Солярис
все устрашает, тени меняет, блики...
столько вопросов, хоть бы один ответ.
нет ничего. Океан только есть безликий.
есть Океан, он разумный, наверно, да.
плещется где-то внизу, а быть может внутрь
он потихоньку тянется, как вода,
слабо мерцая волнами в перламутр.
все здесь возможно - шорох, потом шаги.
вот перед Ним, реальная и живая,
дышит, и локон слабым кивком руки,
так поразительно схожая, поправляет.
платья в застежках, только его не снять,
Он точно помнит, как хоронили, набок
мокрым лицом была выгнута об кровать.
синие отблески, привкус осенних яблок,
кожа ее. мы на станции, помнишь ведь? -
Он говорит себе, только себе не верит.
вот Она рядом, господи, обмертветь,
скрыться, сбежать, захлопнуть покрепче двери!
но Океан все видит, повсюду здесь
взгляд его синий, ясный такой, холодный.
вот и посбилась - думает - наша спесь.
Он обнимая плечи ее, бесплотны?
нет, как живая, смотрит ему в глаза.
милая Хари, милая, что же делать?
я точно знаю, ты же ведь умерла,
я точно знаю, помню, стоял у тела,
помню, что я виновен - тебя не спас...
что здесь творится, господи, что же? что же?
кто для чего-то создал тебя и нас?
весь океан таится вот в этой коже,
в этих глазах, и локонах, и руках,
в теле, что помню яростно и до крика.
теплым касанием можно развеять страх,
даже такой, нутрянной его и великий,
даже такой, пусть морок все, пусть обман,
Он в нее верит, пусть и на половину.
Хари встает, а с нею и Океан,
тихим прибоем его обнимает спину.
Свидетельство о публикации №115092806869