное дать сдачу.
У великана там Меч-кладенец
коль раздобудешь, выйдешь, молодец,
ты целым из кровавого сраженья.
Меч тот разит и лечит поврежденья!»
Наш Еруслан уверен, великан –
тот самый сторож Индии, Иван.
Он точно знал, с кем надобно сразиться,
пускай мечом своим с ним поделится!
- «Исполню это дело правое,
достану воду небывалую!
Имейте в узах скорбное терпенье,
вас скоро исцелю, вернувши зренье!»
Покинул быстро Золотой Сарай.
Но из дворца тут выглянул Бабай:
и разглядел вдали он с удивленьем
богатыря нежданное явленье.
Велел он тут же всю собрать орду
и посылает в сторону, да в ту,
куда в неведомую пустоту
умчался замечательный пришелец.
И те, скача, догнали еле-еле…

Часть 31. Погоня
Когда тот, притомившись, лёг вздремнуть,
не в силах ночью глаз свой разомкнуть.
Не смог бы дать отпор лихой погоне,
да Еруслана выручили кони:
почуявши друг друга, стали ржать.
А дикий конь стал с шумом топотать.
Очнулся богатырь, и, слава Богу,
скорей пустился прочь от них в дорогу.
А едет - не спеша, оборотясь,
с презреньем на врагов взирает князь.
И на ходу примолвил так погоне:
- «Забыли уж, как бил я вас? Спросонья
хотели захватить, явив коварство…
А воротитесь-ка в своё вы царство!
Мне нынче биться с вами недосуг»…
Так точно как стрелу пускает лук,
так крик его конягу раззадорил-
тот в миг один лучом пронзил просторы.
И хоть скакали следом во всю прыть,
но видят ясно – нынче не добыть,
по воле всемогущего Бабая,
богатыря. Исчез тот, убегая.
Повесив головы и плача: «Ай!
Получим от владыки нагоняй…»
Вернулись многочисленной ордою
на родину, в Сарай, к местам постоя.

Часть 32. О «красавице» Яге и прочих русалках
О, как приходит с солнцем день за днём,
как ночка тёмная горит огнём
Луны и частых звёздочек на небе,
так наш рассказ расцвечен, словно небыль,
явлением невиданных чудес
не для того, чтоб подогреть ваш интерес,
а для того, чтоб сохранить в преданье,
забытое почти воспоминанье.
В те давние, дремучие года
проехать без помех и без труда,
поверьте, было просто невозможно…
И ехал Еруслан наш осторожно.
Разбойники ли станут на пути,
иль богатырь чужой не даст пройти –
приходится с лихим тем людом биться,
иль кругом обойти, иль откупиться.
В густом лесу, где прячется Яга,
прорублена им в зарослях тропа,
А с страшной ведьмой разговор короткий:
- «Не для тебя, старуха, я – находка»!
Как к речке подойдёт, манят русалки,
их глаз прекрасных взоры – жалки.
Но на красавиц витязь не глядит
и мимо них прыжком одним летит.
 

Часть 33. На границе
На битву нежити взглянул со стороны.
Не стал мирить он леших двух войны.
- «Разнял б, да некогда возиться с вами,
 с дремучими лесными дураками»!
И вскоре расступился дикий лес,
и степь открылась прямо до небес.
Вдали все пусто, только чьи-то трупы
рассыпаны повсюду, их оружье  в груды
 неведомой всё собрано рукой,
а пользы от него уж никакой –
заржавлены мечи, и смяты латы…
Никто не возвратился для расплаты.
- «Как видно, скоро встретится Иван,
немало натворил здесь великан»!
А время, не спеша, подходит к ночи,
и стало так темно, хоть вырви очи.
Преграда перед ним об эту пору
явилась вдруг,  наехал он на гору.
Хоть сам-то Еруслан покоен духом,
но удивлён тому, что слышит ухом.
Гора как будто спит и так храпит,
что и земля под ним гудит-дрожит.

