Городская

Темные улицы старого города,
Которые, как вена, пересекает трамвай.
На этих улицах от эмоционального голода
Можно спокойно сойти с ума.
От этого стука  шагов, от этого скрипа шин,
От всех этих криков и долгого, долгого скрежета,
От небоскребов и их поднебесных вершин,
Укутанных бетонными плитами бережно,
От их постояльцев – от их постояльцев хочется выть,
Настолько они высокомерны и состоятельны,
Их души – это уложенные друг на друга денежные пласты,
Складируемые там должниками и нанимателями.
Труба-папироса,  вечно смотрящая вверх,
В зубах завода, запрокинувшего бошку,
И Третий храм , олицетворяющий наш, двадцать первый век -
Банк, где молятся очередные толпы очередному божку.
Какие здесь ночи? А ночи наши тут рвет,
Холодный ветер, не церемонясь ни капельки,
Перерезая аорту городу, как и сотни других аорт,
Нервами и испугом заточенным острым скальпелем.
Скажи мне, друг, скажи, как в этом городе жить?!
Скажи, как в нем дышать,а главное -
Как в нем достичь этих запредельных вершин,
Которые снизу кажутся обманом нам.
Мы, как черви копошимся, тремся ногами ватными,
О холодный асфальт, до конца не понимая,
Когда любовь, понимание и честность стали платными,
И кто с нас, червей, за них эту плату взимает?
Возьми с меня плату, я хочу разглядеть лицо,
Которое в разы трусливее и подлее,
Чем у всех прочих городских трусов и подлецов,
Которые, как манну небесную, этот город лелеют,
В нем мне не будет достатка, не будет прибыли.
Да и в конце концов, это ль мерило счастья?
Я тушу свет, мои дорогие. Прибыли.
Чувствуете? Темнее темного на улицах, в городской пасти.