Часть 34. Рассказ Головы
Не верит Еруслан, что спит гора.
Он принялся окрестностям орать:
- «Есть кто живой»? Свои глаза открыла
тут Голова и так заговорила:
- «Кто надобен тебе, мил-человек?
Здесь жизнь остановила быстрый бег.
О, на границе с Индией заставой
стоял надёжно я, пока лукавый
и хитрый вольный хан из Кипчака
не сделал из меня тут дурака –
копьём огняным лихо обезглавил,
на поле битвы одного оставил.
Вон тело, глянь, моё невдалеке,
а я – тут головою налегке.
Жив только потому, что меч мой славный
и после сечи служит мне исправно.
На лезвие я рухнул головой –
оно живит, а потому с тобой
я и веду злосчастную беседу. 
Откуда ты, и кто такой»?  - «Я еду
в Кипчакскую орду, во Щетин-град
и вижу – тут недавно был отряд,
 с которым вознамерен я сражаться.
Смогу ли я в живых в бою остаться?
Мне надобно добыть воды живой,
не для себя, для всей родни большой,
что по моей вине лежит на поле
иль мучится в Бабаевой неволе,
я б и тебе был рад водой помочь»!

Часть 35. Подарок Головы
- «Ну, ладно. Голову откатишь прочь,
мечом волшебным тут же завладеешь
и победишь кипчакского злодея.
Да не забудь, удар один – разит,
удар последующий – исцелит,
не совершай опять моей ошибки,
когда дойдут у вас дела до сшибки»!
Умолк тут поневоле великан,
а витязь поскакал во вражий стан,
что был лишь в дне пути, неподалёку.
И рыжих кипчаков взор синеокий
куда как скоро разглядел его.
Но напугать их нынче нелегко.
О, не желают дело ладить миром,
привыкли всех встречать кровавым пиром!
Навстречу мчится сам кипчакский хан,
копьём огняным озаряя стан.
Наш Еруслан так ловко исхитрился,
что луч отвёл мечом и так отбился,
что дерзости такой не чаял хан.


Часть 36. Добыча живой воды
Приблизился к нему наш Еруслан
и, помня указанье великана,
один лишь раз мечом ударил хана.
Тут стали кипчаки подначивать,
его лихой удар похваливать:
- «А приударь-ка ты разок ещё,
как видим, в битве мастер ты большой»!
- «Удар мой так силён и так горазд,
что ударяю я один лишь раз»!
Ордынцы копьецо тут подхватили
и вместе с ним в укрытие спустились.
Пещеры тайной мрачные ходы
наполнены потоками воды -
оттуда мечут копья и каменья
в противника они с большим уменьем.
- «Держать осаду нынче недосуг»!
Поехал, отыскал колодца круг.
Набрал в большой кувшин живой водицы -
страдальцам покалеченным умыться.
И скоро вновь стал целым великан,
ведь к голове прирос могучий стан.
Стал Еруслан Ивана лучшим другом,
когда покончил он, как врач, с недугом.
Сбратались, съев совместно каравай
И каждый воин поспешил в свой край.
Наш богатырь – в Бабаевы владенья,
а великан туда, где жил с рожденья.

Часть 37. Отмщенье
Короче путь-дорога пыльная –
обратная, чем в дальние края –
быстрее время пронеслось как будто.
И в Золотой Сарай однажды утром
примчался богатырь во всеоружье,
покой и сон татарских войск нарушив,
и затрубил тревогу в бранный рог –
мол, я иду на вы, мне в помощь Бог.
Минуты не прошло как вестовой
к нему спешит с вопросом: - «Кто такой?
Как смеешь беспокоить Бабай-хана,
всех слуг его и воинов средь стана»?
- «Как Еруслан я памятен Бабаю,
зову его на смерть и выступаю
я против всей его орды,
о чём и сообщи скорее ты»!
Не ясен сокол нынче налетает
с крутых небес на диких уток стаю,
а богатырь могучий наезжает
Бабаю зло отмстить. И так отмщает:
один лишь раз махнёт меч-кладенец,
падёт на землю сто один боец.
Метнётся долгомерое копьё,
так разом тыщу из татар собьёт.

Часть 38. Освобождение
Овечьи слёзки так-то отлились
соседу-волку. В поле улеглись
его богатыри и рядовые,
сражённые мечом и неживые.
Всех после был порублен и Бабай.
Урок ему – чужого не замай!
А после битвы Еруслан наш скоро
с победою явился в стольный город.
Ему поклоны бьёт простой народ,
а он в темницу едет от ворот:
родню и короля освобождает,
живой водой страдальцев исцеляет
и объявляет: - «Вот, мол, вам король,
он заслужил делами эту роль»!
Тот признан был тотчас единогласно
над татарвой владыкою всевластным.
С родными вместе десять дней побыв,
наш Еруслан устал смирять порыв.
И вновь простясь, в заветный город Дебри
помчался сквозь леса, поля и степи,
наперекор дождям и злым ветрам –
спеша упорно, словно бы во храм –
чтоб увидать прекрасную Настасью
и проторить уж с ней дорогу к счастью!

Часть 39. Дебри-град
Уверен витязь – близко ль, далеко ль –
его не подведёт ретивый конь.
Читатель, скоро сказка говорится,
да долго путь-дороженька торится.
Тем более, что не известен путь,
но стоит лишь спросить кого-нибудь –
чего не скажет старый или малый,
то непременно разъяснит бывалый.
И показался вскоре Дебри-град.
За каменной стеной волшебный сад.
В нём яблоки в любое время года.
Над ним всегда хорошая погода.
Вот только здешний люд суров
и нынче улыбаться не готов.
Глашатые кричат всем на воротах
о чудище трёхглавом на болотах.
И обещает местный государь
да по закону, писанному встарь,
полцарства и наследницу Настасью
тому, кто всех избавит от несчастья.
- «Уж сколько раз бывал подобный клич,
а цели той никто не мог достичь»! –
сказал пришельцу некий тут прохожий,
на местного боярина похожий.

Часть 40. У болота
- «Уже перевелись богатыри,
их слопали чудовищные три
зубастые разинутые пасти.
За что нам, бедным, этакие страсти?»
- «Народ! Ту нечесть трёхголовую
я нынче извести попробую.
Сей подвиг будет в честь Анастасии,
а также избавления России!»
Никто ни слова не сказал в ответ,
к чему тут пожеланья иль совет?
В его победу скорою не веря,
лишь шепчут «Чур меня» из суеверья.
Наш Еруслан к болоту поскакал
и водное чудовище позвал,
в свой бранный рог подувши троекратно
и обнаживши верный меч свой ратный.
На берег выползло чудовище,
хранитель древнего сокровища.
Оно готово для его защиты
плодить и далее бойцов убитых.
Под Ерусланом зашатался конь,
на землю пал, дрожа, ломая бронь.
Стращилище тут хвать бойца за ногу
и тащит за собою понемногу.

Часть 41. Битва со Змеем
Вот тут, казалось б, сказке и конец,
но не сконфузился наш молодец,
руками разжимает пасть у Змея,
освобождает ногу. - «Как ты смеешь»? - 
заговорило тут чудовище.
- «прийти и угрожать сокровищу»?
Наш Еруслан сказал ему два слова:
- «Пришёл я не за камнем, трёхголовый!
Мне за тебя награду во дворце
преподнесут в сафьяновом ларце»!
И бьёт рукой, мечом вооружённой,
по ближней шее, Змеем оголённой.
А меч у Еруслана не простой.
Ценнее он, чем чисто золотой.
Владеет Кладенец волшебной силой,
которая всех на пути сносила.
За срубленною первой головой
последовал затем удар второй.
Ещё одна в болото покатилась…
Тут чудище богатырю взмолилось:
- «О, Еруслан! Я перестану есть
людишек местных и сочту за честь
отдать в подарок камень самоцветный,
его храню на дне я неприметно.

Часть 42. Сватовство
Спустился витязь с чудищем на дно.
Там из пещеры клад несёт оно.
И вместе вновь взбираются на берег.
Страшилище горюет о потере.
Наш Еруслан недолго слушал крик,
а полоснул его по шее – вжик!
Сказал при этом: - «Гадам нету веры,
они в злодействиях не знают меры».
Сел на коня, поехал в Дебри-град,
а там его правитель видеть рад:
- «Позволь узнать, кто ты, прекрасный витязь»?
Тут их столь долгожданный избавитель
сказался полным именем своим.
- «Ну, что же на пороге мы стоим?
Пожалуйте ко мне, и хлеба-соли
отведайте с гостями за застольем»!
Вот сели за столы дубовые,
а угощенья уж стоят готовые.
Тут квас и пьяный мёд, блины и каши –
всё, чем богата так сторонка наша.
Беседу чинно меж собой ведут,
а музыка играет, гусляры поют.
Правителю младой герой приятен,
его по праву хочет видеть зятем.

Часть 43. Свадьба
Из зала слуги побежали прочь –
правитель к гостю вызывает дочь.
Выходит вскоре в окруженье нянек,
от красоты её кругом сиянье
слепит у Еруслана пару глаз.
Уже влюбился, хоть взглянул лишь раз.
- «Позволь супругою назвать Анастасию,
прекраснейшую деву из России»!
 Правитель долго думать не любил
и брак их принародно объявил.
Гуляли свадебкою три недели,
плясали, песни пели, пили-ели.
И зажил Еруслан с младой женой,
преобретя, казалось бы, покой.
Но как-то раз вопрос своей супруге
он задаёт: - «Нет ль где-нибудь в округе
иль в государстве чуждом и ином
красы, сияющей в ночи как днём?
И нет ли где богатыря сильнее,
находчивее, всех иных храбрее»?
Анастасия говорит в ответ:
- «Мол, силача тебя храбрее нет!
Ведунья есть, что, говорят, красива,
но силою волшебной это диво»!

Часть 44. Известие о волшебнице
- «О, так всех обольщает колдовством,
что забывают жён своих родство,
откуда прибыли, не ценят время
и всех своих забот бросают бремя»!
- «Так можно ли назвать то красотой,
что на поверку лишь обман пустой?
Объехал я полмира и преданья
уж слыхивал о призрачных созданьях.
Пустое невозможно полюбить.
Сухой источник даст ль воды испить»?
На нет сошла беседа постепенно,
да вскоре позабылась совершенно
за множеством простых семейных дел.
Наш Еруслан возглавил свой удел –
в приданое входило ведь полцарства,
дворец, войска и прочие богатства.
Полгода минуло, как в Дебри-град,
в его дворец, в вечнозелёный сад
вселился силы и красот искатель.
Он тот же непоседа и мечтатель:
свой край задумал вскоре навестить –
известие о свадьбе принести.
И, поделясь с роднёй семейным счастьем,
им нанести визит порядком частным.

Часть 45. Расставанье
- «На встречу еду с матерью, отцом,
а потому оставлю нынче дом»! -
так говорит наш Еруслан супруге.
Настасья с ужасом глядит на друга:
- «Под сердцем у меня любви залог,
а ты меняешь нас на пыль дорог,
 в разлуке осудя на тоскованье»? –
промолвила красавица с рыданьем.
- «Подруга жизни милая моя,
вовек не позабуду я тебя!
Но может статься и беда в дороге,
ведь все мы ходим под могучим Богом.
Возьми вот камень, береги его,
сокровище то Змея самого.
Бесценное пусть будет как подарок.
Смотри, как он цветист и ярок»!
И совершив неравный тот обмен,
он оказался вне дворцовых стен.
Немало месяцев прошло в походе,
отцовские владенья на подходе.
Хоть ночь спустила чёрный свой покров,
вдруг видит витязь чудный замок, ров,
наполненный водой, а там, на башне
как будто бы поёт волшебно пташка.

Часть 46. Волшебные чары
В ночи бойца рулады те манят,
ведь источают сладострастный яд.
Наш Еруслан решил узнать поближе,
кто обитает в непростом жилище,
и оказался у распахнутых ворот,
к нему волшебница идёт, поёт:
- «Герой, укройся в терем наш отрадный,
покинь ты мрак ночной и ветер хладный!
Приди в объятья, путник молодой,
на сытный пир и нежащий покой.
Спустись с коня, иди за мною в замок»!
Не выходя из вежливости рамок,
хозяйка так смогла собой увлечь,
что Еруслан, забыв про путь, на печь
прилёг и сладким сном забылся,
тем самым от людей надолго скрылся»…
Но не навек, очнулся наконец,
глядит вокруг прохожий молодец –
и видит вновь любезную хозяйку,
что песенки поёт и травит байки
так мило и для слуха, и для глаз,
что гость готов их слушать в сотый раз.
И сам себе он признаётся честно:
- «Пусть не красива, но зато прелестна»!
 

Часть 47. Забвение
Волшебница бойца посредством чар
ввела в кладоискательский угар:
то явит перед ним толпу красоток,
владеет им их сравнивать охота,
то привлечёт на рыцарский турнир
из молодёжи весь окрестный мир.
И Еруслан несётся с ними биться,
чтоб удалью и силою сравниться.
Он помнит об оставленной жене,
но забывает о своей вине.
К отцу стремится каждый день в дорогу,
но волею слабеет понемногу.
Прошло в забвенье этом много лет,
в плену спасенья Еруслану нет,
но тут случилось у дворца явленье,
какое ввергло царство лжи в смятенье.
Сидела чаровница в терему
и как-то утром, подойдя к окну,
увидела ребёнка на лужайке,
что выступал, как предводитель шайки,
грозился перебить всех у ворот
и задирал мечом простой народ.
Богатырей хозяйка посылала,
от них вдруг оказалось толку мало.

Часть 48. Битва отца с сыном
Ребёнок защищён от знойных чар
невинностью своей, его удар
грозит волшебницы дворец разрушить,
освободить пленённые ей души.
Та к Еруслану поскорей идёт
и умоляюще на бой зовёт.
Мол, угрожает нашему покою
злодей, обычаи поправ ногою.
- «Дерётся славно, а собою – юн,
не рано ли такому на войну»? –
проговорил матёрый волк беспечно
и начал нехотя бой скоротечный.
Удар один мальчишку из седла
на землю вышибает, и метла
из жизни удалить его готова,
но не совсем пропал боец бедовый.
В его руке вдруг камень заблистал,
встал на защиту юноши кристалл.
Наш Еруслан признал в нём дар от Змея,
и убивать сражённого не смея,
вопрос ему задал: - «Кто ты таков»?
- «Сын Еруслана. Прибыл из оков
его спасти, из сетей чаровницы,
готов я нынче с целым светом биться»!

Часть 49. Примирение
- «Я- Еруслан. Скажи-ка мне, жена
Анастасия - здрава ли она»?
Скорей желая получить ответа,
слетел с коня, рассыпались монеты.
На клад не глядя, подымает он
мальчишку, сей находкой удивлён.
- «Ты точно ли, сынок, из Дебри-града,
туда мне возвратиться очень надо»!
- «Тогда поедем! Матушка сама,
наверное, проплакала глаза,
нас поджидая, стоя у оконца
с рассвета дня и до захода солнца»!
На радостях целуются вдвоём,
а дальше каждый на коне своём
пустились в путь далёкий без оглядки –
 и юный сын, и витязь. Лишь догадки
тут оставляя чаровнице злой.
А на ходу в беседе меж собой
подробно обстоятельства судили,
пока в пределы Дебрей не вступили.
Наш Еруслан вернулся во дворец
и зажил потихоньку наконец,
уж никуда с двора не уезжая.
И этим счастлива семья большая.

Конец